Шаль
Шрифт:
Машина развернулась на Садовом кольце, и Степанков с Лизой вышли у Парка культуры. Девочка уверенно взяла его за руку и повела к кассе. Он ощутил прохладную ладошку в своей руке. Лиза привыкла держаться за кого-то. Но для ребенка с таким зрением она совсем неплохо ориентировалась на площадке перед помпезными колоннами ЦПКиО имени писателя Горького. Степанков здесь не был со студенческих лет. Тогда-то они знали все дырки в чугунной ограде и, чтобы их не засекла охрана, пролезали где-то с другой стороны. Юра пошел парковать джип, а они направились к кассам.
— Надо купить билеты для входа. Даже если мы там просто будем гулять, все равно нужны билеты. Это обдираловка, правда? Так бабушка говорит. Мне — детский билет, на него скидки!
— Хорошо, хорошо, — смущенно забормотал Володя.
Он как-то терялся от того, что девочка им руководила. А та явно взяла инициативу в свои руки. Волевой бизнесмен Владимир Иванович Степанков никогда не гулял с детьми. Он предполагал, что они будут кататься на машине, поедут на природу, будут гулять в лесу, покатаются на катере, девочка подышит свежим воздухом. Ведь лето, хоть и холодное, но все же лето. Детям полагается быть на природе. А тут на тебе — аттракционы. Если девочка плохо видит, считал он, то вне дома она должна быть робкой и неуверенной. Ее надо водить за руку, присматривать, чтобы чего-нибудь не случилось. А тут… Инициатива была выбита из его рук, и кого — человека, привыкшего руководить целым коллективом. Девочка повела двух взрослых, слегка растерянных дядей через турникеты и направилась по главной аллее к башенкам «Чудо-города».
«Та-ак, — подумал Степанков, — «мама не разрешает», ха! А как мы здесь, однако, отлично ориентируемся!» Тем временем девочка подталкивала его к окошку кассы:
— У каждого аттракциона своя касса. Это очень удобный и очень экономный вариант. Правда?
— Ну, и сколько же стоит твой экономный вариант? — Степанкову было любопытно наблюдать такую заботу о его кошельке. Мало кто беспокоился о его экономии. — Послушай, Лиза, мы пришли развлекаться, так? А насколько мне известно, индустрия развлечений самая прибыльная. Значит, недешевая. Так что давай не будем считать деньги, ладно? Кутить так кутить. Это во-первых, а во-вторых, нам нужны безопасные аттракционы. А? Как ты думаешь? — он старался быть степенным, щедрым и не казаться занудой.
— Да они здесь все безопасные. Если только электричество не отключат. А насчет цены я вас предупредила, — девочка смешно поднимала голову, чтобы заглянуть в лицо своему собеседнику. Серьезного водителя Юру она в расчет не принимала, безошибочным детским чутьем поняв, кто здесь главный.
«Чудо-город» дразнил коварными изобретениями. Коварство заключалось в том, что кроме каруселей, то есть обычного кручения, вращения, кружения, были еще и закидывания, перевертывания и всяческие испытания, почти как у космонавтов. И все это предлагалось публике во всех самых немыслимых вариантах: хоть до смерти, хоть только до обморока.
Серьезный Юра неодобрительно смотрел на босса:
— Шеф, не надо вам садиться. Пусть девочка одна прокатится, раз ей так хочется.
— Вы боитесь, да? — Лизины выпуклые линзы уставились на Юру. — Ну и оставайтесь. Погуляйте, пива попейте.
Она старалась говорить покровительственно, как взрослая.
Степанков осматривался. Надо же было знать, какие чудеса их ждут. Несмотря на пасмурную погоду, народу было много. Жаждущие острых ощущений люди постепенно заполняли кабинки разных агрегатов и даже самой большой карусели. Интересно, какой из этих механизмов самый прочный и безопасный. Лиза тянула к «Кондору». По углам этого сооружения были установлены хищные головы огромных орлов. Подразумевалось, что люди здесь будут планировать и делать в воздухе замысловатые петли, как большие птицы.
