Садовник
Шрифт:
Оказывается, далеко не каждый американец, проработав всю жизнь, может рассчитывать на обеспеченную старость.
Ясно, что на рабочее время Брюса мы не посягаем, детьми не загружаем. Правда, он и сам с ними любит возиться, особенно с Андрюшей. А вот сами состоим при них по строгому графику. Я тут в полной мере освоил профессию няни, с Анечкой смело остаюсь дома с самого ее рождения. Могу и накормить, и спать уложить, и памперсы сменить, и переодеть. Чем и горжусь, потому что мои знакомые и друзья в один голос заявляют, что вряд ли бы взялись за такое... Андрюша тоже с удовольствием проводит время со мной, очень любит, когда я ему читаю русские сказки, а недавно очень заинтересовался баснями Крылова, историями в зверином царстве.
А теперь - непосредственно про быт. Раз в неделю мы с Наташей или Юля с Брюсом едем в супермаркет и закупаем продукты на неделю для всех. Холодильники с морозильниками здесь очень вместительные, и такой порядок экономит много времени. Все расходы потом делим пополам и готовим по очереди, чтобы вся семья собиралась за одним столом, что само по себе удовольствие. Брюс у нас не ест свинину и говядину, поэтому для него специально покупается рыба, курица. Наташа готовит по наитию, кухня у нее русская, Юля же пользуется американской поваренной книгой, и довольно успешно. В выходные вечера устраиваем маленькие праздники с мясом, поджаренным на гриле, с вином или пивом. Американские продукты мне не очень - какие-то они пресноватые на вкус, а хлеб вообще никакой, если только не куплен в русском магазине, где свои пекарни. Один мой приятель пожаловался, что у него не получается шашлык, хотя использует он свою обычную технологию. Позже мы выяснили, что мясо здесь обезжиренное (американцы боятся жира в любом продукте) и поэтому на гриле получается слишком сухим. А выяснили это, закупив однажды более дешевую свинину и баранину в Нью-Йорке. Теперь я иногда балую друзей своими фирменными шашлыками по-рижски. Гости у нас бывают часто, не в пример нашим американским соседям. Приходят и наши земляки, и друзья Брюса и Юли. Последние предупреждают: ничего не готовьте, все принесем с собой. За нами остаются лишь напитки. При этом, что не съедено (а приносится обычно в два раз больше, чем нужно), Юля отдает назад. И никто не отнекивается. Вот такая простота мне по душе.
Есть у нас и абонемент в семейный спортивный клуб. К сожалению, воспользоваться этой возможностью мне удается не часто. Но по утрам два-три раза в неделю бегаю на расположенном рядом стадионе, присоединившись к большому количеству убегающих или уходящих от разнообразных болезней. Бег или ходьба здесь в непреходящей моде, непонятно, почему Америка на первом месте по числу людей с избыточным весом.
Стараемся избежать обычного рутинного распорядка: работа - дом. А потому еще выбираемся в музей и на выставки, и тоже - с детьми. По очереди раз в месяц ходим на спектакли (мы с Наташей, а иногда и Юля с матерью - на российские гастрольные), симфонические или сольные концерты и в балет. Бостонский балет высоко ценится знатоками, здесь танцуют и артисты из Москвы и Санкт-Петербурга. Тем не менее очень тянет в Ригу, Белоруссию и Москву. Причем не только меня. Сегодня утром и Юля призналась, что ей очень хочется в Москву.
...В пятницу мы посадили с Алей тысячу тюльпанов в поместье компьютерного богатея Стива Валски. Она пригласила меня на кофе по случаю закрытия сезона и объявила, что премирует меня полсотней долларов. Призналась, что такого хорошего помощника у нее еще не было и рассчитывает на дальнейшее сотрудничество. Если бы мы были помоложе и более сентиментальны, то обязательно бы расплакались от такого проявления чувств. Впрочем, в Америке это не принято.
Из Москвы
Ты спрашиваешь, как моя нога и ее лечение. И не впадаю ли я в депрессию оттого, что мое движение ограничено. Впадаю. Особенно переживаю, что не могу присоединиться к тем, кто прощается с друзьями, уходящими из жизни. Много стало таких прощаний. Моя приятельница долго рассматривала групповой снимок и растерянно мне сказала: "Вы знаете, все умерли..." Да, наше поколение на божьих качелях то падало вниз - война, то взлетало вверх, опьяненное "оттепелью", и снова - вниз, подрезанное как колос. И нас уверяют, что это пустой колос, ибо наша жизнь была советской, и потому она - миф, и ей не положены приличная зрелость и старость. Хороших людей, умных и полезных, ушло из жизни много. Ты думаешь, их отравили ваучерами и приватизацией? Нет - оскорблением и унижением. Оставшиеся ходят на панихиды - последний светский раут в одежде с рынка или оставшейся от советских времен.
