Серебро и Золото
Шрифт:
– Не продолжайте, герцог, прошу вас!
– остановил привидение Людо.
– Мы уже догадались, что доставляет вам удовольствие.
– Мог бы и не звенеть!
– тихо буркнула себе под нос Тильда, но Тригерид ее услышал.
Мог бы, - не стал он спорить.
– Но ты должна понять, принцесса, у меня скверный характер, и после смерти он не улучшился... Засим, позвольте, откланяться, дамы и кавалеры. И вот, еще что ... Завтра в полночь приходите в казематы под Красной башней... Я сделаю вам подарок, но поспешите! Завтра, потому что послезавтра я, скорее всего, уже передумаю, пожалев о проявленной щедрости... Завтра...
– Его "голос" слабел, а фигура - расплывалась.
– И сводите виконта к лекарю...
Как ни странно, инцидент так и остался незамеченным. Никто из взрослых ничего не услышал и не обратил внимания на возникшую в Малой анфиладе - коридоре второго этажа - суматоху. То ли они все спали, плотно отужинав и немало за тем ужином выпив, - в том числе и куда более крепких напитков, чем мозельское игристое, - то ли и, в самом деле, как предположил Томас, парились в замковой бане. Но, так или иначе, тревога не поднялась, а покойный герцог ушел, и цепями больше не бренчал. Однако визит "тени отца Гамлета" - переживание не из рядовых. Такое быстро не забывается, и к "порядку дня" после такого сразу не перейдешь. Во всяком случае, о том чтобы после пережитого этой ночью заснуть детским, счастливым сном, не могло быть и речи. Впрочем, какие уж тут дети. Они - каждый из друзей в отдельности, и все четверо вместе, - осознали вдруг, что, как ни крути, но так и есть: они уже не дети. Детство закончилось, поскольку к ребятишкам по традиции приходят ночью лишь феи, да чудовища. А герцог Тригерид... Такие, как он, не просто так появляются, и не перед всеми открываются. Да и многочисленные вопросы, возникшие "походу" и "в связи", требовали немедленного - или близкого к тому - разрешения. Поэтому не прошло и четверти часа с того мгновения, как растворился в породившем его сумраке герцог Тригерид, а вся компания - разумеется, приведя себя в подобающий приличиям вид - вновь собралась в спальне Людо.
Девочки забрались под одеяло, мальчики устроились в креслах у камина, в котором уже снова плясали, потрескивая, желтые и оранжевые языки пламени.
– Итак, - начал Томас фон дер Тиц на правах хозяина.
– Нам следует обсудить некоторые недоразумения и недоумения...
– Меня зовут Елизавета Скулнскорх, - представилась Елизавета и приложилась к бутылке мозельского на три упоительно долгих глотка.
– Я графиня и, один бог знает, кто еще...
– продолжила она после паузы и передала вино Тильде.
– Но главное, я жена Людвига, титул которого мы пока обсуждать не станем.
– Жена?!
– поперхнулась вином Тильда.
– То есть, как...?!
– вскинулся совершенно растерявшийся Томас.
– Нас обручили в раннем детстве, - ровным голосом объяснил Людо и, встав из кресла, пошел к кашляющей и перхающей Тильде.
– Несколько позже над нами свершили таинство бракосочетания по Старому Праву и Неизменной Традиции.
– Он взглянул на Тилли, как бы спрашивая, не нужна ли ей помощь, увидел, что не нужна, и забрал из ее рук бутылку.
– По императорским законам, никогда, к слову, так и не отмененным, мы оба, я и Лиза, совершеннолетние супруги. Так что...
– Людо пожал плечами и с улыбкой протянул бутылку совершенно обалдевшему, если судить по выражению лица, Дамалю.
– Так что мы.... Ну, это было в рамках приличий, я хочу сказать...
Похоже, он все-таки смутился, и это было просто замечательно. Елизавета любила его именно за то, что, будучи блистательно великолепным, он был трогательно не безупречен во всем, что касалось ее. Вот в чем дело.
– Виконт, - сказала она вслух, как бы подводя итог предыдущей теме.
