Сказка о Берте и Берти

Анника

– Ты стала совсем красивой, – обратилась к ней, наконец, Вирдж, беря ее за руку: – Я рада, что ты вернулась. Я видела в гавани этого проходимца Счастливчика Берти, – шепнула она ей, пытаясь скрыть сказанное от Апрель, но он, конечно же, все мог слышать: – И я знаю, что проклятие легло на тебя.

Берта продолжала молча смотреть на нее. Ей казалось диким, что Вирджиния, сделав то, что она сделала, может так просто разговаривать и шептаться с ней.

– Не очень-то на нем и отразилась твоя печаль, – добавила ведьма: – Апрель, давай накроем чайный столик. Самое время для вчерашнего апельсинового бисквита, как ты думаешь?..

Апрель вышел из комнаты, и девушка быстро оделась, не отводя взгляда от старухи. Она даже не могла понять, что она чувствует к этой «старой ведьме», как ее называл Берти. Впервые она серьезно считала, что кто-то сломал ее жизнь, исковеркав единственное, что оставалось у девушки. Ведь уходя из дома Волшебника, она потеряла связь со своим Миром. А здесь, как она считала, у нее был только Счастливчик.

Чайный столик был накрыт ажурной вязаной скатертью, белые чашки, покрытые рисунком тоненьких маковых цветов, были расставлены по местам. Запах бисквита и в самом деле был весьма аппетитным. Настолько аппетитным, что Берта вспомнила, что ничего не ела уже целые сутки, и кроме чувства ненависти к Вирджинии она ощущала слабость и сонливость.

« – Все равно», – решила она: « – Теперь я знаю, что Берти, возможно, любит меня».

Мальчишка разлил чай из большого серебряного круглого чайника, и они сели завтракать. Тяжелое молчание не разбивали даже капли утренней росы, чуть моросившей с потолка. Вода соскальзывала с листьев вьюна, завоевавшего уже потолок комнаты, и с хлюпаньем падала на стол, в чашки с чаем, на плечи Берты. И от этих капель она снова почувствовала пробуждение, тепло нового утра и новую надежду.

Берта обратилась к Вирджинии голосом, который не просил и не требовал. Казалось, она просто говорит, чтобы что-нибудь сказать:

– Снимите с меня свое проклятие.

И старуха ответила ей тем же тоном. Словно бы между ними происходил обычный, ничем не примечательный разговор:

– Это невозможно, дорогая. Ведь я говорила тебе.

– Что? – Девушка не понимала ее.

– Чужое счастье, не твоя судьба. Чужое… – Вирджиния смотрела в свою чашку, где она видела перевернутое отражение Берты: – Ты не сможешь его удержать, дело не в проклятии. Нельзя удержать человека, который не хочет существовать, который проклинает свою жизнь и весь окружающий его Мир. Ведь ты часть Мира, который вертится вокруг него. Ты не сможешь, дорогая… – Подняв взгляд своих выцветших глаз, она ранила им сидящую напротив на полу девушку: – Ты не удержишь его ничем от неодолимого желания не существовать. Он ищет у тебя лишь помощи, не любви.

– Тогда, – Берта поднялась на ноги, чтобы смотреть на старуху сверху вниз: – Тогда помогите мне. Я не найду себе места здесь, кроме как рядом с Берти. Когда я перестану быть нужна ему, я вернусь домой. – Она видела, что Вирджиния уже поняла, что она хочет попросить у нее: – Пусть мечта Счастливчика исполнится. Скажите мне, как найти Адельерру…

Ведьма бросила несколько коричневых кусочков сахара в свою чашку и медленно стала размешивать его ложечкой: – Уходи…

Сидевший все это время неподвижно Апрель вдруг вздрогнул. Он внимательно наблюдал за их разговором, и сейчас понимал, что Вирджиния в бешенстве. За долгие годы он хорошо изучил ее характер и знал, что если Берта не остановится, то ничего хорошего не произойдет.

К счастью, девушка и сама понимала, что никакой помощи от старухи она теперь не получит. Она стояла и молчала, уже не видя никакого смысла продолжать разговор.

Вирджиния тоже поднялась с места:

– Уходи, Берта. Я не стану помогать этому человеку. – И она решительным шагом направилась к ветхой двери, ведущей на кухню.

Апрель тоже поднялся с пола, сочувственно глядя на девушку.

– Не надо, – сделала она предупреждающий жест рукой.

– Если нужно, я подожду, Берта, – твердо сказал он: – Что бы ни было, ты всегда можешь опереться на меня.

« – Он уже совсем не мальчишка», – думала Берта, закрывая за собой входную дверь дома старой ведьмы: « – И он сильный. По-настоящему сильный».

Уже знакомой дорогой направилась она в Гавань Заката, где должна была ждать ее компания Берти. Но в тонкие сандалии уже не лезли травинки и стебельки, и не трепетала льняная юбка на ветру. Она не чувствовала себя больше так же легко, как когда шла по этой дороге в первый раз. Тогда в ее душе горела яркая мечта, теперь же Берта знала, что в конце пути все ее надежды обречены остаться несбывшимися.

Еще не дойдя до озера, она увидела, что несколько очаровательных светловолосых созданий буквально плывут по земле ей на встречу. Это были Морские Феи, которые искренне и нежно улыбались, обнимали ее. Берта чувствовала, как ей становится еще тяжелее. Где-то очень глубоко в сердце она сдерживала желание остаться здесь, с ними, в мире и тишине, среди этой воздушной красоты. Она прекрасно знала, что как только это желание вырвется наружу, и она покорится ему, ей станет горько от потери Берти. Возможно, еще более горько, чем теперь. Берта думала, что испытывая эту боль, она избегает другой, большей, способной принести ей новые страдания.

– Мы хотим пригласить тебя остаться с нами, – раздался мелодичный голос одной из Фей: – Довольно ты испытала на себе трудности Мира, теперь пришло время покоя.

Но она покачала головой:

– Нет, еще не пришло. Я не могу остаться…

Встревоженные взгляды сказочных созданий смутили ее. Еще одна Морская Фея заговорила:

– Неужели ты собираешься снова отправиться куда-то далеко отсюда?

– Мы ведь чувствуем твою боль, мы знаем, – вторила ей еще одна.

– О чем вы знаете? – Девушка невольно отступила от них, выскальзывая из одурманивающих чувственностью объятий.

Их добрые улыбки теперь только пугали ее.

– Твой ребенок должен родиться здесь, Берта, – наконец сказала Фея, которая заговорила с ней первой: – Здесь его настоящий дом, как и твой тоже.

– Ребенок… – Мысли Берты остановились. Не дыша, она смотрела на Фею, чувствуя, как холодеют кончики пальцев.

Все это время она не думала об этом. Сказочный Мир был для нее лишь сказкой, и себя она воспринимала как в сказке, настолько серьезные вещи не приходили к ней в голову. Она гналась за Берти, она любила, чувствовала и переживала, она запутывалась в своих поступках. Но чувствовала себя больше персонажем на страницах книги, чем реальным человеком в настоящей жизни. Даже убийство офицера не оставило в ее памяти слишком ядовитого пятна, потому что он воспринимала сказку как всего лишь сказку. Только те, кто помнил о настоящем, о ее Мире, имели для нее весомое значение. Только Счастливчик Берти.