Сказка о Берте и Берти
Шрифт:
Том и Элисон Фон Картер были одногодками. Тяжело было назвать светловолосого голубоглазого Тома братом Элис. Кроме глаз темного чайного цвета ее лицо украшали густые ресницы и смуглая кожа, оттенок которой так не любили в высшем обществе. Девушка была брюнеткой, и смешение кровей ее предков было бы определить крайне сложно. В отличие от Тома, она была в этой маленькой семье приемным ребенком. Когда старый барон Джозеф Фон Картер, отец Тома, покидал Морскую Страну, перевозя все семейство Фон Картеров в маленький городок Ремма у Вороньих скал, он еще не знал, что готовит ему жизнь. Проезжая одну из пограничных деревень, где голод и нужда убили большую часть жителей, один из крестьян остановил повозку, в которой ехал барон со своей беременной женой и ее престарелой матерью. Это был год засухи, оспы и неурожая.
Крестьянин протянул барону крохотную малышку, обернутую в лохмотья, произнеся при этом без всяких эмоций:
– Заберите ее с собой. Если она останется здесь, то умрет.
Так в семье Фон Картеров появилась маленькая Элисон. Новорожденный Том своим появлением на свет отнял у матери последние жизненные силы. Спустя четыре месяца после его рождения она скончалась.
Старая баронесса, мать жены Джозефа Фон Картер, воспитывала брата и сестру в строгости, не акцентируя внимания на низком происхождении Элисон. У нее и Тома всегда и все было одинаковым: и подарки к Рождеству, и наказания за плохое поведение. Со временем прошлое стерлось, потускнело, Джозеф равносильно любил и сына, и дочку.
Элисон повзрослела и стала хорошим другом для Тома. Более того, единственным по-настоящему близким для него человеком. Она не одобряла его просиживания целыми днями в поместье, заваленном книжным хламом. Частенько девушка вытаскивала своего брата на конную или пешую прогулку по окрестностям, вместе они гостили у соседей, графа и графини Штормель. И каждый раз Том жаловался на «напрасно потраченное время», оставаясь на самом деле благодарным сестре, а Элис дразнила его «Господин Книжный Червь», изредка все же заглядывая в библиотеку, чтобы самой прочитать о том, что Том рассказывал ей на очередной прогулке.
Именно за таким чтением он и застал сестру вечером 27 июля.
– Если ты так и будешь подкрадываться ко мне со спины, я, конечно же, когда-нибудь обязательно грохнусь, – Улыбка Элисон определенно задевала что-то в чувствах Тома. Но из-за непрекращающейся, затейливой игры эмоций на ее лице, в ходе которой одно выражение мгновенно сменялось другим, ему было слишком трудно осознать, что же это были за чувства.
– Мне принесли записку сегодня, – он небрежно бросил на стол лист пергаментной бумаги с гербовой печатью, сложенный в несколько раз.
– Это Жан? – Элис с любопытством посмотрела на витиеватый рисунок бардового цвета, украшавший измятый лист.
– Да. Его отец, граф Штормель принимает у себя гостей из Парижа. Приедет известный путешественник Арнольд Вагнер, которого граф пригласил к себе…
– Дай я угадаю, – глаза Элис насмешливо прищурились: – Они снова пытаются выдать Джойс замуж? Им никак не дает покоя мысль, что подобная зануда никому не нужна!..
– Ты не даешь мне договорить, сестренка! – Том нетерпеливо топтался на месте: – Оставь в покое Джойс, она не так уж…
– Ладно, зачем писал Жан? – Элисон убрала ноги со стола, потянувшись за запиской.
– Вагнер пробудет у них две недели, по случаю его приезда граф организует охоту с выездом на три дня. Они приглашают нас присоединиться… – Голос его медленно угасал, пока Том следил, как сестра бегло прочитывает письмо Жана Штормель.
По мере того, как она читала, на лице девушки растекалась радостная улыбка:
– Жан пишет, что скучает по нам!
– Жан скучает по тебе, а не по нам, – Том состроил недовольную гримасу, передразнивая насмешливый тон Элисон.
– Ты не прав, не прав… – Она пожала плечами, прекрасно понимая, что не права сама.
– Для него я – всего лишь не слишком приятное дополнение к тебе, сестренка.
– Будем спорить? – Элис вопрошающе изогнула брови.
– Нет, лучше подеремся! – На лице Тома засияла широкая улыбка...»
Берта на мгновение оторвалась от чтения, поймав себя на ощущении, что эту историю она уже отчасти знает.
«Жан Штормель», – вспомнила она: «– Владелец дома на холме в Элисон, возлюбленный Бэлы». – Девушка посмотрела на стеллажи, где книги стояли ровными пыльными рядами, или лежали стопками: «– Она не могла просто так упасть», – подумала Берта.
Дальше она уже листала книгу, как знакомую историю, лишь узнавая более тонкие детали, о которых не рассказывала Бэла.
«– Ты ничего не сделаешь? – Элис обернулась к Жану, стоявшему слева от нее.
Жан поначалу даже не смотрел на драку. Он любовался тем, как Бела с порозовевшей улыбкой от крови из порванной губы поднимается с земли на противоположной стороне круга людей. Поднимается и остается в первом ряду любопытствующих, едва ли не громче остальных крича, смеясь, размахивая руками, подстрекая дерущихся на более жестокую схватку. Волосы ее растрепались, платье снова порвано, один рукав едва-едва держится.
Она выкрикивала проклятия своим большим ртом, раскрасневшись, часто указывая пальцем на индейца и при этом безумно хохоча. Заметив, как на нее смотрит Жан, Бэла оскалилась, склонив голову на бок, словно мартышка. На вытянутой руке она показала ему средний палец, спрятала улыбку за скованным выражением лица и нырнула в толпу, прячась из виду.
Когда охотник, налетевший животом на колено индейца, упал на землю, из толпы людей вышел еще один парень. Он был помладше, но выглядел омерзительно. Жидкие волосы мышиного цвета рассыпались по его плечам, чересчур высокий лоб делал его лицо вытянутым, размазанным.
Жан! – Элисон видела, что на поясе Штормель висел охотничий пистолет. Он в любой момент мог просто припугнуть дерущихся, прекратив это отвратительное, по ее мнению, зрелище.
– Зачем вмешиваться? – Жан кивнул в сторону улыбающегося Вагнера: – Смотри, наш гость даже не волнуется, пусть они развлекут толпу… Тебе не нравится? – Не дожидаясь ответа девушки, Жан отвернулся, чтобы понаблюдать за исходом драки.
Светловолосый уродец лежал на земле, придавливаемый ступней индейца. Его оглушил всего один удар. Но когда индеец поднимался с побежденного, за его спиной кто-то из толпы бросил лежавшему на земле охотнику нож. Тот был в нескольких шагах от индейца, и уже победивший его противник не мог видеть оружия в руках охотника.