Рядовой свидетель эпохи.
Шрифт:
Зимой и весной 1941 года мы, — старшие ребята и девчата, вступили в комсомол. Но прощаться с детдомовскими традициями, с рогатками и дробовиками, с набегами на сады и огороды никак не хотелось, а такие традиции явно не соответствовали комсомольскому уставу. И это был нешуточный перелом, конфликт с собственной совестью. Меня сходу выбрали секретарем нашей первичной комсомольской ячейки. Хорошо, что в то время, в последний предвоенный год очень много внимания в стране, по линии комсомола уделялось военно-спортивной подготовке молодежи. Такая работа нам, ребятам, оказалась по душе, и мы включились в неё охотно. В 1941-м году был объявлен по всей стране всесоюзный комсомольский лыжный кросс и всесоюзные комсомольские соревнования по гимнастике. Зимой 1941 года ростовский райком ВЛКСМ организовал даже ночной
Вообще-то ко всяким грамотам я всегда относился равнодушно, но и не выбрасывал их. За всю жизнь у меня их накопилось много десятков. За успехи в спортивных соревнованиях, за хорошую учебу, за успехи, как по стандарту писали, «в боевой и политической подготовке». Но сейчас, когда многое стало забываться, я почувствовал их ценность: в них имена многих близких товарищей, руководителей мероприятий, места проведения соревнований, цифры, даты, стиль оформления документов, они сейчас становятся интересными документами той эпохи.
Все перечисленное выше ставшие устойчивыми сдвиги в детдомовской жизни последних предвоенных лет происходили благодаря неустанной деятельности завуча Сергея Михайловича Иванова. Он был подлинным последователем замечательного педагога советского времени А.С. Макаренко. До сих пор я чувствую неоплаченный долг перед ним. Где-то в 1970-х годах бывшая воспитательница ростовского детдома О.Г.Флоринская рассказывала, что в Чухломе, куда эвакуировался детдом в ноябре 1941 году, С.М.Иванов погиб в 1942-м или в 1943-м году. Он с группой старших мальчишек, наверняка добровольцев, с учебной винтовкой отправился арестовывать дезертиров, засевших в каком-то глухом хуторе. Первым же выстрелом оттуда он был убит. Подробности этого события О.Г. Флоринская к моменту моего разговора с ней уже забыла. А я до сих пор никак не соберусь заняться поиском свидетелей того явно незаурядного события. Ни с кем из участников того «боя» мне увидеться не довелось. Да и остался ли кто из них жив после воины, неизвестно. До архивов Ярославля или Чухломы добраться пока не удалось.
ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ
В ноябре 1941 года в ожидании эвакуации Рыбинского авиационного техникума в Уфу, я на пару дней отправился в Ростов повидаться с детдомовцами, проститься со ставшими за многие годы родными стенами Яковлевского монастыря. Но вместо детдома застал лишь пустые детдомовские помещения и притихший, пустующий монастырский парк. Оказалось, детдом только-только отправился также в эвакуацию в костромскую глушь, в город Чухлому. Опустела и вторая половина Яковлевского монастыря. Некогда строго охраняемый воинский склад также покинул монастырские храмы. Все запасы военного снаряжения поглотили, надо полагать, вновь формирующиеся пополнения воюющей армии.
Случайно встретился с новой, незнакомой мне директоршей детдома. Она приняла, было, меня за отставшего воспитанника, но, узнав, что я приехал повидаться в бывший свой детдом, пригласила меня на следующий день с собой в Ярославль, где временно разместился детдом. В Ростове она забирала остатки детдомовского имущества и на грузовой автомашине должна была везти его в Ярославль.
Потом произошла все же еще одна встреча в опустевшей нашей обители. Оказалось, что в одной из комнат ночует мой хороший дружок, Павка Лебедев. Он, выпустившийся из детдома еще в 1940 году всего с пятиклассным образованием, помотавшись за минувшие два года по Ярославщине, поработав на разных мелких предприятиях, наконец-то поступил в ростовскую школу шоферов, о чем давно мечтал. И теперь усердно доучивается в этой автошколе, ночуя в опустевшем детдоме. Почти всю ночь проговорили мы с ним у топящейся печки в воспоминаниях о прежней детдомовской жизни, в размышлениях о войне, о неясном и тревожном ближайшем будущем у обоих.