— Ну что, Лиза, ты на этой штуке каталась? — Степанков притворился, что не видит, как она не сводит глаз с этой крутящейся, вертящейся, кувыркающейся и сверкающей красоты. — В тебе есть метр сорок?
— Есть! Во мне метр тридцать восемь, да еще подошва!
— А как с вестибулярным аппаратом? Посмотри, здесь написано: надо иметь рост метр сорок, отличное здоровье и все вынуть из карманов, чтоб не вывалилось, когда будешь висеть вниз головой.
— Ой, а очки! Они такие тяжелые, у меня от них уши болят… Если они свалятся, когда мы будем вверх тормашками висеть, мама меня не простит. Они дорого стоят.
— А мы отдадим очки дяде Юре.
Лиза сняла рюкзачок, аккуратно вынула из кармашка футляр, сняла очки, уложила их, как драгоценность, завернув в замшевую салфетку, защелкнула крышку футляра и посмотрела беззащитными глазами на Степанкова. Он, в свою очередь, хлопал себя по карманам куртки, выкладывал в руки охранника бумажник, ключи, футляр с солнцезащитными очками, мобильный телефон…
Юра неодобрительно хмыкал.
— Ну, пойдем, что ли? — повернулся Степанков к Лизе. — Боишься?
— Не очень, — ладошка у нее тем не менее взмокла.
— Ну и молодец!
Они поднялись на площадку, Степанков придерживал девочку за плечи. Она не смотрела под ноги, как будто знала, какие ступеньки ведут к качающимся на ветру люлькам. Степанков усадил ребенка, внимательно посмотрел, как она устроилась, где ноги, за что будет держаться. Конструкция внушала доверие. Сам он устроился сзади. Машина загудела и вздрогнула, стала подниматься, раскручиваясь. Расстояние между кабинками увеличивалось. Он видел только Лизину голову с задорным развевающимся хвостом. Кабинки вращались вокруг своей оси и одновременно — вокруг мачты общего центра, разлетаясь от него и друг от друга все дальше и дальше. Когда они начали подниматься, то люльки стали еще и раскачиваться. Степанков, откровенно говоря, такого не ожидал и уже с тревогой вглядывался: как там Лиза, что с ней. Он не видел лица девочки и жалел, что неправильно выбрал кресло. В животе у него стало пусто и щекотно, и уже хотелось, чтобы все это быстрее закончилось; не приведи, господи, чтобы девочке стало плохо. Что он о ней знает? О ее здоровье, об этом самом вестибулярном аппарате, в конце концов. Теперь-то он понял, какую ответственность взял на себя, отправившись на прогулку с чужим ребенком.
Охранник-водитель Юра казался сейчас умнее и предусмотрительнее своего шефа.
Лиза выпрыгнула из кабинки, как только Володя подошел к ней. Свеженькая, с розовыми щеками, радостно блестящими глазами, она сразу затараторила:
— Уф, здорово, правда? Как на больших качелях, только в сто раз круче. Да? Вы как? Мама такое не выносит, ее укачивает, а папа со мной сюда не ходит. Он обещал зимой, что летом пойдем, только ему все некогда. Вы моего папу знаете? Вы же его сегодня видели, его машина отъезжала, когда мы из подъезда вышли, я по звуку ее узнаю.
— Ну, хорошо, Лиза, спокойно, впереди ступеньки. Голова не кружится?
— Что вы! Я еще хочу… — просительно протянула она, — я могу много раз так кататься, и ничего со мной не будет… Только это дорого, да?
Девочка подпрыгивала, как козленок, заглядывая ему в лицо, видимо, забыв, что она без очков. Степанкову передалась ее радость, он с удовольствием смотрел на этот комочек жизнерадостной энергии и с облегчением думал: пронесло, пронесло, пронесло…
Они катались еще на лодках-качелях, которые переворачивались в небе, на огромных каруселях и бог знает еще на чем… А когда начал накрапывать дождь, пошли на веранду большого ресторана перекусить. Обедать Лиза категорически отказалась.