Шри Ауробиндо. Синтез йоги - I
Шрифт:
Таким образом, благодаря духу, которым мы наполняем свои действия, можно превратить всю свою жизнь в акт поклонения Всевышнему, в выражение глубокой преданности Господу и любви к Нему; ибо, как говорится в Гите, «тот, кто преподносит мне с любящим сердцем листок, цветок, плод или чашку воды, от того я с радостью приму это подношение, выражающее его преданность». Но не только внешние дары могут быть преподнесены Божественному с любовью и преданностью, но и все наши мысли, чувства и ощущения, вся наша внешняя деятельность, ее формы и цели могут стать такими дарами Вечному. Верно, что особое действие или особая форма действия имеет свое значение, и даже большое значение, но главным фактором остается все же дух, в котором оно совершается; ведь оно является лишь символом или материальным выражением этого духа, и именно дух придает ему всю его ценность и подлинный смысл. Или же можно сказать, что полноценный акт божественной любви и поклонения включает в себя три составляющие, которые представляют собой различные выражения единого целого: практическое поклонение Божественному, выраженное в определенном действии; символическое значение поклонения, воплощенное в форме действия, которая выражает определенное видение и поиск Божественного или определенные отношения с Ним; и, наконец, внутреннее состояние поклонения, жажда единения или ощущения единства с Божественным в сердце, душе и духе. Таким образом можно превратить всю свою жизнь в акт поклонения – если сделать ее выражением духа трансцендентной и универсальной любви, поиска единства, ощущения единства с Божественным; если сделать каждое действие символической формой, выражением эмоций, обращенных к Богу, или отношений с Божественным; если превратить всё, что мы делаем, в акт поклонения, в акт единения в душе, понимания в разуме, повиновения в жизни, самопосвящения в сердце.
В любом культе символ, наделенный определенным смыслом обряд или образные изображения играют роль не только эстетического элемента, предназначенного для того, чтобы волновать душу и обогащать духовную жизнь, но и физического средства, при помощи которого человеческое существо начинает выражать вовне в определенной форме чувства и стремления своего сердца и которое помогает ему укреплять и усиливать их. Ибо если без духовного устремления поклонение является бессмысленным и тщетным, то, в свою очередь, и духовное
Высочайшая божественная Любовь – это творческая, созидательная Сила, и хотя она может оставаться безмолвной и неизменной в своей сущности, все же она с радостью обретает внешнюю форму и выражение и не обречена быть всегда молчаливым и бесплотным божеством. Сказано даже, что само творение явилось актом любви или, по меньшей мере, развертыванием пространства, в котором Божественная Любовь могла бы проявлять свои символы и реализовывать свои возможности в акте взаимности и самоотдачи, – и если изначальная природа творения и не такова, то это вполне может быть его окончательной целью и побудительной причиной. Быть может, в настоящее время трудно увидеть это, поскольку, несмотря на то, что Божественная Любовь наполняет мир, поддерживая всю его эволюцию и развитие всех созданий, тем не менее субстанция жизни и ее деятельность представляют собой столкновение эгоистических формаций, разделение и разобщенность, борьбу жизни и сознания за существование и выживание в этом внешне равнодушном, беспощадном и даже враждебном мире безжизненной и бессознательной Материи. В замешательстве и смуте этой борьбы все создания противостоят друг другу, и каждый стремится в первую очередь и прежде всего утвердить собственное существование и только затем – утвердить себя среди других и в ничтожной степени – ради других; ибо даже альтруизм человека остается эгоистическим по своей сути и не может не быть таковым, пока его душа не познает секрет божественного Единства. Таким образом, все усилия йоги направлены на то, чтобы открыть это Единство в его высшем источнике, позволить ему излиться изнутри и охватить всю жизнь, вплоть до ее крайних пределов. Любая деятельность, любой вид творчества должны превратиться в форму, символ поклонения Божественному, в акт любви и преданности, в жертвоприношение; они должны нести в себе дух благоговения и самопосвящения, восприятия и выражения Божественного Сознания, служения Возлюбленному, самоотдачи и самоотречения. Необходимо, чтобы этот дух всегда присутствовал во внешнем теле и внешней форме действия, а также выражался во внутренней эмоции, интенсивность которой должна свидетельствовать о том, что это действие является порывом души к Вечному.
