С любовью, верой и отвагой
Шрифт:
Боевые действия при осаде Гамбурга отличались большим ожесточением. Оборону держал корпус маршала Даву в количестве 36 тысяч человек, с артиллерией в 300 пушек. Город был превосходно подготовлен к осаде и имел более двадцати хорошо оборудованных бастионов. Первую попытку овладеть крепостью союзные войска — русские и немецкие — предприняли 4 января 1814 года, но были повсюду отбиты. Ещё раз пошли они на приступ 20 января и хотели овладеть укреплениями Гаарбурга, находящегося на левом берегу Эльбы, напротив Гамбурга, однако потеряли четыреста человек убитыми и вернулись на свои позиции ни с чем.
В феврале опять было два штурма, окончившиеся безрезультатно. При первом русские чуть было не захватили остров Вильгельмсбург, оставили
Затем командующим осадной армией вместо графа Беннигсена стал генерал-лейтенант граф Толстой, сила её уменьшилась до семи полков пешей милиции, одной бригады 13-й пехотной дивизии, четырёх полков кавалерии и трёх батарей. Даву, видя это, в марте перешёл к наступательным действиям и сам атаковал осаждавших, оттеснив их с передовых позиций у Гаарбурга. После боев 29-го и 31 марта французы захватили ещё несколько деревень. Там было много припасов, и они увезли их в Гамбург, готовясь к продолжению обороны, а на запруде у Гаарбурга поставили новую батарею, бившую по русским прямой наводкой.
Через три дня генерал Толстой бросил в атаку на эту батарею литовских улан. Эскадрон штабс-ротмистра Ржонсницкого, несмотря на сильный картечный огонь, доскакал почти до самого бруствера батареи и пиками стал колоть пехоту из её прикрытия. Надежда уже видела чумазые от пороховой гари лица вражеских артиллеристов. Прислуга у крайнего орудия справа была перебита, и Надежда прикидывала, как бы ей с солдатами половчее увезти эту пушку с собой. За таковое деяние офицеру полагался орден, нижним чинам — знаки отличия Военного ордена. Внезапное появление французских конноегерей помешало ей выполнить своё намерение. Уланы, не выдержав фланговой атаки, откатились назад. Однако действия эскадрона заставили батарею надолго замолчать, и впоследствии за схватку у пушек Ефим Ржонсницкий, начавший служить в полку с 1798 года «шеренговым», получил свою первую, и единственную, награду-орден Святого Владимира четвёртой степени [92] .
92
РГВИА, ф. 489, оп. 1, д. 2659, л. 30. «Формулярные списки штаб- и обер-офицеров Литовского уланского полка на 12 января 1815 г.».
12. ПРОШЕНИЕ ОБ ОТСТАВКЕ
Батюшка, прощаясь со мною, сказал:
«Не пора ли оставить меч? Я стар, мне
нужен покой и замена в хозяйстве;
подумай об этом». Я испугалась такого
предложения!.. Мне казалось, что вовсе
не надобно никогда оставлять меча;
а особливо в мои лета, — что я буду делать
дома! Так рано осудить себя на монотонные
занятии хозяйства! Но отец хочет этого!..
Атласные карты быстро мелькали в руках поручика Лизогуба. Оба брата Назимовы, Степанов и Семён Торнезио пристально следили за раскладом. Наконец последняя карта упала на стол. Офицеры взяли их в руки.
— Паллада моя! — воскликнул Степанов, показывая всем туз «треф», попавший к нему.
— Полное невезение! — произнёс Назимов-старший, в раздражении отодвигая карты прочь.
Сегодня для особенного развлечения господа играли не на деньги, а на своих лошадей. Паллада, отличная вороная кобыла голштинской породы, купленная Николаем Назимовым месяц назад, перешла таким образом в руки поручика Степанова.
— Будем продолжать? — Лизогуб вопросительно посмотрел на других участников встречи,
— Что на кону?
— Ставлю вторую заводную, — сказал Назимов.
— Пожалуй! — Надежда отложила трубку и села к столу. — Из твоего рыжего мерина вполне можно сделать строевую лошадь, и я бы взялся за это...
— Который раз говорю тебе, что нет! Эта лошадь совершенно бесповодная!
— Просто ты слишком рано взял его на мундштук, — ответила Назимову она.
— Господа! Предлагаю новый ход в игре. Выигрывает Александров — мерин его. Выигрывает Назимов — Александров берёт мерина и обучает для Назимова...
Двери стукнули. Из прихожей в комнату заглянул поручик Грузинцов в мокрой шинели. Сегодня он был дежурным по караулам и, делая вечерний обход, попал под проливной дождь.
— Что за негодная погода, братцы! — Грузинцов вошёл к ним, вытирая лицо платком, и сел на свободный стул. — Что за негодное время! Посмотрите вы на этот дождь, полюбуйтесь им! На что он похож? На мак, на пыль, на мглу и на всё это вместе! А что за великолепная грязь! Как зеркало!..
Тридцатитрёхлетний Ираклий Грузинцов, дворянин из Саратовской губернии, где у отца его имелось девяносто девять душ крестьян мужского пола [93] , всегда выражался так пышно и витиевато. Он был поэт. Его стихи о природе очень нравились полковым дамам. Грузинцов охотно записывал в их альбомы свои четверостишия о весенних ручьях, соловьях, тонких ветвях и молодых годах, улетающих безвозвратно.
Ираклий являлся душой этой компании «весёлых поручиков». Иногда они также называли себя «восьмичленным» или «восьмиугольным братством». Действительно, объединяло их многое, и прежде всего — интерес к изящной словесности, музыке, книгам. Все они были примерно в одном возрасте — от двадцати трёх до тридцати трёх лет, все — холостые, все пришли в родной полк до 1812 года, повоевали с французами, почти одновременно стали поручиками. Только Семён Торнезио оставался ещё корнетом. Но зато он знал наизусть две пьесы Корнеля и дивно играл на гитаре.
93
РГВИА, ф. 489, оп. 1, д. 2659, л. 46. «Формулярные списки штаб- и обер-офицеров Литовского уланского полка на 12 января 1815 г.».
Время их посиделок было замечательное — конец мая 1814 года, когда французский гарнизон Гамбурга согласился на капитуляцию и война для них закончилась. Место встреч тоже весьма приятное — дом богатого судовладельца в городке Ютерзейне, где русских офицеров любили и уважали v как победителей Наполеона и его армии...
С приходом Грузинцова игра в карты прекратилась. Все уселись за стол. Поручик Александров разложил на скатерти несколько листов бумаги, густо исписанных, и приготовился читать. Сегодня была его очередь выступать с литературным экспромтом. На прошлой встрече они определили тему: «Любовь», назвали жанр: проза, а также выбрали пять слов, которые нужно было вставить в отрывок обязательно.
Надежда легко справилась с заданием. В её повести «Игра Судьбы, или Противозаконная любовь» имелся подходящий эпизод. В нём описывалось возвращение Лидина в дом после похорон тёщи, когда он заставляет молодую жену Елену выпить стакан вина в доказательство любви к нему, и Елена, снедаемая страстью, поступает против своей воли и выполняет прихоть мужа, лишь бы добиться его расположения.
Поначалу голос Надежды звучал тихо и неуверенно. Она волновалась, потому что впервые выносила на суд людей своё творение. Но друзья слушали отрывок с всевозрастающим вниманием, и она почувствовала, что эпизод ей удался, присутствует в нём боль и некое откровение, столь притягательное для читателей.