Сегодня ждала сына - ехать в поликлинику - в любимом садике у знаменитого особняка в стиле модерн миллионера Рябушинского, построенного когда-то архитектором Шехтелем. Сейчас здесь музей Максима Горького. Как сказал бы старый русский барин Василий Боткин - в этом саду присутствует что-то умягченное, приятное, чувственное, которое не дает думать ни о чем на свете, кроме vivere memento. Я бы и не думала, но обнаружила железную будку, из которой вышел молодой человек в камуфляжной форме и подсел ко мне на скамеечку. Он вернулся из армии, решил устроиться на автомобильный завод, где работает его мать уже много лет. Мать терпит жалкую плату, а он оскорбился и пошел охранником в немецкую фирму, расположившуюся на территории музея. Целые сутки сидит в будке, потом отсыпается. Говорит, что раньше у него была девушка, друзья, ездил в Серебряный бор на пляж. Сейчас все и всех растерял. Жизнь разделилась на сидение в будке и на сон. Пока мы говорили, к музею подошла группа немцев, увидела вывеску на родном языке и расхохоталась. Возможно, немцы всего лишь обрадовались знакомому названию. Но... мы стали обидчивы.
Парень ушел в будку. А я сидела и думала об истории с НТВ. Мне не хочется тебе цитировать газеты. Я могу сказать лишь то, что перечувствовала сама, как множественный обыватель. Таких в России большинство. И истину мы не знаем. Мы можем только делиться на красных, белых, зеленых. В НТВ пришел американец, бизнесмен Борис Иордан. Это сын Алексея Иордана, бывшего кадета Первого русского великого князя Константина Константиновича кадетского корпуса, редактора журнала "Кадетская перекличка", созданного для кадет зарубежных русских корпусов. Отец и сын (названный Борисом в честь деда, офицера русской гвардии, закончившего пажеский корпус) дали деньги на восстановление усыпальницы Великого князя Константина Константиновича в Петропавловской крепости, выделили средства на ремонт шпиля Нахимовского училища, на реставрацию Суворовского комплекса в Александро-Невской лавре, дали 50 тысяч долларов кадетским корпусам России... Алексей Борисович Иордан передал деньги издательству "Искусство" на издание моей книги, посвященной "отцу всех русских кадет" великому князю Константину Романову (поэт К. Р.). А мой сын отказался работать на НТВ с его сыном. И ушел с Киселевым.
Не комментирую, ибо зигзаги жизни не поддаются этому. Но казалось бы, мне, уходящей "советской натуре", следовало отказаться от американских денег, а сыну в духе нынешнего времени приветствовать деньги американских бизнесменов. Но все наоборот! Не говорит ли это о слабости таких, как я, и о силе молодых? И о том, что молодая Россия уже "не сердится, она сосредоточивается"?
Подъехал сын, и вспомнилось, как твоя Наташа с дочерью посещала в Бостоне зубного врача и рыдала, когда назвали стоимость лечения. Наше небольшое счастье состоит в том, что мы еще не достигли ваших высот.
Пару лет назад мне предстояло сделать две полостные операции. Откладывать не позволяла диагностика. Дочь собрала деньги для коммерческой больницы. Возраст, букет болезней проблему делали сложной. Мне обещали инсульты, инфаркты и говорили об очередности операций, хотя понимали, что наркоз дважды я не перенесу. Почти две недели ходили ко мне два хирурга, и каждый уговаривал его операцию сделать первой. Деньги, которые они ждали за операцию, делали их напористыми, жестокими. Они довели меня до полного нервного истощения. Дочь забрала меня домой. В результате я оказалась в обычной районной больнице в Кузьминках. Хирург Юрий Спиридонович Пилипенко сказал: "Гуляйте как можно больше в нашем парке, через неделю все будет позади". Он пошел на риск и сделал две операции сразу. Более того, не отправил меня в реанимацию, а вернул в палату. "Ей важно проснуться в своей палате", - сказал этот замечательный хирург-психолог. Он не отходил от меня и спасал от боли. Меня показывали студентам. Я бы показывала всюду, всем, везде этого врача.
С моей ногой возился тоже хороший врач. Держит дистанцию, очень точен в формулировках, ничего из просьб не забывает, старается расширить представления больного о его болезни, ссылается на новые методы. Короче, врач-интеллектуал. Он назначил мне консультацию в своей районной поликлинике. Ехать пришлось далеко - на край Москвы. Но зато я увидела любопытный уголок столицы. Это Марьинский парк - микрорайон Марьино, юго-восток Москвы. Я тебе писала о Марьино под Курском, теперь - о его столичном тезке. По всей России звучит женское имя "Мария"...
Когда-то это были не очень славные места - сплошняком городские отстойники. Стояли дома, где жили рабочие. Метро не было, на маршрутах "дикие" автобусы, мусор прямо у домов. Было здесь две базы и 14 точек торговли. Рядом - столь же убогое Бирюлево. Народ у нас приметливый, сразу сочинили: "Коли хочешь жить фигово, поезжай ты в Бирюлево". Лужков обратил внимание на этот просторный кусок земли. Два года чистили пустырь, чистили берег Москвы-реки. Все вычерпали, свежую землю привезли из Поволжья. Здесь не пользовались, как когда-то в "битве за урожай" или в "битве за благоустройство", главным оружием советской власти - планом. Просто строили. Говорят, под попечительством самого мэра. Но слава у района долгое время была худой, и народ ехать сюда не хотел. Сегодня жители Марьинского парка - фанаты своего района.