Сальватор
Шрифт:
Мы знаем о грехах супруги маршала де Ламот-Удана. И, не желая повторяться, не станем рассказывать читателю содержание ее исповеди.
– Сестра моя, – сказал аббат Букемон, осознавший во время исповеди принцессы всю значимость задачи, поставленной перед ним монсеньором Колетти, и увидев в ней средство для отмщения господину Рапту, – осознаете ли вы всю тяжесть вашего греха?
– Да, – ответила принцесса.
– Пытались ли вы исправить свою ошибку?
– Да.
– Каким же образом?
– Раскаянием.
– Это хорошо, но этого недостаточно. Для этого есть более действенные средства.
– Расскажите, какие.
– Когда человек что-то украл, – снова заговорил аббат после краткого раздумья, – считаете ли вы, что его раскаяние заключается только в том, что она вернет украденную им вещь?
– Нет, – ответила супруга маршала, не понимая еще, куда клонит священник.
– Хорошо. Так же и для ваших грехов, дорогая сестра, есть способ возмещения ущерба, аналогичный тому, к которому прибегает раскаявшийся вор.
– Что вы хотите этим сказать?
– Вы украли честь у вашего супруга. Поскольку восстановить ее не представляется возможным, вы должны честно и откровенно признаться ему во всем.
– В чем?!. – воскликнула принцесса.
Но тут же резко смолкла, словно опасаясь, что ее голос будет услышан. Она приподнялась на локтях, повернувшись лицом к аббату, и посмотрела на него так выразительно, что тот, хотя и не был особенно впечатлительным, невольно вздрогнул.
– Вы дрожите, господин аббат? – сказала принцесса, не сводя с него пристального взгляда.
– Конечно, сестра! – ответил смущенно аббат Букемон.
– Даже вы дрожите при мысли о столь чудовищном возмещении ущерба, – продолжила взволнованно умирающая.
– Дело в том, сестра моя, что, предвидя последствия подобного признания, я проникся самым глубоким к вам состраданием.
– Значит, вы беспокоитесь только обо мне, господин аббат?
– Естественно, сестра моя.
– Хорошо, – сказала принцесса после непродолжительного раздумья. – Не будем больше об этом и вернемся к тому способу, с помощью которого вы предлагаете мне исправить совершенную мною ошибку.
Бедная женщина никогда еще не произносила так много слов. Она на мгновение смолкла, словно истощив все силы. На лице ее выступили капельки пота.
Аббат посчитал за лучшее помолчать. Это молчание было вскоре прервано принцессой.
– Господин аббат, – сказала она. – А что произойдет в том случае, если я не стану делать того признания, которое вы от меня требуете?
– В другом мире вас ждет вечная кара.
– А в этом мире господин маршал будет продолжать жить в абсолютном покое?
– Естественно, сестра моя, но…
– Но, господин аббат, не считаете ли вы, что справедливее всего будет, если я, ценой моей вечной муки, обеспечу спокойствие моего мужа?
– Нет, – сказал аббат, которого этот вопрос привел в крайнее затруднение. – Нет, – повторил он, словно желая повтором подчеркнуть важность своего ответа.
– Соблаговолите же сказать – почему, господин аббат, – настойчиво спросила супруга маршала.
– Нельзя торговаться для того, чтобы получить спасение, сестра моя, – ответил аббат суровым голосом, пытаясь запугать бедную женщину. – Спасение не зарабатывается какой-либо ценой, его надо заслужить.
– А разве нельзя заслужить спасение тем, что сможешь обеспечить спасение другому?
– Нет, сестра моя. Если бы вам оставалось прожить еще несколько лет, я предоставил бы Провидению возможность просветить ваше сознание. Но поскольку вы сейчас в таком состоянии, что скоро отдадите душу Богу, вы не должны колебаться и обязаны очистить ее от всякой скверны. Я понимаю, что путь очищения ужасен, но у вас нет выбора. И вам придется пойти тем путем, который предоставляется вам как милость Божья.
– И тогда, – прошептала несчастная принцесса, – жизнь честного человека, запятнанная моими грехами, будет окончательно разбита! И это советует мне сделать служитель Господа нашего! О Боже, просвяти меня сам! Пусть же луч сияния твоего проникнет в мое сердце, в котором так же темно, как в тюремной камере!
– Да будет так! – пробормотал аббат.
– Господин аббат, – решительно произнесла супруга маршала, – поклянитесь Богом в том, что именно так я должна поступить.
– Клясться кощунственно, сестра моя, – сурово ответил на это священник.
– Тогда, господин аббат, дайте мне доказательства правильности вашего совета. Хотя бы одно. Я очень хочу подчиниться, но мне хотелось бы и понять.
– В вас говорит слабость рассудка и гордыня, сестра моя. Истина не требует доказательств, ее надо чувствовать.
– Именно потому, что я ее не ощущаю, господин аббат, я и умоляю вас объяснить мне, в чем она заключается.
– Повторяю вам, что это ваша гордыня, ваш разум восстают против вашей совести. Ибо ваша совесть кричит, и мне нет нужды повторять эти слова: «Ты должна исправить все зло, которое ты совершила». Таков приказ свыше, таково желание Всевышнего. Но это значат вопли совести для испорченных умов? Предположим, что вы предстали перед судом Божьим запятанной этим преступлением, хотя вполне могли бы от него очиститься! Не думаете ли вы что Господь, славящийся своей строгостью и справедливостью, решит направить посланца своего, который скажет этому оскорбленному мужу: «Человек, твоя жена, которая была вручена тебе Богом, изменила тебе с другими людьми»?
– Пощадите, господин аббат! – потерянно воскликнула несчастная женщина.
– «Человек, – продолжал аббат дрожащим голосом, – этой женщине я дал совет попросить у тебя прощения за свои грехи, но у нее хватило наглости припасть к ступенькам моего трона с нечистым лицом».
– Пощадите, пощадите меня! – повторила принцесса.
– «Нет, пощады не будет! – скажет глас Божий. – Человек, будь же безжалостен к преступлению этой недостойной женщины и прокляни ее имя на земле. А я же накажу ее душу на небесах!» Вот то страшное наказание, которое уготовано вам Богом как на небе, так и внизу. Ибо, повторяю вам, Бог не допустит, чтобы данный им вам в мужья человек остался в неведении относительно вашего преступления и его бесчестья.