Выражение любви и преданности Божественному в своих действиях само по себе является великим, могущественным и всеобъемлющим актом жертвоприношения, который, умножаясь и расширяясь, позволяет достичь открытия Единого и делает возможным проявление Божественного. Ибо преданность, воплощенная в действии, не только делает широким, полным и динамичным свой собственный путь, но одновременно привносит и в более суровый путь действий в мире пылкий божественный элемент радости и любви, который часто отсутствует на начальном этапе этого пути, когда лишь суровая духовная воля в напряженной борьбе одолевает крутой склон восхождения, а сердце еще спит или поглощено безмолвием. Когда в дело вмешивается дух божественной любви, тяготы пути уменьшаются, напряжение ослабевает и даже в самый тяжелый период преодоления трудностей и борьбы ощущаются сладость и восторг. Необходимое состояние самоотдачи, при котором человек препоручает всю свою волю, все свои труды и действия Всевышнему, на самом деле, является совершенным и по-настоящему эффективным, только когда оно представляет собой самоотдачу любви. Вся жизнь, когда она превращается в такое служение Возлюбленному, все действия, совершаемые из любви к Божественному и из любви к миру и населяющим его созданиям, которые воспринимаются как бесчисленные формы проявления Божественного, становятся в силу самого этого факта частью интегральной Йоги.
Когда сердце, исполненное обожания, совершает внутреннее подношение, когда благоговение души выражается в символе, а дух подношения – в действии, только тогда жертвоприношение поистине наполняется жизнью. И если стремиться к тому, чтобы это подношение было совершенным и всеобъемлющим, то необходимо все наши эмоции и чувства обратить к Божественному. Это самый интенсивный способ очищения человеческого сердца, более действенный, чем даже наивысший этический или эстетический катарсис с его половинчатой силой и поверхностным воздействием. У нас внутри должен запылать психический огонь, в который мы должны бросать все переживаемые чувства, эмоции, ощущения, всё, что испытываем, освящая наше подношение Божественным Именем. В этом огне все эмоции вынуждены расстаться со своими наиболее грубыми элементами, и те из них, которые представляют собой небожественные извращения, сгорают в нем дотла, остальные же освобождаются от своих недостатков, и, наконец, из пламени, дыма и фимиама восстает дух высочайшей любви и чистого божественного восторга. Божественная любовь, которая проявляется таким образом, изливаясь во внутреннем чувстве к Божественному в человеке и во всех созданиях в их деятельном всеобщем равенстве, станет более могущественной силой совершенствования жизни и более реальным инструментом действия, чем малоэффективный ментальный идеал братства. Именно она и только она, проявляя свою силу в действии, сможет сотворить в мире гармонию и подлинное единство между всеми созданиями; любые другие попытки достичь этой цели будут безуспешными, пока Божественная Любовь не раскроет себя в земной Природе, в сердце освобожденного мира.
Именно здесь первостепенную важность приобретает выход на поверхность скрытого в нас психического существа, которое должно играть главную роль в нашем жертвоприношении; ибо только это глубинное существо может принести с собой полную силу духа, проявленную в действии, и силу души, выраженную в символе. Только оно может обеспечить, даже когда духовное сознание еще несовершенно, неувядаемую свежесть, искренность и красоту символа и уберечь его от превращения в мертвую форму, а его магическую силу – в искаженные или искажающие чары; только оно может сохранить для действия его силу и его значение. Все иные составляющие нашего существа: ум, жизненная сила, физическое или телесное сознание – слишком подвержены власти Неведения, чтобы служить нам надежными инструментами, и в еще меньшей степени они способны быть руководящей силой или источником безошибочного побуждения к действию. Эти части нашего существа в своих побудительных мотивах и действиях, как правило, всегда тяготеют к прежнему закону, к обманчивым предписаниям, к привычным движениям низшей Природы, и они реагируют неохотно, с тревогой или протестом или противодействующей инерцией на влияния голосов и сил, которые призывают и побуждают нас превзойти и преобразовать себя, чтобы обрести более великое бытие и более широкую Природу. Чаще всего они отвечают либо открытым сопротивлением, либо ограниченными уступками или вынужденным согласием; ибо даже если они следуют зову, они, тем не менее, склонны, если и не сознательно, то в силу автоматической привычки, вносить в духовное действие свои собственные естественные недостатки и заблуждения. Каждое мгновение они невольно пытаются использовать психическое и духовное влияния для достижения эгоистической выгоды, и можно обнаружить, как они используют силу, радость и свет, даруемые нам этими влияниями, в целях низшей витальной жизни. И даже впоследствии, когда духовный искатель открылся трансцендентной, универсальной или имманентной Божественной Любви и пытается проявить ее в жизни, он