Сказка о Берте и Берти

Анника

– Познакомься, Дворняга! – Его голос прозвучал бодро и слегка высокомерно: – Это Берта, дочь Автора, – Сказочник спустился по лестнице со второго этажа и возмущенно-наигранно воскликнул: – Дорогая, зачем ты разбила мой любимый чайный сервиз?!

Гречанка опомнилась и с сожалением посмотрела себе под ноги:

– Я сейчас всё здесь приберу, – с этими словами она быстро направилась в кладовку за щеткой.

– Могу я войти? – Тихо напомнила о себе Берта, которая чувствовала себя уже достаточно неловко. Возвращение из Сказочного Мира не доставило ей особого удовольствия.

– Помоги ей убрать осколки, – кивнул Сказочник на беспорядок на полу. Он направился на веранду, делая вид, что нет ничего особенного в том, что вернулась Берта.

Темноволосый мужчина всё еще стоял на пороге, безмолвно рассматривая девушку.

– Дворняга, идём, – позвал его друг.

Войдя в дом, Берта почувствовала тот самый запах. Пыль, солнце, книги, морские раковины и остывший чай по утрам. Сказочные персонажи, меняющиеся каждый раз за столом, такие чужие и незамысловатые. Всё это казалось ей позабытым, отставленным когда-то давно в этом мире навсегда. Задумчиво собирая с ковра осколки в ладонь, она почувствовала, как тоска медленно завладевает и воспоминаниями, и бывшими планами на будущее. Казалось, больше нет ничего для неё, что имело бы столь же много смысла, как эта тоска по утраченному.

Жена Сказочника подошла к ней, тихо шурша своим платьем цвета айвори, и тоже присела рядом, сметая щеткой более мелкие осколки фарфора:

– Твой отец был здесь полгода назад, – она произносила слова быстро и тихо, выразительно смотря на Берту, желая показать, что говорить об этом в доме запрещено: – Они страшно ругались, Автор был просто в ярости, когда узнал, что ты ушла. Он уехал…

Девушка перестала собирать осколки, застыв, склонившись, на полу. Она пережила так много всего, а он уехал. Он тоже уехал, как и Берти. В одно мгновение на неё рухнуло все, что она испытала за долгие месяцы своего отсутствия в доме Сказочника. Особенно тяжело отзывались в памяти последние дни. Очередное безмерно долгое ожидание Берти из бара, роды в беспамятстве, утреннее помятое и уставшее лицо Олли, говорящей о том, что ребёнок не выжил, а Счастливчик снова ушел. В тот момент ей не хватило сил даже представить, что всё нужно начинать сначала. Гнаться следом, расспрашивать о нём всех подряд, просить, обманывать и лгать. Не знать, что будет завтра, не быть уверенной ни в чём. Особенно в самом Берти, который предал её в такой страшной ситуации. Она даже не увидела своё дитя, в смерти которого винила только себя саму, потому что не заботилась о нём с самого начала, до рождения.

Слёзы её капали на осколки чайных чашек, а Гречанка, оставив щетку, обняла Берту за плечи, нежно уговаривая её успокоиться:

– Так бывает, это не страшно. Когда больно и плачешь от того, что до сих пор чувствуешь. Я уверена, что бы ни случилось, это пройдёт, Берта. Всегда проходит.

– Это не пройдёт, – произнесла девушка шепотом: – Но мне придётся с этим жить. Одной. – Она вытерла слёзы: – Мне даже сюда пришлось добираться одной, после всего. – Поднявшись, Берта заговорила уже твёрдым голосом: – Пойдём, я помогу приготовить тебе новый завтрак. Я вижу, у вас гость.

