Шерас
Шрифт:
Однако потом строительство замедлилось: затраты оказались вдвое больше предполагаемых, и средств постоянно не хватало. Народные собрания при поддержке липримаров и даже некоторых членов Совета Пятидесяти устроили настоящую травлю именных росторов Инфекта и Инициатора Построек, распределяющих деньги и подряды. В сто втором году возведение форума остановили, но в сто третьем Инфект продолжил работы, выделив значительно больше средств, чем требовалось.
Уже в следующем году само сооружение закончили, и мастеровые приступили к внутренней отделке. К этому времени казна была переполнена — общие поступления, прежде всего благодаря откупу лимских пиратов, достигли небывалых величин, перевалив через отметку в семь миллионов берктолей, и Алеклия не жалел средств на новый форум. Еще перед своим знаменитым походом, который в народе прозвали Золотым (видимо, благодаря долине Спиера), Инфект собрал со всего континента лучших живописцев и скульпторов и устроил между ними состязание: требовалось, используя определенную технику, покрыть фресками на заданные сюжеты потолки сооружения. Также необходимо было высечь тридцать пять гигантских барельефов, не считая скульптурного фриза на фасаде здания. Неоридан Авидронский, который рассчитывал, что один получит весь этот заказ, обиделся и отказался участвовать. Все сошлись во мнении, что он испугался соперничать с Тузилом Яриадским, а в особенности с одним из его учеников, про которого говорили, что он наделен божьим даром, — Друзиллом. Этот красивый молодой яриадец, который за время пребывания в Грономфе ко всему прочему успел разбить не одно женское сердце, в конце концов и выиграл состязание, получив из рук Алеклии щедрую награду и в придачу приглашение расписать внутренние стены одного из зданий Дворцового Комплекса. Неоридан попал в опалу, заперся в своем дворце у «Дороги предков» и ни под каким предлогом из него не выходил.
Наконец, по прошествии пяти лет с начала строительства, торговый форум был закончен. Оставалось лишь расчистить прилегающую землю и распределить помещения.
Своим великолепием это сооружение затмило большинство строений города, и жителям Грономфы не терпелось попасть внутрь. Здание представляло собой ослепительный семиярусный дворец. Наверху, на хиронах, был разбит чудесный парк, изобилующий водопадами и фонтанами. Внутренние торговые галереи располагались параллельно друг другу и соединялись поперечными проходами. Каждая галерея предназначалась для продажи определенного вида товаров: керамическая галерея, рыбная галерея, цветочная галерея, галерея мяса домашних животных, галереи масла, фруктов, вина, пряностей, муки, кож, оружия, полотна, лошадей, мебели, и прочая, и прочая — всего сто галерей. В каждой из них разместили не менее пятидесяти роскошных гомоноклов, столько же лавок, небольшие залы-рынки для мелких торговцев и селян, привезших плоды своего труда, специальные залы для бедных покупателей, залы для проведения торгов, где шла оптовая продажа. Помимо этого здесь обустроили кратемарьи и виночерпни, парфеоны, где предполагалось проводить кулачные схватки и собачьи бои, а также помосты, где должны были состязаться музыканты, танцовщицы и мелодины. Каждый мог найти здесь все, что пожелает душа: святилища, купальни и даже акелины. В подвалах разместились склады и денежные хранилища. Имелись обширные конюшни. В новом торговом форуме били тысячи фонтанов, один из которых был из чистого золота. Галереи украшали четыре тысячи статуй из мрамора, тектолита, бронзы и паладиума. Своды потолков подпирали десять тысяч изящных колонн.
Торговый форум обошелся казне в триста тысяч берктолей — сумма невероятная, которой хватило бы на возведение целого города, однако Алеклия рассчитывал в скором времени вернуть потраченное и, таким образом, утереть нос бесцеремонным представителям Ресторий. Несмотря на то, что он отказался от самого легкого и верного пути — продажи сразу всех помещений на общественных торгах, как это обычно делалось, он планировал ежегодно собирать в казну с передачи помещений во временное пользование, а также с собственных гомоноклов, где должен был продаваться государственный товар, а также с новых кратемарий, акелин и прочего не меньше тридцати тысяч берктолей.
Сегодня Алеклия испытывал небывалый подъем. Десять лет он шел к поставленной цели и наконец добился своего. Сооружение потрясало: об этом красноречиво свидетельствовали толпы изумленных зевак. Хотелось смеяться, хотелось плакать, хотелось обнять и щедро вознаградить всех, кто принимал участие в возведении форума, — от Инициатора до последнего подручного. Что там всемогущие боги? Вот люди! Люди сделают все, если очень захотят. Сделают просто, руками, без всякого волшебства. И зачем им нужны все эти жалкие мелочные божки, которые только и могут, что жестоко мстить за недостаточное к ним почтение? Единственное, о чем Алеклия сегодня жалел, — это о прерванной дружбе с Неориданом Авидронским, которого еще недавно считал лучшим мастером материка. Временами ему казалось, и Инфект от этого очень страдал, что он самым бессовестным образом предал старого друга, предпочтя ему какого-то инородца, какого-то сумасбродного мальчишку из Яриады Северной.
