Сказка о Берте и Берти
Шрифт:
Крик толпы оглушил поднявшегося на ноги индейца. Вскинув голову, он на мгновение увидел, как из толпы в него стреляет невысокая девушка. Любопытствующие стихли в один миг, вопли издавал теперь только один человек – охотник, свалившись на землю, левой ладонью сжимал правую, выронив нож. Рука его сочилась кровью, судорожно сотрясаясь от дикой боли.
Жан выхватил охотничий пистолет из левой руки Элис, недовольно прошептав ей:
– Ну что же ты за человек?..»
Банальная история, разбившая несколько жизней. Девушка из именитой семьи влюбилась в индейца-слугу, чем заслужила презрение своих прежних друзей. Но Берту совсем не удивляли её чувства. Индеец был весьма достойным человеком.
«Индеец негромко рассмеялся, покачав головой:
– Мне кажется, это правильно. Разве женщина не сама хочет воспитывать детей и быть любимой кем-то? Ведь об этом ком-то нужно заботиться, пока он заботится о ней…
– Все это очень правильно, – девушка внимательно смотрела в бездонные черные глаза: – Очень правильно, Вэра. – Она рассмеялась: – Но только мне всегда хотелось совершить безумие, убежать далеко-далеко, увидеть что-то новое, открыть какие-то неизвестные мне границы. Почувствовать жизнь не только как смену декораций. Весна и лето. Потом осень, заметает зима. И снова превращается в воду весны. А сейчас лето…
– Ты молода, – Вэра пожал плечами: – Это нормально: мечтать…
– Знаешь, когда в детстве мы с братом читали книги о далеких странах, я однажды увидела картинку, на которой был изображен индеец… – Элис пристально посмотрела на Вэра: – Он был совсем не похож на тебя, он был одет в рваные шкуры, а в руках держал топор. И на его теле были черные рисунки, это выглядело так красиво… Некоторое время потом я даже мечтала сделать себе что-то подобное, но мне сказали, это бы некрасиво смотрелось на моей коже, это не принято…
Вэра вытянул вперед левую руку и засучил рукав рубашки, демонстрируя смуглую кожу, покрытую густым темным рисунком, начинавшегося от самого запястья. Рисунок сплетался в стрелы, поднимающиеся по руке к плечу, представляя собой поток, стремящийся вверх.
Девушка провела рукой по окрашенной татуировкой коже, чуть рельефной на границах черного цвета, внимательно рассмотрела плечо, подняв рукав рубашки чуть выше, и неуверенно остановилась, когда ее пальчики заскользили от плеча к телу Вэра, скрытому под одеждой. Там все еще продолжался удивительный рисунок, там все было интересно и любопытно, но…
Элис неловко посмотрела в глаза индейца. Молча, смиренно улыбаясь, он стянул с себя рубашку через голову, от чего длинные его волосы рассыпались по плечам. Элисон придвинулась ближе, очерчивая указательным пальцем контуры рисунка, покрывающего левую сторону тела Вэра. Такое зрелище она видела впервые в жизни. Это было красиво, очень красиво, и вместе с тем, татуировка вовсе не была тем, что посчитали бы эстетически приемлемым в обществе, где до сих пор жила и воспитывалась Элис. Ее удивляло то, насколько это восхитительно и… неправильно.
Собирая с его плеч пряди растрепавшихся черных волос, она заметила, что некоторые из них спутаны. От левого виска индейца были заплетены три тонкие косички, перевязанные на концах черными шелковыми нитями. Элис провела рукой по гладким волосам и посмотрела на Вэра.
Взгляд его был опущен. От натяжного, сдавливаемого дыхания на теле его стали видны набухшие вены и артерии, пульсирующие разгоряченной кровью.»
Но Берту больше интересовали отношения Жана и Бэлы. Сколько бы она не пыталась, она никак не могла понять, как Жан на самом деле относится к молодой ведьме.
«Пожелав Фон Картеру спокойной ночи, сам Жан уснуть так и не смог. Едва он закрывал глаза, как моменты прошедшего дня снова мерцали в воображении.
Взгляд Бэлы. Безумный, полный огня, надрывной ревности, желания разжечь, распалить его. Тот взгляд, что она бросила на него во время драки индейца и Фэнка, светловолосого охотника. Этот ее дикий смех, больше похожий на крики голодного кровожадного животного. Он звучал в воображении, комом подкатывая к горлу, побуждая внутренности сжиматься.
Все это заставляло Жана снова и снова открывать глаза, прогоняя нежелательное, не дающее покоя видение. О покое именно сейчас он мечтал, но обрести его этой ночью Жану было не дано.
В конце концов, он поднялся и тихо вышел из палатки, чтобы не разбудить Фон Картера. Путь его был уже определен.
Казалось, тело его само пришло сюда, сознание еще делало попытки сделать вид, что оно сопротивляется. Но все это было лишь фальшивым притворством. И не напрасно: Белы в ее палатке не оказалось.
Жан озадаченно почесал подбородок. Куда могло занести эту ведьму? Мрачные мысли забрались в его голову. Мысли из ночи. Вспомнилось то, как утром Бэла вдруг ни с того ни с сего подошла к индейцу Вагнера и поцеловала его. Поцеловала сочно, в губы, выразительно и страстно. И все это на глазах у Фэнка. Этот безумец, еще одна пылинка на пути Жана, вздумал ревновать и быстро влепил Бэле пощечину. Он, кажется, до сих пор думает, что их помолвка по-прежнему в силе. Какая глупость.
Штормель ни на минуту не сомневался, что Бэла принадлежит ему. И вовсе не потому, что она его любит или надеется выгодно выйти замуж. Она прекрасно понимает, что ничего подобного никогда не случится. Он женится на равной себе. Но не на крестьянке, что спит с охотниками и танцует на столах во время их пьяных праздников.
Бэла просто принадлежит ему, как вещь, как земля, на которой она родилась и выросла. Земля, на которой он имеет право на все. Так он думал, в это верил.
Отправившись бродить по затихшему в сонной дремоте ночному лагерю, он добрел до изгороди, заметив, что внутри одной из палаток мерцает затухающий костер. Это была палатка индейца, которого привез с собой Артур Вагнер. Жан подошел чуть ближе в попытке расслышать то, что происходило внутри. Всего пара шагов отделяла его от входа. Сначала Жану трудно было поверить в то, что он услышал.