Шарон Крич. Отличный шанс
Шрифт:
– Динни, раньше ты никогда ни о ком не говорила гадости!
– сказал Гутри.
Я смутилась:
– Разве я сказала гадость? Я думала, это просто наблюдение.
Он застегнул молнию на куртке, взял меня за руку и повел за собой.
– Динни, ты обладаешь потрясающим качеством давать людям, которые с тобой общаются, возможность оставаться самими собой. Ты не часто высказываешь свое мнение об окружающих, и это твое наблюдение - что-то новое. Даже не знаю, как к этому отнестись…
– Ты хочешь сказать, что мне не следует вслух говорить о своих наблюдениях?
–
– Неужели именно так это и прозвучало - что я прошу тебя не высказываться о своих наблюдениях? Non е vero!* Очевидно, человек время от времени должен говорить о своих наблюдениях.
______________
* Это не так! (Итал.)
У меня возникло странное ощущение, как будто оболочка моего пузыря стала настолько тонкой, что окружающий мир начал вдавливаться внутрь, а то, что внутри, принялось выпирать наружу. Я почувствовала слабость, и мне даже немного захотелось спать.
– Послушай, у меня появилась отличная идея!
– сказал Гутри.
– Поехали в Доломитовые Альпы в эти выходные! Может быть, это будет последняя лыжная экскурсия сезона. Мы можем поехать все вместе - ты, я, Белен, Кейсуки, Мари, Фади и Лайла тоже. Устроим праздничное прощание для Лайлы! Как ты думаешь? Разве не блестящая идея?
– Fantastico, - сказала я, хотя на самом деле так не думала. Я вдруг ощутила приступ ревности по отношению к Лайле.
– На этот раз, - продолжал Гутри, - ты съедешь на лыжах с самой вершины!
“Нет, не съеду”, - подумала я. Я вообще еще никогда не была на вершине, с лыжами или без них. Все остальные побывали на вершине в Санкт-Морице и Андерматте, или даже на вершине горы Сан-Сальваторе здесь же, в Лугано, но только не я. Мне было страшно подниматься на вершину, и до этой минуты я не понимала почему. Но теперь, рядом с Гутри, мне в голову пришла странная мысль. Вдруг я поднимусь на вершину, так что смогу заглянуть по другую сторону горы, а там ничего не окажется? Что тогда?
Словно прочитав мои мысли, Гутри показал на верхушку Сан-Сальваторе и сказал:
– А на следующий выходной я возьму тебя с собой вон туда. Ты не поверишь своим глазам! Ты даже представить себе не можешь! Это так… так… так fantastico, meraviglioso, splendido!
Сны Доменики Сантолины Дун
Оболочка моего пузыря так растянулась, что я не могла достать рукой до стенки. Я висела в воздухе возле горы Сан-Сальваторе, и огонек на ее вершине превратился в горящую свечу. Рядом какие-то люди веселились на пикнике, а мой пузырь приближался к свечке и был готов вот-вот лопнуть. Он подплывал все ближе и ближе к обжигающему пламени, но я не знаю, лопнул он или нет, потому что проснулась.
33. Визит Лайлы
В тот же вечер, около десяти часов, в дверь нашего дома постучала Лайла, хотя в это время она должна была находиться в спальном корпусе, и потребовала встречи с дядей Максом. Протиснувшись в дом мимо меня, она прошла на кухню, где дядя Макс и тетя Сэнди сидели за столом и ели пирог.
– Это суперважно, - выпалила она с порога.
– И не говорите мне, что я должна уже спать. Я никуда отсюда не уйду.
– Последовали громкие рыдания.
Тетя Сэнди сказала мне тоненьким голосом:
– Динни, думаю, нам с тобой надо кое-чем срочно заняться в… В твоей комнате!
– Закрыв за собой дверь моей комнаты, она прорычала: - Гр-р-р! Не слушай меня, Динни! Я знаю, что она твоя подруга, но у меня от нее кровь в жилах закипает! Иногда мне хочется ее задушить. Я, конечно, понимаю, у нее семейные проблемы, и все такое, но…
– Семейные проблемы?
– переспросила я.
– Вы имеете в виду возвращение ее матери в Штаты?
– Ну, это самая незначительная из всех проблем Лайлы! В этой семье проблем не меньше, чем в мешке с… - Она внезапно замолчала, закрыв рот рукой.
– Ой!
– Каких проблем?
– спросила я.
– Расскажите.
– Не могу, Динни. Извини. Мне не следовало даже заикаться об этом.
– Но хотя бы скажите, какого рода проблемы?
– Я постаралась вспомнить, о чем мне раньше говорила Лайла, и была уверена, что все ее жалобы касались только школы. Она никогда не делилась со мной тем, что происходит в ее семье, а я не рассказывала ей о своей.
– Неужели вы мне ничего не скажете?
– не отставала я от тети Сэнди.
– Динни, это было бы неправильно, - продолжала сопротивляться она, но без прежней твердости. Было ясно, что тетя Сэнди колебалась, сказать мне или нет, судя по неуверенной интонации ее голоса и по тому, как она покусывала губу.
– Я никому не скажу, - пообещала я.
– Я никогда никому ничего не рассказываю. Вы когда-нибудь слышали, как я говорю о том, что происходит в этом доме? Я кому-нибудь рассказала о любовных похождениях мистера Лейланда, или как мисс Флетчер пришла к нам ночью пьяная, или когда?..
Тетя Сэнди обняла меня.
– Этот дом иногда превращается в театральные подмостки для мыльной оперы, правда, Динни? Люди то и дело приходят без всякого спроса жаловаться, плакать, орать, требовать - настоящий цирк! Ты просто молодец, что стараешься не замечать происходящего, и я очень сожалею, что тебе приходится слышать все это. Если бы я оказалась на месте Макса, то чувствовала бы себя совершенно беспомощной. По правде говоря, я на самом деле совершенно беспомощная, поэтому мне и не приходится заниматься тем, что делает он!
– Так вы мне расскажете про Лайлу?
Тетя Сэнди приоткрыла дверь в коридор и прислушалась. Стало слышно, как Лайла кричала на дядю Макса. Тетя Сэнди закрыла дверь и сказала:
– Динни, я не могу. Если бы Лайла хотела, чтобы ты знала о ее проблемах, она сама рассказала бы тебе. Может быть, ей как раз нужно, чтобы рядом был кто-то, кто не знает о ее проблемах, кто считает ее нормальным ребенком из нормальной семьи.
– Она придвинулась ближе ко мне.
– С другой стороны, кто может поручиться, что знает, какой человек является нормальным, правда? Лично я не могу, теперь не могу!