сталкивается с помрачающей и извращающей силой этих низших энергий Природы. Они всегда увлекают нас в ямы и западни, привносят в это высшее пламя свои более низкие элементы, пытаются завладеть нисходящей Силой в своих собственных интересах и низвести ее до положения возвеличенного ментального, витального или физического орудия, служащего для удовлетворения желания и эго. Вместо того чтобы позволить Божественной Любви стать созидательницей новых небес и новой земли Истины и Света, они пытаются пленить и поработить ее, чтобы использовать ее как грандиозную санкцию и блистательную возвышающую силу, позволяющую позолотить грязный прах прежней земли и расцветить розовыми и сапфирными тонами прежние хмурые небеса чувственного витального воображения и идеализированных ментальных химер. Если такая фальсификация допускается, высшие Свет, Сила и Блаженство уходят, что вызывает падение обратно на низшие уровни бытия; или же реализация остается неустойчивой и несет на себе отпечаток незавершенности и нечистоты – либо ее затмевает или даже полностью вытесняет состояние экзальтации более низкого порядка, которое не является подлинной Анандой. Именно по этой причине Божественная Любовь, пребывающая в сердце мира и всех созданий и являющаяся самой могущественной из всех спасительных и созидательных сил, до сих пор оставалась наименее проявленной в земной жизни, наименее действенной как средство спасения, наименее созидательной. Человеческая природа была не способна вынести ее во всей чистоте по той самой причине, что она является самой могущественной, чистой, высокой и интенсивной из всех божественных энергий; а то немногое, что удавалось уловить, немедленно искажалось и низводилось до уровня истовой витальной набожности, беспомощного религиозного или этического сентиментализма, чувствительного или даже эротически чувственного мистицизма, свойственного витающему в розовых облаках уму или замутненному страстью жизненному импульсу, – и этими подобиями подлинной Любви прикрывалась неспособность стать обителью Мистического Огня, который своим пламенем жертвенности мог бы преобразить весь мир. И только сокровенное психическое существо, освобожденное от всех покровов и проявившееся в полную силу, может провести человека по пути жертвоприношения невредимым через все эти опасности и западни; каждое мгновение оно распознает, разоблачает и отбрасывает ложные движения ума и жизненной энергии и упорно держится за истину Божественной Любви и Ананды, отделяя ее от страстных всполохов умственного возбуждения и от слепых восторгов обманчивой жизненной силы. Но все элементы разума, жизни и физического существа, которые являются истинными по своей сути, оно выявляет и берет с собой в свое путешествие, чтобы однажды, освобожденные от всего ложного и наносного, они поднялись на недосягаемые высоты, обретя новый дух и новый возвышенный облик.
И всё же даже руководство глубинного психического существа оказывается недостаточным, пока психическое существо не сможет подняться из этой темной массы низшей Природы к высочайшим духовным уровням, где божественные искра и пламя, низошедшие в материальный мир, воссоединятся со своим изначальным огненным Эфиром. Ибо там от духовного сознания, которое несет на себе печать несовершенства и наполовину утеряно для самого себя под толстыми слоями человеческого ума, жизни и тела, мы восходим к совершенному и безграничному духовному сознанию во всей его чистоте, свободе и могуществе. И так же, как вечный Знающий становится Знающим в нас, а также обладателем и распорядителем всего знания, там вечный Всеблаженный предстает Возлюбленным, влекущим к себе вечную божественную частицу своего бытия и радости, низошедшую из его существа в игру вселенной, а также бесконечным Любящим, проявляющим себя во множестве собственных «я» в счастливом Единстве. Там вся Красота мироздания предстает Красотой Божественного Возлюбленного, и все формы красоты должны предстать в свете этой вечной Красоты и подвергнуться возвышающему и преображающему воздействию явленного Божественного Совершенства. Там – вся Благодать и Радость Всеблаженного, и все более низкие формы наслаждения, счастья и удовольствия подвергаются воздействию ее мощных потоков и волн и либо рассыпаются в прах, неспособные выстоять под их сокрушительным напором, либо вынуждены измениться и превратиться в формы Божественной Ананды. Тогда индивидуальному сознанию открывается Сила, которая обладает всей полнотой власти, чтобы преодолеть искажения и извращения подлинных ценностей, свойственных Неведению. Оно, наконец, обретает возможность низвести в жизнь безграничную реальность и могущественную силу любви и радости, принадлежащую Вечному. Или, в любом случае, наше духовное сознание получает возможность подняться с уровня разума к супраментальным Свету, Силе и Беспредельности. Там, в свете и могуществе супраментального Гнозиса царят великолепие и радость силы божественного самовыражения и самоорганизации, которая может спасти и освободить этот мир Неведения и даже полностью преобразовать его, чтобы он стал воплощением Истины Духа.
