Русский романтизм
Шрифт:
действующие лица (кроме Нины) принадлежат к лагерю его
врагов. Таким образом, и здесь дана композиционная антитеза.
В противоположность утверждению Б. М. Э й х е н б а у м а,
что „все лица, окружающие Арбенина, имеют условный и де-
коративный характер, что они не впаяны в драму и могут
быть ле^ко заменены какими нибудь другими лицами" *), мы
должны, на основании объективного разбора структуры драмы,
констатировать обратное:
шенно необходимо в динамике целого, роль каждого четко
определена. Пружиной действия является баронесса Штраль,
завязывающая интригу на маскараде (I д. 2 сц.) и сообщающая
ей дальнейшее движение. Клевета, пущенная ею, достигает
Арбенина и вызывает его на месть. Появление баронессы
у князя, хотя и эпизодическое, создает атмосферу общего
„Spannung а" и делает возможной развязку. Она раскрывает
тайну маски, (для зрителя в 1-ой сц. II д., для князя в 3-ей сц.
II д.) участвует косвенным образом (посредством письма)
в окончательной развязке (в IV д.), выводит князя Звездича
из состояния пассивности. Результатом ее интриг и является
ряд действий князя во 2-м плане: объяснение с Ниной, откры-
тие баронессе, предостережение Нины. Шприх служит интри-
*) Э й х е н б а у м , „Лермонтов", стр. 82.
ганке орудием реабилитации перед* обществом, распространяя
клевету на Нину. Он связывает две линии действия (2-я сц.
II д.), объясняя зрителю появление письма у Арбенина.* Роль
Казарина служит целям характеристики Арбенина. Казарин—
мрачная тень главного героя, живое олицетворение
его прошлого. Один раз он выступает активно (во 2-й сц.
II д.) оказывая известное влияние на решение Арбенина.
Нина, являющаяся внутренней причиной действия, со-
вершенно пассивна. Роль ее — создавать антитезу Арбенина.
Последний же, как уже говорилось, выступает активно на мо-
мент в экспозиции, затем действие его внутреннее, внешне
он пассивен вплоть до кульминационного пункта, после чего
динамика его состоит в роли мстителя. Таким образом, со-
отношения действующих лиц или статическая композиция
намечена четко и ясно. Во главе треугольника Нина, из-за
нее происходит столкновение Арбенина и кн. Звездича, за ко-
торым стоит баронесса: она вызывает эту борьбу. Шприх — ее
наперсник. Казарин действует самостоятельно, но роль его
параллельна роли Шприха, он также стремится разъединить
Арбенина ц Нину. К лагерю врагов Арбенина принадлежит
Неизвестный, интересы которого внешне совпадают с интере-
сами князя. Арбенин, таким образом, все время одинок, если
не считать его внешний союз с Казариным (II д.).
Конечно, в юношеских драмах мы не найдем такой чет-
кости в расположении действующих лиц. Там много случай-
ных, загромождающих сцену персонажей (В „Испанцах",
в „Стр. ч." см. выше). Снова придется не согласиться
с Б. М. Э й х е н б а у м о м , что „баронесса легко заменилась
во 2-ой редакции Оленькой" (стр. 82). Эти два лица имеют
совершенно различное композиционное значение. Оленька ни-
какой роли в динамике пьесы не играет (кроме одного,
момента, когда она о т в л е к а е т подозрения Арбенина, и ее
колебания делают возможным развязку (д. III, сц. 2). Роль
двигателя действия теперь перешла к Казарину. Он возбуж-
дает подозрения Арбенина (напоминая Яго), для мотивировки
его поступков в его уста вложена исторця Неизвестного. Но
вряд ли вообще можно говорить о „замене", так как получи-
лась совершенно новая драма, составленная из развалин 2-й ре-
дакции. Теперь Нина является коварным существом, действи-
тельно обманывающим благородного и нисколько не демони-
ческого Арбенина — это совершенно изменяет основные с и-
т у а ц и и и взаимоотношения действующих лиц.
Лермонтов мастерски использовал в „Маскараде" прием
вырисовки фона, для чего послужили ему коллективные дей-
ствующие лица. В сцене 1-й—игроки, во 2-й -маски, в д. III —
гости, в д. IV — родственники. Фон не только о т т е н я ет
фигуру Арбенина, выростая до а н т и т е з ы (шумная толпа —
и одинокий, страдающий герой), но и о к р а ш и в а е т иногда
все действие, облекая его в таинственный колорит. С по-
мощью е г о создается эпилог к сцене мести в виде раз-
говоров гостей на балу (III д., 1 сц.), завершающих уни-
жение князя, а в l f t g . фон непосредственно участвует в за-
вязке— из него выростает ряд загадочных явлений: неизве-
стная маска, теряющая браслет, другая, интригующая князя,
неизвестный предсказатель. Наконец, он вплетается в сцену
поворота — в виде „слухов и разговоров", оказывая воздействие
на решение Арбенина. Этот прием Л. пробует еще в „Испан-
цах" (бродяги-заговорщики у Соррини), но „couleur local" так
увлек его, что фон приобрел самостоятельное значение и вы-