Утром побывали мы с ним в одном из опустевших храмов ранее недоступной территории воинского склада. Поразили, как и в 1937 году в храме Спаса на Песках, изумительной красоты и величественности внутренние росписи, иконостас — все в первозданном виде. Это был единственный случай, когда довелось
И тут совершенно неожиданно на малой высоте над монастырем, от стен которого отошел я всего метров на пятьдесят, со страшным грохотом пронеслась но направлению на северо-запад, явно на Ярославль, тройка наших пикирующих бомбардировщиков Пе-2 с черными масляными подтеками на нижних крыльевых обшивках, тянущимися от моторов. Мимолетное это событие сразу возвратило мысли, находящиеся еще в заоблачности красоты небесной, к тревожной реальности военного времени. Несомненно, самолеты тяжело возвращались на свой аэродром после бомбардировки немцев где-нибудь под Москвой. Наверное, только что ускользнули от немецких истребителей, снизившись до предельно малой высоты, до бреющего полета.
Было ясно, что сохранивший еще свою белизну Яковлевский монастырь служил летчикам хорошим ориентиром по пути домой после выполнения боевого задания. Сейчас этот мимолетный эпизод, тот контраст тяжело возвращавшихся самолетов с неизгладимым только что ощутимым трепетным впечатлением от фресок храма Яковлевского монастыря, кажется чем-то очень знаменательным. Даже пустой монастырь, его стены и надхрамовые купола с позолоченными православными крестами служили своему народу в тяжелой борьбе с врагом. Такими ориентирами, указывающими летчикам дорогу к дому, служили, я думаю, и многие другие церкви, храмы и монастыри во время воины. Врагу они не служили, хорошо служили тем, кто знал их окрестности и то, куда вели от них дороги и тропы.
Глава 2. ХРАМ СПАСА НА ПЕСКАХ
НАШЕСТВИЕ
Год 1937 ознаменовался для ростовских детдомовцев еще одним памятным событием. Весной или в начале лета того года Храм Спаса на Песках покинул долго располагавшийся там воинский склад, оставив на замке входную дверь. Детдомовская братия, обитающая рядом в Яковлевском монастыре, очень быстро прознала об исчезновении военного склада и охраны храма и устремилась осваивать неведомую территорию. Наши-ли пацаны, или соседние с храмом жители, сейчас трудно сказать, потрудились, но замок с входной двери храма вскоре исчез, и храм оказался без охраны и открытым, без присмотра вообще. Каждого, наверное, проникшего тогда впервые внутрь того храма, поразило богатое внутреннее убранство. Красивые фрески, иконы, позолоченные, резные из дерева, обрамления алтаря, стен с низа до верха — все это впечатляло. Проникающие в душу, смотрящие глаза святых останавливали, притягивали к себе. В первые дни, помнится, никто не прикасался ко всему этому великолепию.
Тут, отступив от основного повествования, мне хочется высказать вот какую мысль. Наш народ и церковь должны быть признательны довоенному командованию Красной Армии и, в первую очередь, Наркому обороны того времени — Клименту Ефремовичу Ворошилову, за неприкосновенную сохранность тех храмов, монастырей, церквей и старинных дворцов, в которых до войны размещались военные склады, военные школы, военные училища, военные академии и другие учреждения Красной Армии.
Там все всегда было под охраной и сохранилось в первозданном виде. Помещения, где располагались военные учреждения, окна, двери были целы, кровля, фундамент, внешний и внутренний вид постоянно поддерживались в образцовом состоянии. Самый близкий для москвичей пример — Петровский дворец на Ленинградском проспекте, в Москве, что почти напротив аэровокзала. В нем с 1923 года до осени 1941 года и с 1956 года до 2002 года располагались многие службы, подразделения и руководство Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е.Жуковского. Московский нынешний мэр и московское правительство сделали один из самых позорных шагов своей деятельности, отняв в 2002 году у Воздушной академии этот дворец, перенаселив тем самым другие корпуса академии. Ходят слухи, что дворец приватизирован, неясно, правда, кем, и очень сомнительно — сохранят ли новые хозяева дворец в том виде, в котором его бережно многие десятки лет сохраняла ВВИА имени Жуковского.