Там, в супраментальном Гнозисе, состояние внутреннего поклонения и благоговения достигает высочайшей вершины и обретает всеобъемлющую полноту, там существует глубокое и всеохватное единство, и пламенные крылья Любви несут в беспредельности силу и радость высшего Знания. Ибо супраментальная Любовь приносит активный, динамический экстаз, который превосходит неподвижный покой и пустоту – высшие небеса освобожденного Разума и вместе с тем не нарушает состояния глубокой тишины и умиротворения, являющегося началом супраментального безмолвия. Единство любви, которое способно охватить все различия, не уменьшаясь и не нарушаясь из-за присущих им ныне ограничений и видимых противоречий и разногласий, на супраментальном уровне достигает совершенной полноты. Ибо там ощущение неразрывного единства со всеми созданиями, основанное на глубоком единении души с Божественным, может гармонично сочетаться с многообразием отношений, которое делает это единство еще более совершенным и абсолютным. Сила Любви, которая приобрела супраментальный характер, способна без колебаний и риска принять все отношения жизни и обратить их к Божественному, освободив их от грубых, смешанных и мелочных человеческих качеств и преобразив их в счастливую основу божественной жизни. Ибо сама сущность супраментального бытия такова, что оно может стать нерушимым основанием для игры различий, при этом ни в малейшей степени не утрачивая присущего ему божественного состояния гармонии и согласия и бесконечного единства. Супраментальное сознание может свободно охватить пламенем своей очищенной силы все отношения с людьми и миром и наделить их новым, более высоким смыслом, поскольку на этом уровне душа всегда воспринимает в качестве объекта любой эмоции, любого искания любви и красоты вечного Единого, и она может духовно использовать расширенный и освобожденный витальный порыв, для того чтобы встретиться и слиться с этим Единым Божественным во всех вещах и всех существах.
В третью и последнюю категорию действий жертвоприношения можно включить всё, что напрямую относится к Йоге действий; ибо здесь – ее непосредственное поле осуществления и главная область проявления. Она охватывает всю сферу наиболее зримых проявлений активности жизни; сюда относятся многообразные энергии Воли-к-Жизни, изливающейся вовне в стремлении максимально использовать материальное существование. Именно здесь аскетическая или обращенная к иному миру духовность чувствует непреодолимое отрицание той Истины, которой она ищет, и вынуждена отвернуться от земного существования, отвергая его как мрачное поле непобедимого Неведения. Тем не менее, в интегральной Йоге именно эти проявления активности подлежат духовному завоеванию и божественной трансформации. Полностью отвергаемое более строгими аскетическими дисциплинами, принимаемое другими только как поле преходящих испытаний или же недолговечная, поверхностная и двусмысленная игра скрытого духа, это земное существование искатель интегрального знания охватывает целиком и приемлет как поле подлинного осуществления, поле божественных свершений, поле всеобъемлющего самопостижения для сокровенного Духа, пребывающего внутри. Первая цель духовного искателя – открыть Божество в самом себе, но затем ему также предстоит открыть присутствие Божества в мире за обманчивой видимостью Его внешних образов и внешнего устройства мира; и, наконец, – осуществить полное открытие динамизма некоего трансцендентного Вечного. Ибо в результате его нисхождения и этот мир, и внутреннее «я» человека смогут сбросить свои искажающие оболочки и маски и стать божественными в своих внешних формах и процессах проявления – какими они сейчас являются в своей скрытой сути.
