Сказ про Игната-Хитрого Солдата
Шрифт:
– Допрыгался, солдатик, - приговаривал Спирька, помогая Дурынде распелёнывать Игната.
– Сколько сражений прошёл, невредимым остался, а с конём попался, хе-хе!
Дурында, не развязывая Игнату рук, вынул у него изо рта ложку, спрятал её за голенище своего сапога.
– Ну что, солдатик, призадумался, закручинился?
– сладеньким голоском спросил Спирька.
– Уф-ф!
– вздохнул Игнат, сощурился и тихо произнёс: - Гость не много гостит, да много видит!
– Ты про кого, солдатик?
– с любопытством спросил Спирька, зло поблёскивая своими маленьими
– Аль не по нраву тебе что?
Игнат наклонился к уху Спирьки так быстро, что тот не успел головы отдёрнуть и прошептал:
– В старой кузне, у семи берёз...
Дурында, который уловил громкий шёпот солдата, испуганно отпрянул.
Спирька онемел, покрутил головой, словно проверяя себя - не ослышался ли?
– Эй, конокрад, сказывай правду!
– раздался голос князя.
– А морда коня твоей рубахой завязана!
– негромко сказал Игнат Спирьке.
– Так кто в капкан попался - я или ты?
И глаза солдата блеснули, как кончики штыков, освещённые солнцем, а брови изогнулись дугой, как изгибаются спины кошек, потягивающихся после сна.
– Чего меж собой наушничаете?
– снова крикнул князь.
– Ведите вора сюда!
На Спирьку было жалко смотреть. Ноги у него начали заплетаться, глазки испуганно моргали, он шёл за Игнатом, шатаясь как пьяный.
– От страха ножки-то всегда трясутся, разъезжаются!
– весело приговаривал Игнат.
– Бывало, перед боем труса сразу видно. Страх на тараканьих ножках ходит...
Солдат встал перед князем "смирно".
– Я, Данила Михайлович, боярского коня не воровал, - сказал Игнат, дерзко глядя в глаза Стоеросову.
– Кто заварил кашу, тот пусть и расхлёбывает.
– Голову сниму, ежели не откроешься, - молвил князь с угрозой, и перстни на пальцах сверкнули зло, как волчьи глаза.
– Моя голова боярину коня не заменит!
– улыбнулся Игнат.
– А вот поворожить я могу. Недаром моя матушка все травные премудрости ведала! Найду, князь, коня даже на краю света. А уж в твоих лесах - и подавно.
– Ежели солдат украл, - зашлёпал губами Голянский, - и не признаётся, то пропал мой конь - только его и видели. А ежели ворожбой вернуть коня можно - отчего не вернуть? Истинно, князь? Конь-то от ворожбы хуже не станет.
– Зря я на солдатика напраслину возвёл, - дрожащим голосом произнёс Спирька.
– Он не вор и мест-то наших не знает, где ему красть!
– Руки развяжите, - приказал Игнат.
– Кто загадку отгадает: ночью бродит, днём от людских глаз скрывается? Что такое?
– Про тебя, князь?
– засмеялся Голянский.
– Дерзишь, солдат?
– грозно спросил Стоеросов.
– Отгадка, князь, на небе!
– кивнув на тонкую скобку месяца, сказал Игнат.
– При таком молодом месяце ворожба всегда удаётся... Чёрт, чёрт, поиграй да отдай!
– вдруг закрутился на одной ноге Игнат.
– Чёрт, чёрт, поиграй да отдай! Эй, чёрт!
– толкнул он испуганного Спирьку.
– На дороге не стой, понял?
– Ворожба твоя что означает?
– поинтересовался князь.
– Тут всё просто: болотный чёрт какой-нибудь коня пощекотал, конь-то с перепугу и в лес. А вот ежели сейчас чёрту хвост привязать - он коня сам и назад пригонит. Или место укажет, где конь бродит. Где мой посох железный?
Один из конюхов принёс Игнату оставленный возле котлов посох.
– Сейчас чёрту хвост прищемим!
– Игнат завязал травинку вокруг посоха.
– Теперь мне нужно одному побыть, послушать, что чёрт скажет.
– Не отпускайте, сбежит!
– испугался Голянчий.
– Пусть со мною Дурында да Спирька рядом будут, - улыбнулся Игнат, и мохнатые брови его заходили волнами.
– Они мне не помеха!
Игнат зашёл за шатёр, в темень, куда не доставал свет свечей и факелов. Дурында, тяжело дыша, шагал за ним. Спирька на неверных, дрожащих ногах плёлся сзади.
– Тут и присядем, - потянувшись до хруста в костях, сказал Игнат. Садись, простота, в ногах правды нет, - положил он руку на плечо поникшему Дурынде.
– Про таких, как ты, что говорят, ведаешь?
– Не ведаю, - опускаясь на траву, пробасил Дурында.
– Выть тебе волком за твою овечью простоту.
– Да уж прост он, ох как прост!
– заюлил Спирька.
– Верно приметил, солдатик!
– А про тебя, Спиридон, слово иное есть, - крутил ус Игнат.
– Какое же, солдатик?
– Ходи - не спотыкайся, стой - не шатайся, говори - не заикайся, ври не завирайся!
– Игнат подсел поближе к Дурынде.
– Ты, простота, и ты, Спиридон, слушайте меня, как командира слушают, - продолжал Игнат серьёзно.
– Дерево в огне сгорает, а солдат от огня крепче бывает. С кем совладать захотели, цыплята? Поговорку знаете: целовал ястреб курочку до последнего перышка? Вот сейчас скажу князю да боярину, что вы в старой кузне спрятали, - поймёте поговорку сию. И перьев от вас не останется, цыплята...
– Спаси нас, ясный сокол залётный!
– запричитал Спирька.
– Век на тебя молиться будем, как на икону. Клад найду - половину... треть тебе отдам, вот крест святой!
– Откуда ты только прознал про кузню-то?
– пробасил Дурында.
– Ох, дело тут нечисто...
– Считай, как знаешь, - усмехнулся Игнат, - да только сраженье ваше со мной конфузней полной окончилось. И сдались вы оба на милость победителя... Слушай теперь мою команду: ты, Дурында, вместе с конюхами поскачешь к семи берёзкам. В кузню зайдёшь один, рубаху с конской морды смотаешь, спрячешь, только тогда уж и коня выводи. Да гляди браво, как солдат в строю!
– Век на тебя молиться буду...
– снова забормотал Спирька.
Но Игнат прервал его:
– А чтобы неповадно тебе, Спиридон, было и дальше мне козни чинить, достань мне, где хочешь, новые сапоги. Сам над босотой моей потешался - сам меня и обувай теперь.
– Новые сапоги!
– ахнул Спирька, и на мгновение его глаза вспыхнули змеиной злобой.
– К чему ж они тебе? Мало ли вёрст вышагал? Не надоели разве? Босому-то легче!
– А сам в сапогах!
– ткнул посохом в ногу Спирьки Игнат.
– Сколько я дорог прошёл, а целые сапоги один раз носил - после Полтавы...