– По некоторым обстоятельствам, нам с Людо было удобнее взять одно из моих родовых имен и представиться братом и сестрой, тем более что официально - для публичных властей - мы так и так находимся на попечении моей тётушки Жозефины. А что не так с тобой?
– Я...
–
– Ну, я наследственный бургграф Хам и Зост...
– То есть, ты Ламарк?
– повернулся к нему Людо, как раз, подкидывавший в камин дубовое полено.
– Но тогда...
– Тогда я еще и граф фон дер Марк, - уныло согласился Томас.
– Буду. Когда-нибудь. Если раньше король не решит, что я претендую на слишком большой кусок...
– Наш король либерал, - не очень уверенно возразила Тильда.
– Это да, - кивнул Томас.
– Он такой...
Что-то в голосе Дамаля подсказывало, что он знает, о чем говорит, и не горит желанием продолжать разговор "на эту тему".
– А к какому врачу мы должны тебя сводить?
– спросила Елизавета, чтобы прервать неловкое молчание, вдруг повисшее между ними после последних слов Томаса.
– Меня?!
– вздрогнул Том, словно бы вынырнув из пучины непростых мыслей.
– К врачу? К какому врачу?
– Герцог сказал...
– и тут Елизавета вспомнила, что, судя по всему, Дамаль был единственным, кто не "слышал" привидение.
– Ведь ты не слышал его, ведь так?
– А вы все, стало быть, слышали... Немного обидно даже, - грустно усмехнулся Том, и Елизавета почувствовала, как напряглась, "потянувшись" к нему, Тильда.
– Привидение в моем родовом замке... и, конце концов, Тригерид был моим предком... Но нет, я его не слышал. Так что он сказал?
– Он пригласил нас завтра ночью, то есть в полночь, прийти в казематы под Красной башней, - Объяснил Людо.
– Обещает сделать нам подарок...
– Бойтесь данайцев, дары приносящих, - процитировала классику Елизавета.
– Дары мертвых редко утешают живых...
– не осталась в долгу Тильда.
– Ну, я бы не стал спешить с выводами, - встал на защиту родственника Томас.
– Он, разумеется, безумец и вредный старикашка, но, кажется, никому никогда не делал настоящих подлостей. Даже при жизни... Но вот Красная башня...
– А что с ней не так?
– сразу же спросил Людо, находившийся в состоянии крайней задумчивости, во всяком случае, так Елизавета определяла это особого рода настроение, посещавшее иногда ее мужа.
– Подземелья Красной башни остались, как утверждает легенда, от монастыря, стоявшего на месте замка в девятом веке, - Томас сделал еще один глоток вина, и бутылка вновь пошла по кругу.
– А монастырь... Существует темное предание, что последние язычники Альпийских долин построили этот монастырь, чтобы скрыться за его стенами от охотящихся на них христиан. И место, будто бы, выбрали не случайно, а с умыслом, скрыв внутри церковного здания древнее капище, разрушенное еще христианскими правителями Рима.
– Это легенда?
– уточнила Елизавета.
– Легенда, - кивнул Томас.
– Но не только. У дедушки есть свиток десятого века. Наш дальний предок неслучайно построил замок на руинах сожженного монастыря. У него имелись на то веские причины, и архиепископ Рудольф, "изучавший вопрос на месте", рекомендовал Руперту - третьему барону Вёгл - не трогать церковных подземелий, а, заложив их камнем и освятив новый фундамент, с непременным окроплением святой водой, построить на нем башню. "И сделали по слову его"...
– Томас развел руками, как бы показывая, что не все благие намерения заканчиваются добром.
– В 1497 году, во время осады, пол нового каземата неожиданно провалился, и открылись древние катакомбы, глубоко уходящие в недра скалы. Коридоры, впрочем, оказались пусты и давно заброшены, но на поверку - крепки, и новый хозяин Энтберга решил, что их можно с успехом использовать для хозяйственных нужд. Вот только ничего хорошего из этой идеи не вышло. Запасы там портились, как нигде в другом месте, люди болели, заключенные убегали... Плохое место, хотя ничего страшного там, как будто, никогда и не происходило.