На веранде сегодня было немноголюдно, никого из новых персонажей не было за обеденным столом, завтрак ждали только хозяин дома и его старый друг из мира людей – мужчина, которого Сказочник называл Дворнягой. Ему не зря дали прозвище, он производил на окружающих именно такое впечатление. Смуглый, с обветренным сухим морщинистым лицом, тёмными губами и волнистыми чёрными с проседью локонами до плеч. Его зрение часто подводило его, от чего он щурился, стараясь рассмотреть что-то получше, сдвигая брови, кожа на лбу и у переносицы собиралась в глубокие морщины. То же выражение лица у него было, когда он бывал расстроен или озадачен чем-то. Именно его растерянный задумчивый взгляд встретила Берта, когда постучалась в дверь старого деревянного дома.

– Раз она вернулась спустя столько времени, то должно было произойти что-то действительно повлиявшее на нее, – рассуждал вслух Сказочник: – Должно быть, Альберт совсем разочаровал Берту, она жалко выглядит…

– Ты же знаешь, это не диагноз, пройдёт, – возразил ему мужчина: – Люди живут и с большими разочарованиями, чем в любви.

– Тебе ли это говорить, Дворняга, – усмехнулся его друг: – Или за прошедшее время ты стал циником?

– Нет, Сказочник, так и не стал.

– И не стоит. Не вмешивайся только, не любопытствуй. Я знаю, ты это любишь, – сурово посмотрев на него, Сказочник и продолжил: – Мало ли, что придёт ей в голову, если ты начнёшь выспрашивать у неё подробности сказочной жизни. Автор снова взбесится, если узнает, что она была здесь и ушла. Пусть живёт спокойно до его приезда. Что бы ни случилось, не лезь к ней…

Запахло свежим поджаренным хлебом, Берта беззвучно внесла поднос с новыми тостами на веранду, успев услышать только последнюю фразу Сказочника. Завтрак проходил в полном молчании и при вежливых улыбках, пока девушка не решилась сама нарушить эту затянувшуюся идиллию:

– Сказочник, я хотела бы объяснить. Я вернулась, потому что мне больше ничего не оставалось, у меня не оставалось выбора, я…

– Не надо, Берта, – лицо его стало серым и серьёзным: – Ты вернулась, потому что так решила. Я рад, что ты смогла найти выход из Сказочного Мира, но на этом все твои объяснения должны закончиться.

– Я хочу…

Сказочник встал, спокойно поставив чашку на стол:

– Мне не нужны никакие твои объяснения. Но они явно пригодятся тебе, когда вернётся Автор. – С этими словами он вышел с веранды, направляясь на второй этаж. Гречанка, торопливо отпив из своей чашки, поспешила следом на ним. За столом остались Дворняга и девушка, снова в полном молчании. Она чувствовала, что мужчина смотрит на неё, и ей было неуютно.

– Значит, тебя зовут Берта?

Берта кивнула, не поднимая на него взгляда, но он не остановился:

– И ты была в Сказочном Мире?

– Кажется, – девушка дерзко взглянула на него, желая отогнать от себя нежелательные вопросы: – Сказочник просил тебя не лезть ко мне?

Рассмеявшийся Дворняга смутил её и сбил уверенность, с которой она заговорила. Его слова почему-то задевали её, больно ударяя по самолюбию:

– Ты прости, Берта, я не буду корректным и понимающим, чувствительным занудой. Во мне, конечно, есть лицемерие, но слишком уж дорого тратить его на тебя. Только что ты собиралась оправдаться перед всеми, а теперь не хочешь разговаривать. Почему?

– Мои оправдания предназначались Сказочнику, это по моей вине он поссорился с моим отцом. – Она встала: – Но я совершенно не понимаю, почему я должна что-то рассказывать о себе совершенно незнакомому человеку. Я не хочу.

Дворняга кивнул, всё еще с интересом смотря на неё, и Берта предпочла покинуть веранду. Её возвращение из сказки представлялось ей совершенно иначе.

День она провела, перебирая свои вещи в той комнате, где поселила её Гречанка в первый приезд Берты с Автором. Многое из того, что было здесь, казалось ей теперь чужим и ненужным.