Сальватор
Шрифт:
– Мсье, я категорически отказываюсь на него отвечать.
– Но ответить все же придется, принцесса. Потому что от вашего ответа зависит, будет ли ваша жизнь счастливой или же несчастной.
– Что вы имеете в виду?
– Я не стану ничего объяснять до тех пор, пока не узнаю ваш ответ.
– Мсье, ваша настойчивость просто жестока. И я должна напомнить вам, что сегодня скончалась моя мать!
– Я помню об этом, Регина, но думаю о том, что послезавтра должен драться.
– Что же мне делать? – воскликнула в отчаянии принцесса. – Вы хотите, чтобы я пошла к маршалу, упала ему в ноги и стала умолять его отказаться от дуэли?
– Вы меня неправильно поняли, принцесса, – снова заговорил граф Рапт, высокомерно посмотрев на несчастную женщину. – Разве я давал вам повод усомниться в моей храбрости? Неужели вы полагаете, что я настолько низок, чтобы просить женщину уладить мои дела чести? Я просто прошу вас ответить на мой вопрос.
– Замолчите! – вскричала, вся дрожа, Регина.
– Словом, я прошу вас сказать мне, кого бы вы желали видеть мертвым: вашего отца или мужа вашей матери.
– Это низко, – прошептала сквозь слезы принцесса.
– Да, это низко! – холодно повторил граф. – Согласен. Но ничего не поделаешь. Придется выбирать. Отвечайте же!
– Мсье, – сказала принцесса, умоляюще сложив ладони, – именем моей матери заклинаю вас не требовать от меня ответа на этот вопрос.
– Повторяю вам, Регина, что ваша жизнь и моя зависят от ответа, который вы должны мне дать. И поэтому настаиваю на этом.
– Вы хотите знать ответ? – вскричала молодая женщина, пристально глядя на графа и медленно поднимаясь, чтобы подойти поближе.
– Я требую ответа, Регина!.. Простите, я умоляю вас ответить!
– Ладно, – сказала принцесса, подходя к графу, скрестив руки на груди. – Вы требуете ответа, я дам вам его. Знайте же, что я вас ненавижу…
– Регина! Регина!
– Я вас ненавижу! – продолжала принцесса. – Ненавижу всем сердцем!
– Регина! Регина! – повторил граф, чье лицо налилось кровью. – Берегитесь!
– Я ничего не боюсь, – сказала Регина. – Потому что бояться мне нужно только вас. И вы давно уже об этом знаете.
– Регина! У всякого терпения есть предел!
– Кому вы об этом говорите, мсье? Мне ли не знать предел терпения? Ведь вы находитесь в моей комнате и я вас слушаю!
– Регина! Я могу погубить вас или спасти!
– Спасти меня вы можете только одним способом, мсье, – гордо произнесла молодая женщина, – умрите!
– Регина! – сказал граф, подскочив к принцессе, словно собираясь ее задушить.
Но она, холодно на него взглянув, остановила его следующими словами:
– Ну, в чем дело, отец?
Граф Рапт отшатнулся.
– Выслушайте же меня, – сказал он.
– Я не желаю больше вас слушать.
– Но вам придется это сделать.
Регина дернула за шнур звонка.
– Не зовите никого, – смертельно побледнев, сказал граф. – Я сейчас уйду. Но прежде я пойду к маршалу и расскажу ему все до конца.
– Что вы хотите ему рассказать? – спросила принцесса, приближаясь к нему.
– То, что маршал ошибается, полагая, что вы – его дочь! И я объясню ему это.
– Мсье! – воскликнула несчастная женщина. – Если вы хотя бы немного понимаете разницу между добром и злом, вы этого не сделаете!
– Сделаю! Это так же верно, как и то, что я имею честь сказать вам это, – произнес граф, разворачиваясь и направляясь к двери.
– Мсье, мсье! – снова воскликнула Регина, не отпуская его, – что вы от меня хотите в обмен на то, что оставите в покое этого благородного человека?
Граф остановился и едва заметно усмехнулся.
– Сами видите, – сказал он, – что нам с вами необходимо поговорить.
– Слушаю вас.
– Не стану возвращаться к вопросу относительно вашего выбора, – продолжал граф насмешливым тоном. – Вы достаточно просветили меня на этот счет. Но, прежде чем умереть, – добавил он, – потому что, сами понимаете, я не стану защищаться против этого старца, мне хотелось бы знать, хватит ли у вас после моей смерти снисходительности к моим ошибкам. Имея в виду, что я так старался их искупить. Именно это я и хотел узнать, если можно так выразиться, из загробного мира! Человек, который стоит сейчас перед вами, Регина, как бы преступен он ни был, дал вам жизнь. И мне хотелось бы знать не то, будете ли вы сожалеть о своем отце (увы! я недостоин вашего сожаления!), а о том, сумеете ли вы его хотя бы пожалеть, отнестись к нему в душе чуть более мягко? На пороге смерти я хотел бы узнать, не придет ли вам в голову мысль о том, что я был скорее несчастным, ничтожным, если хотите, нежели злым, и не заслужу ли я своей смертью прощение за свою жизнь? Именно это меня и интересовало, Регина! Прошу простить меня за то, что не сумел выразиться более ясно.
– Эти слова, произнесенные скорее с пафосом, чем с чувством, все же смягчили сердце принцессы Регины.
Здесь очень уместно, дорогие читатели, отметить женскую доброту и мужскую злобу. И это доброе, исключительно честное создание, откровенное до жестокости, справедливое до варварства, женщина, которая совсем недавно произнесла эти ужасные слова: «Спасти меня вы можете только одним способом, мсье: умрите!» – эта женщина смягчается перед этим человеком. Сердце ее начинает учащенно биться после речи этого комедианта, она начинает спрашивать себя: «Не слишком ли я была сурова, жестока, несправедлива к этому человеку, который, как бы там ни было, доводится мне отцом?» Именно эти чувства охватили принцессу, когда она прослушала куплет, который спел ей этот фигляр.
– Господин граф, – сказала она, – прошу вас простить меня за мои жестокие слова. Я смертна и не имею права высказывать желания. Я полагаюсь на Божественную справедливость и подчиняюсь ей.
Лицо графа засветилось удовлетворением.
– Регина, – сказал он, – я благодарю вас за эти слова и прошу поверить, что я их недостоин! Слово человека, собирающегося умереть, священно. Регина, простите мне мою жизнь и пожалейте меня после моей смерти.
– Что вам еще от меня надо, мсье? – спросила принцесса.
– Самое малое, Регина. Я хочу, чтобы вы были счастливы!
– Не понимаю вас, – сказала, покраснев, возлюбленная Петрюса.
– Регина, – снова заговорил граф Рапт самым приветливым тоном, – какие бы ошибки я в жизни ни совершил, я всегда любил вас, как дочь. И если вы в этом иногда сомневались, то это было скорее по моей вине, нежели по вашей. В этот торжественный час я думаю только о вас и я хочу обеспечить ваше счастье.
– Объяснитесь, мсье, – сказала принцесса, инстинктивно догадываясь о том, куда клонит господин Рапт.