Шаукар
Шрифт:
— Таш? — осторожно позвал Шу.
— Это было глупо, эне, — проговорил шоно.
— Что глупо?
— То, что ты сделал.
— А я что-то сделал?
— Не прикидывайся. Мужчина в плаще с капюшоном, одолевший трёх стражников.
— Таш…
— Не вздумай врать. Плащ ты, может, где-то и оставил, но у тебя на рукаве кровь. Наверное, испачкался, когда перевязывал конвоира. Бредовее не придумаешь. Сначала напасть, а потом оказывать первую помощь. Только ты на это способен.
— Я не мог позволить, чтобы Омари был выслан.
— Но он виновен
— Нет, он не виновен. Его подставили. Я точно это знаю.
— У тебя ведь было время доказать это. Почему же ты бросил свою затею?
— Потому что я бы не смог это доказать.
— Интересно, что ты такого знаешь, чего не знаю я? И почему для тебя это является доказательством, а для меня нет?
— Оташ, ты в самом деле не понимаешь, что происходит?
— Я понимаю, что ты от меня что-то скрываешь. Снова.
— Сначала погибает служанка Сабиры, и ты до сих пор не знаешь, кто принёс змею во дворец. Потом Улычен намекает тебе на то, что от Сабиры давно надо избавиться, и ты соглашаешься. Затем появляется проститутка, и ты выносишь Омари последнее предупреждение. И вот вторая служанка Сабиры объявляет, что Омари её изнасиловал. Ты принимаешь решение выслать его на верную смерть.
— И как это связано?
— Связь стоит перед тобой, Таш.
— Объясни.
— Да что объяснять? Я защищал и буду защищать их обоих, это же ежу понятно! Нужно только немного покопаться в моей жизни, чтобы узнать об этом. Сабира и Омари идеально подходят, чтобы стравить нас с тобой.
— Стравить? Ты с ума сошёл?
— Нет, к сожалению, не сошёл.
— Кто, по-твоему, хочет нас стравить?
Юрген молчал. Он понимал, что если сейчас назовёт имя, то это станет началом конца, но как иначе объяснить всё Оташу, он не знал.
— Кто? — повторил шоно.
— Улычен, — тихо ответил Шу.
— Нет.
— Но это же очевидно, Таш.
— Мне не очевидно.
— Улычен — самозванец.
— Юрген, почему ты так говоришь? — голос Оташа дрогнул.
— Потому что не может быть у небесного волка сына! — Шу не выдержал. Слишком многое успело в нём накопиться за эти такие долгие дни. — Как вообще может женщина родить от волка, пусть и небесного? Он же волк.
— Ты не понимаешь, о чём говоришь.
— Да всё я понимаю! Он тебя обдурил, понарассказывал историй из прошлого, а ты и уши развесил! Да про того медведя твои друзья могли ещё десятку людей проболтаться. А про сон… Зульфас, скорее всего, подслушала мой разговор с Сабирой и потом доложила Улычену. Она же точно на него работала, вот он от неё и избавился.
— Стой. Хочешь сказать, что ты рассказывал Сабире о нашем сне у волчьего камня?
— Да, рассказывал.
— И о чём ещё?
— Только об этом.
— Ты снова врёшь.
— Таш, я сейчас не об этом! Неужели это не доказывает тебе, что Улычен — самозванец?
— Скажи мне, ты с самого начала ему не поверил?
— Да.
— То есть ты притворялся?
— Да. Я ещё в Яссе про него узнал.
— В Яссе?
— Мне Сабира написала, предупредила о самозванце.
— И ты ей поверил? Ей, а не мне! И мне ничего не сказал.
— Таш…
— Я ведь почти забыл о том, что ты норт, — проговорил шоно. — Вы, норты, ни во что не верите.
— Это ты зря. Норты верят.
— В магию? Нет, Юрген, ты так и не стал сарби.
— Таш, ты зря это говоришь сейчас. Это больно.
— Ты думаешь, ты не сделал мне больно? Я верил тебе как себе. Порой даже больше. Я доверял тебе свою жизнь, и что я получил в ответ? Ложь и предательство. Я не хочу тебя видеть.
С этими словами Оташ быстрыми шагами ушёл из комнаты. Юрген хотел побежать за ним, но ноги словно приросли к полу, а потом вдруг сделали ватными и перестали его держать. Шу опустился на пол прямо там, где стоял. Какое-то время он просто сидел, словно пытаясь понять, что только что произошло. Затем Юрген нашёл в себе силы подняться. Он подошёл к столу, сел, достал бумагу и начал писать.
«Таш,
я понимаю, что сам виноват. Я врал тебе, и я не должен был этого делать. Но я хотел помочь. Тебе и Шоносару. Ты сказал, что не хочешь меня видеть. Что ж, какое-то время ты меня и не увидишь. Я ухожу к волчьему камню. Один. Мы ещё поговорим с тобой, когда я вернусь.
Оставив бумагу на столе, Шу достал свою дорожную сумку, положил в неё смену одежды, затем взял нож, пистолет, зашёл на кухню за едой в дорогу, подумал было попрощаться с Сабирой, но решил, что ещё встретится с ней до её отъезда, и направился в конюшню.
Юрген хорошо помнил дорогу к волчьему камню, хотя и был там всего два раза. Они с Оташем потом возвращались туда пять лет назад, но теперь Шу ехал туда один. Он помнил о том, что на пути к волчьему камню его могут подстерегать испытания, и был готов к ним. К чему Юрген готов не был, так это к тому, что впереди показался всадник, который при ближайшем рассмотрении оказался Омари.
— Что ты тут делаешь? — удивился Юрген.
— Еду по своим делам, — ответил амма. — У нас, беглых преступников, тоже есть дела, знаешь ли. Это ты что здесь забыл?
— Я еду к волчьему камню.
— Это ваше место силы?
— Да.
— Всё так плохо?
— Даже хуже.
— Похоже нам по пути. Как тогда с волчьим ручьём.
— Мне всё равно, — вздохнул Юрген. — Но если хочешь, едем со мной.
— Так я вообще никуда не спешу, — усмехнулся Омари.
— А как же твои важные дела?
— Не такие уж они и важные. Едем, господин визирь.
— Боюсь, уже бывший. Едем, господин бывший главный ловчий.
Когда в покои Оташа заглянул Наран, то по выражению его лица шоно понял, что выглядел явно как-то не так. Думен вроде бы даже слегка испугался. Оташ попытался придать своему лицу наиболее беспечное выражение и проговорил: