Сказка о Берте и Берти

Анника

Поднявшись с кровати и посмотревшись в зеркало, Берта увидела свое потускневшее отражение. Опухшие ноги и потемневшие волосы. И глаза в обрамлении темных кругов и покрасневших век.

– Нет, это совсем не похоже на сказку, – проворчала она, поглаживая свой уже изрядно выдававшийся вперед живот.

Внизу, в крохотной гостиной сидела Олли. В правой руке она указательным и большим пальцем сжимала сигарету. Ее взгляд был направлен куда-то в пространство, не сосредоточен ни на чем. Казалось, рыжеволосая женщина пребывала в глубокой задумчивости. Комната

была пуста. Откуда-то с улицы доносились веселые крики ее детей, но Олли не обращала на них внимания, глубоко затягиваясь сигаретным дымом, как это обычно делала Сатира.

На минуту Берта застыла на последних ступенях лестницы, ей стало прохладно, и гадкий комок подкатился к самому горлу. Но, совладав с собой, она спустилась в гостиную, и обратилась к Олли ничего не выражающим тоном голоса, который в последнее время стал таким привычным для нее:

– Я думала, это Сатира. Не знала, что ты куришь, Олли…

Олли встрепенулась, выходя из состояния оцепенения:

– Нет, это так… Ерунда, Берта. Как ты спала?

– Где Одди и Берти? – Проигнорировала ее вопрос девушка.

Женщина пожала плечами:

– Ушли рыбачить.

– А Сатира?

– Понятия не имею, – тоже без всякого выражения ответила Олли. Она поднялась с кресла, зачем-то вытирая передником и без того сухие руки: – Не выходи сегодня в бар, Берта. Я поработаю одна.

– Почему?

– Тебе скоро будет тяжело, дорогая, – она не смотрела девушке в глаза: – Фред и Ден справятся с Анютой, она уже подросла… – Среди ее медленных рассуждений просвечивало что-то, что Берта никак не могла уловить. А Олли, между тем, продолжала: – Уже девятый месяц. Тебе нужно передохнуть. Береги себя, Берта.

Олли сгребла с подлокотника портсигар и длинную коробку со спичками и торопливо вышла из дома, оставив девушку одну наедине с наползающими на нее со всех сторон размышлениями. Она сделала несколько неуверенных шагов, подошла к креслу и опустилась в него, сложив ладони на живот. Ребенок беспрестанно толкался, и это беспокоило ее.

« – У меня никогда не будет большой семьи», – подумала она: « – А как знать, быть может, я люблю готовить и стирать… Но ему ведь не это нужно. Ему не нужна такая женщина, как Олли. Готовая ждать, даже не зная, чего именно она ждет»…

Дверь распахнулась, со свистом в нее ворвались двое мальчишек, двое младших сыновей Одди. Двое старших сейчас рыбачили где-то в другой гавани острова, более отдаленной. Фред, подхватив на руки крохотную малышку Анну из кроватки, снова отправился на улицу. Проходя мимо девушки, он оглянулся на нее, но она не обратила на него никакого внимания.

« – Берти не будет возвращаться вечерами домой, и некого будет кормить горячим ужином. Незачем будет строить идеальную картинку семейной жизни – не для кого. Не с кем. Потому что Берти не придет вечером»…

Вдруг ребенок снова толкнул ее, и она отчетливо услышала мысль, крутившуюся в ее голове уже долгое время:

« – Он не придет».

Сорвавшись с места, Берта сломя голову помчалась в порт. Ее истрепанное

длинное платье с голубой вышивкой мешало быстро бежать, но она не останавливалась. Ей было страшно, и она делала то, что обычно делала, когда чувствовала страх – искала Счастливчика Берти.

Она не обращала внимания на то, что проходящие мимо люди оглядываются на нее, а старухи, торгующие вдоль набережной сушеной и свежей рыбой, возмущенно восклицают, заметив живот бегущей девушки.

Все посещавшие ее ранее мысли растворились. И Берта проклинала себя за них.

« – Только не уезжай, не уезжай», – надрывались в ней чувства: « – Не бросай меня здесь, я не хочу этого!»…

Это был очень яркий, теплый день, и солнце слепило ее. Она слышала шум бесконечного соленого моря, снова чувствовала ветер, бьющий в лицо. За долгие пять месяцев Берта снова ощущала жизнь в себе самой, а не только жизнь своего ребенка.

Она едва не столкнула его с ног, с разбегу влетая в его объятия:

– Берти!

Оторопелый Одди смотрел на них несколько минут, а потом отвернулся и направился к дому. Он больше не хотел искать в себе силы, чтобы поддержать ни Берти, ни Берту.

– Смотри, Берта, – Берти, чуть отстранив ее от себя, указал ей пальцем на горизонт: – Видишь? Ты видишь это море?

– Я боялась, что ты уехал… – Прошептала она, едва сдерживая слезы, чувствуя, как ребенок перестал толкаться внутри нее.

– Однажды, – продолжил говорить Берти: – Однажды мы с тобой покинем остров, мы отправимся туда, за горизонт. Мы отправимся на материк, Берта, мы никогда не вернемся на Фирру. Мы найдем Адельерру, мы все перевернем.

Слезы уже лились из ее глаз, а Счастливчик снова плотно обнял ее, поцеловав в лоб:

– Смотри на море, Берта, однажды мы с тобой снова отправимся в путешествие. Думай, что я люблю тебя, ты же об этом знаешь.

Вытирая слезы, она видела, как его взгляд зажегся от того, что он говорил ей, и как теперь его глаза медленно гаснут, становясь похожими на две чашки остывшего чая.

Глава тринадцатая

Приход Дворняги

Она прошла по маленькому деревянному мостику через речку, которая в её отсутствие успела превратиться из мелководной речушки в бурный холодный поток, не спеша пересекла ухоженный цветущий сад и негромко постучала в дверь. Ей открыл дверь незнакомый человек с тёмными спутанными мокрыми волосами до плеч. Морщинистое лицо выражало не удивление, но лёгкую растерянность:

«– Кто ты?», – немо задавали ей вопрос его тёмные глаза.

– Кто ты? – С тревогой в голосе спросила Берта.

За спиной незнакомца появилась смуглая Гречанка. Увидев девушку, она застыла, широко распахнув глаза, и Берта заметила, как грудь её наполняется тяжёлым вдохом удивления. Поднос с чашками и тостами выпал из смуглых рук, осколки, смешавшись с ложками и хрустящим хлебом, рассыпались по полу, но жена Сказочника не двигалась с места. Наверху послышались торопливые тяжелые шаги.