Тут Алеклия вдруг натянул повод, заставив распаренного Анхаса сбавить ход и перейти на шаг. Он выехал на перекресток дорог: одна вела к площади Радэя, а другая в Старый город. Немного подумав, Инфект развернул коня, заставив животное с шага вновь взять в галоп, и вся его многочисленная свита вместе с белоплащными телохранителями послушно повернула, последовав за предводителем.
Вскоре Алеклия уже подъезжал к дворцу Неоридана. Увидев Божественного, на улицу выскочили многочисленные слуги художника. Правитель приехал мириться и, может быть, даже принести извинения и поэтому не позволил себе войти без приглашения, а послал человека просить у хозяина дворца встречи. Пока тот ходил, Алеклия с ироничной улыбкой на губах представлял себе, как всё произойдет: как он — Инфект Авидронии, унизит себя смиренным покаянием, как Неоридан, его добрый товарищ, немного подуется, плаксиво выплеснет накипевшее и как они с радостью помирятся и обнимутся, а потом вдвоем поедут в Дворцовый Комплекс пировать. Однако вышел слуга-мусак и, заикаясь, сообщил, что Неоридан Авидронский принять гостя не может, а потом упал на колени, моля о пощаде. Один из телохранителей бросился вперед, собираясь отрубить слуге голову, но Алеклия остановил его жестом, когда меч был уже занесен над несчастным.
«Немыслимо! Неоридана следует схватить и сунуть в самую жуткую клетку, какая только найдется во Дворце Наказаний, а его дворец сжечь», — предложил Инфекту один из приближенных. Алеклия ничего не ответил, хотя с трудом сдержал вспышку гнева, вызванную неслыханным оскорблением. В конце концов он просто развернул коня и шагом двинулся прочь, оставив обитателей дворцов у «Дороги предков» гадать, зачем Божественный приезжал и что же все-таки произошло.
В то же самое время ДозирЭ в сопровождении Кирикиля, едва избежав неприятностей, вернулся в казармы Белой либеры. Оставалось только покинуть Дворцовый Комплекс, что заговорщики беспрепятственно и сделали.
Белоплащный воин и яриадец направили свои стопы в торговый порт и вскоре уже всходили на палубу лимской вистроги, купленной на торгах Идалом несколько месяцев назад. Арпад, оказавшийся здесь же, проводил ДозирЭ вниз, где недавно оборудовали уютные покои. Здесь не было дорогих излишеств, но имелось все, что нужно для длительного путешествия, даже бочка для купания. Тут его с нетерпением поджидала Андэль, уже переодевшаяся в непривычную для нее скромную плаву из грубой льняной пряжи. Влюбленные бросились навстречу друг другу и горячо обнялись.
— Впервые за несколько лет я чувствую себя по-настоящему свободной! — призналась девушка, когда белоплащный воин наконец прервал свои жаркие поцелуи.
— Ах, Андэль! — сверкая огненным взором, воскликнул ДозирЭ. — Я не могу поверить, что ты со мной. Что ты наконец моя. О гаронны! Сегодня я потерял белый плащ, наградные платки, своего Бога, Родину, но взамен приобрел тебя и, поверь, считаю этот обмен равноценным. Клянусь, теперь нет на свете человека счастливее меня…
Арпад негромко кашлянул, и влюбленные вспомнили о его присутствии.
— Вам следует находиться здесь и ни при каких обстоятельствах не показываться на верхней палубе. По крайней мере, до тех пор, пока мы не выйдем на большую воду, — распорядился бывший страж порядка.
— В чем дело? Разве мы теперь не свободны? — нахмурился ДозирЭ.
— Опасность еще не миновала, рэм. Если пропажа обнаружится, я полагаю — порт будет закрыт, и ни один корабль не сможет покинуть гавань, — ответил Арпад со знанием дела. — А судно, которое все-таки попытается бежать, будет уничтожено при помощи метательных механизмов, установленных в фортах.
— Да, но на рейде и у причалов тысячи кораблей. Не будут же их все обыскивать?
— Почему нет? Разве вы не знаете Белую либеру или Вишневых?
ДозирЭ потемнел лицом, проклиная себя за то, что и не думал обо всем этом. Ему казалось, что стоит только выбраться из Дворцового Комплекса Инфекта — и дело сделано. Однако Арпад прав, всё еще впереди. Гаронны!
— Впрочем, беспокоиться не о чем, — заметил несколько мягче Арпад, поняв по испуганному лицу девушки, что перестарался. — Наш корабль быстроходен, а времени, похоже, еще вполне достаточно. Вскоре мы выйдем из пролива, миновав крепости и подводные цепи, и тогда священная Анкона поспешит наполнить благостным ветром наши широкие паруса.