Последователи интегральной Йоги должны полностью принять эту цель, но это принятие не должно основываться на неведении относительно тех огромных препятствий, которые могут встретиться на пути к этой цели; напротив, следует ясно осознавать веские причины, по которым столь многие другие дисциплины были вынуждены отказаться от рассмотрения даже возможности такого достижения, не говоря уже о том, чтобы считать его абсолютным необходимым и что именно в этом заключается подлинный смысл земного существования. Ибо здесь, в проявлениях активности жизни в земной природе, кроется главная причина той трудности, которая побудила философию удалиться в свои отчужденные от жизни высшие сферы и вынудила даже жаждущий взгляд религии отвернуться от этой болезни рождения в смертном теле и устремиться к далекому раю или безмолвному покою нирваны. Путь чистого Знания является относительно прямым и легким для искателя Духа, несмотря на наши ментальные ограничения и ловушки Неведения; путь чистой Любви, хотя и имеет свои камни преткновения, свои страдания и испытания, по сравнению с другими может быть легким как парение птицы в вольной синеве неба. Ибо Знание и Любовь чисты по своей сути, и они утрачивают свою чистоту, затемняются, искажаются и низводятся на более низкий уровень, только когда вступают в противоречивое движение жизненных сил и попадают во власть низшей внешней жизни с ее грубыми движениями и упрямыми и примитивными побуждениями. Из всех этих трех сил только Жизнь или, по крайней мере, определенная преобладающая Воля-в-Жизни выглядит чем-то нечистым, низменным и падшим в самой своей сути. Соприкоснувшись с нею, окутанные ее тусклыми оболочками или пойманные в ее светящиеся мерцающим светом трясины, сами божества становятся заурядными и запачканными грязью и борются за то, чтобы не быть утянутыми вниз в ее извращения и не уподобиться безвозвратно демону или Асуру. Принцип мрачной и тупой инертности лежит в основе Жизни. Из-за тела, его нужд и желаний, всё здесь привязано к обыденному уму, ничтожным желаниям и эмоциям, примитивному повторению мелких, бессмысленных действий, мелких нужд, забот, занятий, страданий и удовольствий, которые не ведут ни к чему за пределами себя и несут на себе печать неведения, не знающего собственных причин и целей. Этот инертный физический ум не верит ни в какое божество, кроме собственных земных божков; возможно, он стремится к большему комфорту, порядку, удовольствию, но не просит ни о каком более высоком существовании и ни о каком духовном освобождении. В центре мы встречаем более сильную Волю к жизни, с большим пылом, но это ослепленный Демон, извращенный дух, упивающийся теми самыми элементами, которые превращают жизнь в исполненный напряжения и смятения хаос и несчастливую череду сложных и запутанных ситуаций. Это душа желания, человеческого или титанического, цепляющаяся за кричащие краски, абсурдную поэзию, неистовую трагедию или волнующую мелодраму этого бурлящего и мутного потока жизни с его смешением добра и зла, радости и горя, света и тьмы, безумного восторга и горькой муки. Она любит все эти переживания и желала бы иметь их все больше и больше, и даже когда она страдает и протестует против них, она всё равно не может принять что-либо иное, и ничто другое не может доставить ей радость. Она ненавидит всё высшее и восстает против него и в своем неистовстве готова растоптать, растерзать или распять любую более высокую божественную Силу, которая посмела бы предложить ей сделать жизнь чистой, светлой, счастливой и попыталась бы оторвать от ее уст огненный хмель этой будоражащей смеси. Существует и другая Воля-в-Жизни, которая готова следовать облагораживающему идеальному Разуму и увлечена его предложением извлечь из жизни некую гармонию, красоту, свет, более утонченный порядок, но это меньшая часть витальной природы и она может быть с легкостью побеждена своими более неистовыми или более мрачными и тусклыми собратьями по ярму. Не готова она и откликнуться на зов более высокий, чем призыв Разума, если только этот зов не изменяет своим целям, как это обычно происходит с религией, снижающей свои требования до условий, более приемлемых для нашей темной витальной природы. Все эти силы духовный искатель начинает осознавать в себе и обнаруживать повсюду вокруг себя, и он должен непрерывно бороться и сражаться, чтобы освободиться от их хватки и выбить их из их укреплений, сокрушив их долгое господство в своем существе, а также в окружающем человеческом существовании. Это действительно трудно, ибо их власть столь сильна и выглядит столь несокрушимой, что это подтверждает презрительное изречение, сравнивающее человеческую природу с хвостом собаки, – ведь, сколько ее ни выпрямляй силой морали, религии, рассудка или какого-либо другого исправительного средства, она в итоге всегда возвращается всё к тому же искривлению Природы. И столь велика сила, власть этой более беспокойной Воли-Жизни, столь велика опасность ее страстей и заблуждений, столь тонко настойчива или упорно агрессивна, столь упряма вплоть до самых врат Небес ярость ее атак или утомительные нагромождения ее препятствий, что даже святой и йогин не могут быть уверены в своей освобожденной чистоте или в своем, приобретенном благодаря долгой практике, самообладании перед лицом ее коварства или ее неистовых проявлений. Все усилия выпрямить это врожденное искривление природы обескураживают борющуюся волю своей тщетностью; легко уверовать, что взлет, удаление в счастливые Небеса или саморастворение в мире и покое – это единственно мудрое решение, и нахождение способа не рождаться снова – единственное лекарство от тупого рабства, примитивной и абсурдной бессмысленности, ослепленного и ненадежного счастья и сомнительных достижений земного существования.