Сквозь черное стекло
Шрифт:
– Что-то в этом роде.
– Везет кому-то с подругами. А ты сама чем занимаешься, тоже дизайнер?
– Нет. Я еще не решила. Наверное, займусь языками. Я знаю неплохо английский, французский.
– Ну, а я вот. подрабатываю в магазине. Пока. У нас там команда, все свои из группы. А ты что, наши песни не слышала раньше?
– Нет.
– Ну, вообще-то мы популярная группа. В нашем городке точно. Ты приходи на наш концерт. У нас теперь по субботам в ДК. Группа «Эверест».
– А ты музыку пишешь?
– Я? Нет. Я тексты. А музыку Сергей. Вообще-то я готовлюсь к поступлению
– А почему по ночам?
– У каждого писателя должны быть свои примочки. Ну, придурь, попросту. Это моя. Кстати, многие писали по ночам. Час волка.
– Что?
– Это так называется. Четыре утра – час волка. Самое мистическое время. Ночь кончилась – день еще не начался. Я обычно открываю окно, даже если зимой. Тихо так. Пишется легко, будто кто-то твоей рукой водит. Может и правда водит.
– Кто?
– Как, кто? Муза. Это второе обязательное условие, которое должно быть у писателя. Своя Биатриче. Своя вечная любовь, которая и вдохновляет, и. ну, в общем, всё. Об этом все великие писали, у всех была. Муза.
– А у тебя есть?
– У меня? – задумался Андрей. – У меня пока нет, наверное. Хотя, – он посмотрел на Настю, – может уже и есть. Я просто еще не знаю об этом.
СЦЕНА 74. УЛИЦЫ БЕЛОДОНСКА. ДЕНЬ. ОСЕНЬ.
Настя и Андрей шли по улице, не торопясь, молчали. Они прошли мимо маленького кинотеатра, возле входа висели афиши:
– О, смотри, скоро ретроспектива Чаплина, все фильмы. Любишь Чаплина?
– Еще не знаю.
– Классный ответ, – хмыкнул он. – Круто!
Настя остановилась у перекрестка.
– Всё, дальше не надо меня провожать, я сама.
– Тебя ждет кто-то?
– Нет, просто. Потом объясню. в другой раз.
– А будет другой раз? – осторожно спросил Андрей, стараясь поймать ее взгляд.
– Если ты хочешь.
– Я очень хочу.
– Я тоже, – тихо сказала Настя.
– Тогда позвони. Или давай я позвоню… Ты, кстати, номер не оставила мне свой.
– Я сама позвоню.
– Когда?
Настя пожала плечами.
– Подожди. А хочешь с нами сегодня пойти вечером. Сегодня вся команда наша собирается у меня. У нас большой праздник.
– Какой?
– День рождения Че Гевары.
– Сегодня?
– Мы считаем, что сегодня. Придешь?
– Я позвоню. Если смогу.
Настя махнула рукой и быстро пошла по улочке, оглянулась на перекрестке. Андрей так же стоял, словно ожидая ее взгляда.
СЦЕНА 75. ЧЕРДАК-СТУДИЯ АНДРЕЯ. ВЕЧЕР. (НОЧЬ) ОСЕНЬ.
Чердак, где жил Андрей, похоже, давно уже превратился в место постоянной тусовки продвинутой молодежи. Дверь на лестницу была почти всегда открыта – кто-то ходил постоянно туда-сюда, присоединялся к компании, включаясь в застолье, беседу, затем, так же, не прощаясь, уходил. Это никого тут не удивляло. Поэтому Настя легко вписалась в компанию, сразу почувствовала себя среди друзей. Тем более что Андрей был все время рядом.
Компания вся сидела за длинным столом – в центре Сергей, длинноволосый парень с гитарой, он пел, конечно
Андрей разлил вино, бутылка опустела. Он взял другую, но она была не откупорена.
– Ты куда положил штопор? – тихо спросил он парня, сидящего напротив.
Тот кивнул в сторону кухни. Андрей пошел туда.
Неожиданно следом за ним вышла Альбина, девушка-продавец из музыкального магазина. Как только они оба оказались вне поля зрения компании, Альбина резко притянула Андрея к себе:
– Ну, что, амиго, буржуазных телок решил водить сюда?
– Что ты пристала? – опешил Андрей от ее напора. – Она нормальная девчонка. Наша… У нее просто подруга – дизайнер. Поэтому такой прикид. Ну?
– А машина тоже от подруги? – не успокаивалась Альбина.
– Какая машина?
– Ты не видел, на какой тачке она подкатила? Нет? А я видела. Тебе на такую за всю жизнь не заработать.
– Ну, может не было такси, машину поймала. Что такого? Ты что, вцепилась в нее, вообще? Ревнуешь что ли?
– На хрен мне тебя ревновать, придурок!
Альбина вышла из кухни, но затем вернулась и тихо добавила:
– Всё, амиго, я предупредила тебя.
Между тем, песня закончилась, кто-то включил тут же музыку, конечно же, это было фламенко. Две девушки начали сразу же отбивать каблуками ритм, причем, делали это весьма профессионально. Вся компания отбивала ритм ладонями, как это и принято делать во время танца. Кто-то не выдержал, вскочил, присоединился к танцующим, вызывая общий смех своей неуклюжестью.
Андрей разлил вино, затем осторожно потянул за руку Настю, кивнув ей.
Он повел ее в коридор, в конце которого находилась небольшая комната. Это был его кабинет – стол, полка с книгами, матрац на досках – подобие дивана. На столе, в декоративной чернильнице торчало гусиное перо.
– Здесь создаются шедевры, – отшутился Андрей, преувеличенно посерьезнев.
– На этом столе? – поддержала шутку Настя.
– На этом, мадемуазель, на этом. Другого нет. А вот это. – он подошел к окну, – и есть то самое окно, которое я открываю в четыре утра, в час волка. Через него входит Сумрак. Мы с ним беседуем, пока не начнет светать. Тогда он уходит. Я остаюсь один и ложусь спать.
– Красивый вид из окна. И высоко как.
– Самая высокая точка города. Ну, почти… Все-таки седьмой этаж…
Настя подошла совсем близко к окну, провела ладонью по стеклу, как это обычно делала раньше, потом прижалась лбом к холодному стеклу. Закрыла глаза.
Андрей с удивлением посмотрел на нее.
Настя через какое-то время, словно проснувшись, повернулась.
– Тут так хорошо. – тихо сказала она. – Будто я уже жила здесь когда-то.
Андрей подошел к ней, осторожно взял за плечи. Она не отвела глаза. Смотрела спокойно, но словно отрешенно, словно была не здесь. Он осторожно приблизился к ней, дотронулся губами до ее губ.