Сладость горького миндаля
Шрифт:
– И часто это с ним?
– Что?
– Часто он предвещает что-либо таким образом?
Элизабет усмехнулась.
– Это ведь все прорицания вчерашнего дня. Он просто болтает, а иногда иная болтовня сбывается и тогда начинает казаться пророчеством. Дядюшка Джозеф, когда излишне выпьет, - много говорит.
– На сей раз его кто-то явно расслышал.
– Но... ведь пропали, как я понимаю, ваши тубы с красками?
Донован кивнул.
– А не могли ли они завалиться куда-нибудь? Я велела вчера Джейн убраться там у вас, вытереть везде пыль, вымыть полы. Может, она рассматривала
Этого Донован не знал и заволновался.
– Может быть, я никуда не заглядывал, просто их не было в сумке, и я подумал, что они пропали.
– Пойдёмте, посмотрим.
Они прошли из гостиной в комнату, занимаемую Донованом. Она по-прежнему была не заперта, вдоль стены стояли холсты. По пути мисс Элизабет велела дворецкому позвать к ней мисс Джейн Лидс, и девушка, весьма похожая на отца слабым подбородком и большим носом, вскоре показалась в комнате. Донован тем временем заглянул под все столы и кресла. Увы, нигде ничего не завалялось.
– Джейн, у мистера Донована пропали две тубы, вот такие, - Донован вынул тюбик с краской из сумки и показал мисс Лидс, - ты не видела их?
Девица ничуть не смутилась. Он взглянула на краску и покачала головой.
– Нет, мисс Бреннан. Я ничего не брала.
– Хорошо, можешь идти.
Но девушка осталась на месте и сообщила хозяйке:
– Сюда заходили ваши кузины, мисс Бреннан.
– Мисс Ревелл?
Девица вскинула на госпожу глаза и сообщила тоном несколько принуждённым:
– Сюда заходили все ваши кузины, мисс Элизабет. Они приходили позавчера вечером по очереди. Сначала мисс Летти, потом мисс Энн, последней мисс Шарлотт. Если что-то пропало...- она не договорила, но красноречиво умолкла.
– Что им тут было нужно?
– Не знаю, мисс Бреннан, но думаю, они смотрели на портрет. А вчера...
– девица замялась, - и миссис Бейли, и моя мать, и Лорин с Рейчел, и мистер Лорример - все тоже заглядывали. Боюсь, миледи, это я виновата, я сболтнула матери про портрет господина, а рядом были миссис Марта, и мистер Фокс, ну и...
Элизабет улыбнулась и продолжила:
– ...и все вы направились сюда поглядеть на портрет. Понимаю. Вернее, не понимаю, зачем нужны газеты, когда есть слуги. Ну, и что они сказали о портрете мистера Бреннана?
– этот вопрос никак не касался пропажи Донована, но был продиктован, как понял Чарльз, любопытством миледи и её любовью к брату.
Донован тоже прислушался.
Мисс Джейн просияла.
– Все сказали, миледи, что он - как живой. Миссис Марта Бейли говорит, что прямо не понимает, что там все про этого лорда Байрона твердят. По её мнению, ничего в этом Байроне нет. Наш господин куда красивей. И все согласились. Но никакую краску никто из нас не брал, мисс Элизабет.
Леди кивнула и отпустила Джейн.
Как ни приятны были подобные оценки самолюбию живописца и как они ни льстили ему, Чарльзу всё же пришлось признать, что аурипигмент и реальгар исчезли бесследно.
– Мисс Элизабет, а мы не могли бы... поговорить с мисс Энн?
– Донован не находил себе места от беспокойства.
Мисс Бреннан задумалась, но потом покачала головой.
– Если это сделала Энн, она никогда не признается, тем более, она уверена, что её никто не видел. К тому же, взять краску могли и мисс Ревелл. У нас нет достаточных оснований обвинить именно мисс Хэдфилд.
С этим ему пришлось нехотя согласиться.
Мисс Бреннан и Чарльз вышли из комнаты, Донован сказал, что хочет забрать мольберт и поставить его обратно. Они прошли по обширному холлу, мисс Элизабет сказала, что пойдёт к себе. Донован же, спустившись в галерею, взял палитру и мольберт и вдруг замер: снизу, с подвального этажа, явственно неслись стоны.
Чарльз испугался: этот огромный дом с лабиринтами бесконечных холлов, коридоров, залов и лестниц начал действовать ему на нервы. Откуда эти стоны? Потом ему вдруг пришла в голову мысль, что это Эдвард Хэдфилд, раненый, сумел добраться до дома. Но стоны были как будто женскими...
Донован оставил мольберт и осторожно спустился по консольной лестнице вниз. Ноги его тихо ступали по окованным в металл деревянным брусьям, рука опасливо сжимала перила у стены. Они осторожно миновал первый закрытый этаж. Лестница тонула во мраке, но в подвале было не темно, там царил полумрак, разгоняемый тускло горевшей керосиновой лампой, Чарльз, когда глаза его привыкли к свету, рассмотрел всё.
Это был вовсе не мистер Хэдфилд. Этого мужчину Донован видел в доме только однажды: именно он перемотал ногу мистера Патрика Бреннана, когда тот растянул сухожилие. Это был камердинер Райана Бреннана Мэтью Лорример, крупный молодой мужчина лет тридцати. Сейчас он забавлялся с молодой девицей, которая громко стонала под ним. Донован смутился, однако быстро понял, что это вовсе не насилие: девица обнимала и целовала мужчину.
Чарльз решил уйти, развернулся, но, резко переведя глаза от света в темноту, просто перестал видеть ступени, и вынужден был подождать, пока они проступят. Тем временем он услышал, что мужчина называет девицу - Лотти, и не поверил ушам: сам он подумал, что это служанка. Присмотревшись, Чарльз понял, что это подлинно мисс Шарлотт Ревелл.
Тут Донован заметил и то, от чего просто похолодел. В противоположном конце подвала открылась дверь, и на фоне её проёма чернел мужской силуэт. Он тихо приближался - и Чарльз вскоре разглядел широкие плечи и щетину на лице мистера Патрика Бреннана. В руках его была кочерга.
Любовники заметили его поздно, точнее, поздно для того, чтобы незаметно исчезнуть. Донован не сомневался, что Патрик узнал Шарлотт, но раздумывать Чарльзу было некогда: он торопливо устремился наверх, в галерею, пробежал между колонн, схватил мольберт и палитру - и выскочил в холл. За его спиной слышались какие-то крики и удары, женский визг, звон разбитого стекла, что-то с шумом упало, потом всё стихло.
Чарльз осторожно отдышался. Он был уверен, что его не заметили: консольная лестница была в затенённом углублении, свет лампы не падал туда, он освещал лишь небольшой круг в центре подвала. Но что там случилось после его бегства? Едва ли Патрик с больной ногой смог догнать любовников. Но куда побежали Лорример и Шарлотт? К дальней двери, через которую вошёл сам Патрик? Едва ли. Если же к консольной лестнице...