Случайная мама
Шрифт:
– Куда это ты так торопишься, что даже каблуками подземный ход в полу пытаешься вырыть? Если думаешь успеть досмотреть балет, так будь уверена: без тебя давно станцевали, иначе бы спарились в этих мохнатых штанах.
– Ну… – тяну я. – У меня же бабушка… и еще кошка…
– Очень убедительно. Садись давай. Они-то уже наверняка позавтракали.
Ну и тут я уже приободряюсь и оставляю в покое пол его дома. Подхожу к нему, заглядываю через плечо на плиту. Ну вроде как на плиту, хотя взгляд скользит по спине. Ну кто, кто готовит в такой дорогущей рубашке? Стального цвета, сшита явно на заказ – вон как фигуру подчеркивает. Даже хочется провести по ткани ладонью, чтобы выглядело не так безупречно.
– Тебе чем-то помочь? – выпаливаю, когда он оборачивается.
– Угу, займи для меня место.
Смеюсь и оставляю его. Стол не очень большой, но здесь вполне может разместиться компания, а не просто два человека. Но намек я улавливаю – ставлю поближе друг к другу два стула. А спустя пару секунд за старания получаю свою порцию омлета.
– Здесь явно тоже какой-то секрет, – ворчу с завистью я, – у меня такой высокий и нежный ни разу не получался.
– Угу. Семь лет однотипных завтраков, которые я готовил для сына.
Поставив вторую тарелку, Яров двигает поближе ко мне вчерашние лепешки. А они на вкус такие же обалденные, поэтому я с удовольствием пользуюсь предложением. Смотрю на Матвея и как-то не могу представить его у плиты.
Нет, я верю своим глазам. Но чтобы целых семь лет…
– А потом?
– А потом, к его счастью, я уже был в состоянии заплатить, чтобы завтраки готовил кто-то другой.
Интересное дело: мы довольно много болтали во время встреч, на нашем счету два совместно проведенных вечера, одна ночь, а я мало что о нем знаю. Был дважды женат – это я помню. А почему разошелся с матерью Луки? Как долго они жили вместе? Почему так долго тянул со вторым браком? На Виктории он женился, когда Лука был уже взрослым.
– Почему ты тогда опять не женился? – тянет меня за язык любопытство. – Тебе было бы значительно проще.
– Жить с человеком только потому, что или тебе, или ему будет проще? – Он задерживает на мне пристальный взгляд. – Провальный вариант. Не советую.
Я злюсь. Чувствую, что злюсь – вот так, почему-то вскипаю вполоборота. Он говорит так, будто я советуюсь с ним в выборе жениха! И сидит, рассуждает, с кем я буду делить постель, а с кем нет!
Хотя по сути он прав: если перед тобой сняли одежду, не факт, что перед тобой обнажились. Ну ничего, урок я усвоила, больше лезть в душу не буду.
– Ты всегда по утрам такая?
– Не обращай внимания, это от голода. Ты свой омлет доешь или тебе нужна помощь?
Он двигает ко мне тарелку поближе, я отрезаю себя приличных размеров кусок. Сижу, жую. Вкусно, а главное, что молчать помогает. Уже и мой внешний вид его не устраивает… Охо-хо, нужно разъезжаться скорее.
Так мы и делаем. Покончив с едой, я напоминаю, что меня ждут и я буду не против вернуться в город. Мы выходим из домика. А там какой-то мужик – бежит, аж запыхался, в руках две корзинки, глаза огромные, заметил нас на крыльце и, чуть не плача, начинает причитать на ходу:
– Матвей Сергеевич! Что ж вы прям так уж… Задержался-то всего на десять минут, а вы уже уезжаете!
Яров смотрит на мужика, как будто впервые увидел. Потом вздыхает, спускается по ступенькам и принимает у него корзинки.
– Спасибо, Федот. Не в тебе дело. Просто планы слегка изменились – надо в город вернуться.
– Да что ж они, совсем скурвились?! – причитает мужик. – И без того редко себе выходной позволяете, а я же, как вы и просили, все самое лучшее подготовил: брынза, творог, молоко, сметанка. Малый мой с утра на рыбалку смотался, зять на охоту – чтобы не отвлекать вас, чтобы вы хорошо отдохнули. Ну как же так, а? А говорили: на все выходные!
На этих словах мужик стреляет в мою сторону взглядом. Матвей, утешая его, хлопает по плечу и ставит корзинки в багажник. А я никак не могу поверить в то, что услышала. На все выходные… Он думал остаться здесь со мной на все выходные?
Чувствую себя как нашкодивший кот, даже за руль не прошусь. Сижу на пассажирском сиденье, пытаюсь избавиться от чувства вины, отвлечься на что-то другое. А не выходит. Салон пропитан мужским запахом, и я замечаю за собой, что невольно дышу глубоко. Мой взгляд то и дело соскальзывает на мужские руки. Выступающие вены, часы, на которые иногда падают лучи солнца, заставляя меня зажмуриться.
Сама себе удивляюсь: что на меня нашло? Почему так остро реагирую на его слова? Ну отшутилась бы в привычной манере. Так нет же. Теперь и про его прошлое не узнаю, и что-то новое про себя.
Когда въезжаем в наш двор, ловлю себя на том, что высматриваю, сколько бабушек сидят на лавочках. А потом снова злюсь на себя и бросаю это гиблое дело. Моей бабули на улице нет, а чужие пусть смотрят. Хотя им и после Егора есть о чем поболтать.
– Спасибо… – говорю я, развернувшись к Матвею.
Хочу добавить: «Спасибо, что подвез, спасибо за вечер, за удивительную ночь». Сама не знаю, почему не решаюсь.
Открываю дверь едва ли не в ту же минуту, как джип останавливается у моего парадного.
– Похоже, – говорит Матвей, выходя следом за мной, – ты все-таки сомневаешься, что бабушка и кошка позавтракали. Погоди-ка.
Стою. А он открывает багажник и достает две корзинки.
– Это чтобы наверняка, – говорит, передавая их мне.
Я натянуто улыбаюсь. Понятия не имею, как себя с ним вести. Поцеловать? Просто уйти?
Он выжидает какое-то время, а потом разворачивается, чтобы уйти.
– Матвей!
Оборачивается.
– Матвей, а какая я по утрам?
И теперь не на часах у него на руке, а в его глазах, я уверена, отражается солнечный луч. Шагнув ко мне, он склоняется к моему уху, чтобы не слышали любопытные бабушки, которые разбегались словно к дождю, и дает свой ответ.
Он уезжает. Я так и стою у парадного. А его слова продолжают звучать у меня в голове:
– Слегка растерянная, слегка сонная, слегка взъерошенная… и соблазнительная настолько, что не хочется выпускать из постели.