Русский романтизм
Шрифт:
разсказывает в I действии дядюшке (она видела мужа, кого то
в белом, слышала запах ладана. „Вдруг Владимир исчез и за-
играл оркестр — так дико. По лицу моему прошло что то ледя-
ное. Вдруг появилась мать, смотрящая на меня с улыбкой,
и слеза ее капнула мне на руку"). Ольга уезжает с бала. Вла-
димир замечает отсутствие Молодинцева и подозрение его
растет. Новым доказательством является странное поведение
Ольги, которое объясняется, однако, припадком лунатизма
(Д. III, сц. 2). Владимир решает убить ее (как и Арбенин). Сцена
обвинения построена по типу аналогичных сцен в „Отелло"
и „Коварство и Любовь". Некоторые места почти тексту-
ально близки „Маскараду". В л.: „Муж обиженный выходит из
всех законов, может посягнуть на все" Ольга: „Вот убей,
я невинна". В лад.: „Притворство" (IV д.). В „Маскараде": —
Арбенин: „Закона я на месть свою не призову" (I д.). Нина:
„Я умираю, но невинно". Ар бен.: „Ложь" (III д.). Слова
Ольги: „какие страшные глаза", напоминают слова Нины
в подобный момент: „не подходи, о, как ты страшен" — или
„о, смерть в твоих глазах". Окончательным доказательством
для Владимира является обручальное кольцо на руке пришед-
шего проститься, по случаю отъезда, Молодинцева. „С сума-
сшедшим хохотом" Владимир восклицает: ха, ха, ха женщина! —
и уходит. Невинность Ольги обнаружена, но поздно. Владимир
застрелился, и она умирает у его трупа. В заключение по-
является графиня — мать, осуществляя до конца ее пророческий
сон. Пьеса очень несовершенна в драматическом отношении.
Неизвестная дама с кольцом напоминает разрушенную роль
баронессы, но она не является здесь двигателем действия, точно
так же, как и кольцо, — основная нить — не связывает две ли-
нии в общий узел, потому что Владимир — ревнивый муж еще
до завязки. Многие вплетающиеся сюда мотивы напоминают
драму Лермонтова. Маскарад, как фон, мотив картежной игры
в лице мошенника — Двойкина, фигура матери, обрамляющая
всю драму, подобно Неизвестному в „Маскараде", и исполняю-
щая в ней роль судьбы. Пьеса написана также стихами и со-
состоит из 4-х действий, делящихся на сцены.
Тот же сюжет находим у популярного в эту эпоху Дюма-
отца, которого переводил для русской сцены Каратыгин,
в драме „Генрих III и его двор" В политическую интригу
вплетена драма ревности. Для осуществления своих диплома-
тических планов Екатерина Медичи стремится поссорить гер-
цога Гиза с Сен-Мегреном, влюбленным в его жену 1). С этой
целью она возбуждает подозрения герцога, приводит его на
место свидания, где он находит платок, потерянный герцоги-
ней, убеждается в ее измене и жаждет отомстить Сен-Мегрену.
Сцена обвинения совершенно аналогична рассмотренным выше:
„Генрих, во имя неба, я невинна, я вас умоляю"... „это будет
ужасное преступление" (герцог хочет ее отравить).
Г е р ц о г (смеясь): „Игра"! Г е р ц о г и н я : „Нет... о, ваша
улыбка мне все сказала". Здесь в восходящей линии действия
динамическая роль принадлежит, как и в „Маскараде", второ-
степенным лицам. Катерина Медичи, — виновница интриги,—
подобно баронессе, Герцог — как и Арбенин — выступает
активно лишь в роли мстителя.
Сходные мотивы — в ряде иных пьес той же эпохй.
В „Кине" Дюма, которого в сезон 1834 — 35 г. для Алексан-
дринского театра перевел Каратыгин 2): основанием ревности
является веер, забытый женой графа в уборной Кина;
в драме Строева „Безыменное письмо" (поставленной в 1834 г.
и в 1840 г. напечатанной в „Репертуаре и Пантеоне"), чей сюжет
„заимствован из повести Арну": ревность Юлия вызвана предо-
стерегающим письмом и пропажей у Фанни к о л ь ц а , подарен-
ного ей Юлием. Анонимное письмо подослано интриганткой, ку-
зиной Юлия, а сцена обвинения построена по шаблону, указан-
ному выше. В драме Беклемишева „Жизнь за жизнь" (репертуар
Александринского театра 1841 г., июнь) доказательством из-
мены жены является м е д а л ь о н с портретом ее возлюблен-
ного, найденный обманутым мужем Жоржем Треланом. Таким
образом, романтическая „драма ревности" имеет традиционныё
мотивы 3). Возбудителем ревности служит какая нибудь ин-
трига, складывающаяся во второй плоскости у второстепенных
действующих лиц, обычно у женщины. Доказательством служит
какой нибудь случайно найденный предмет 4). Муж или влюб-
ленный мстит действительному или предполагае мому сопернику
и жене. Сцены обвинения построены по одному типу. Конец
различен, иногда честь жены восстановлена, но поздно. У Лер-
„Henri III et sa cour", поставленная 11 февраля 1829 г. на Парижской
сцене и имевшая колоссальный успех. В истории романтической драмы это было
первое сценическое осуществление теоретических предпосылок знаменитого
предисловия к „Кромвелю" Гюго, не попавшему на сцену в свое время