Случайная мама
Шрифт:
Возвращается, склоняется надо мной, скользит пальцами по моей спине, расслабляя и почти заставляя воспользоваться языком Жозефины: необъяснимо хочется замурлыкать. А потом подхватывает под мышками и… подтягивает меня вверх, к подушке. А сам…
Гасит свет, оставляя мой позор видимым только для звезд и луны, что заглядывают к нам в окна. И спустя пару секунд ложится рядом со мной. Поверх одеяла.
Поверить не могу, но он не шевелится. Я тут, понимаешь ли, лежу в одних стрингах, а у него ноль реакции!
Может, он слегка переел?
Лежу в полном недоумении. С одной стороны – хочется пожелать ему спокойным голосом добрых снов, отвернуться и просто уснуть. А с другой…
Я наплевала на принципы! Я была в шаге от неизлечимой болезни! Я тащилась в такую даль! Я гладила пони! Я кормила собой комаров, а он…
– Это все, что ли?!
– Ах да, – он поворачивается на бок, ко мне лицом, – прости, я кое-что упустил. Смотри, это несложно. Сейчас потренируемся, потом у тебя пойдет налегке. Значит, делаешь глубокий вдох и медленно-медленно, и совсем негромко, не так, как ты обещала, тянешь: «хррр-хрррр». Давай-ка, попробуй.
Я медленно-медленно выдыхаю, чтобы выпустить пар.
– Нет, – говорит Яров. – С закрытыми глазами у тебя получалось эффектней. Попробуй еще.
Нет уж, у меня своя медитация!
Я переворачиваюсь на спину, закрываю глаза и делаю пару глубоких вдохов и выдохов. Эффект потрясающий. К моменту, когда я открываю глаза, я более отчетливо вижу комнату, в том числе обращаю внимание, что мое платье не валяется на полу безжизненной кучкой, а аккуратно повешено на спинку стула. Случается со мной и еще одно просветление.
Откинув одеяло, я все-таки делаю так, как мне представлялось. Сгибаю ногу в колене. Провожу ладонью по бедру. Потом поднимаю ногу, делая вид, что подтягиваю чулок. Опускаю ногу. Сгибаю вторую.
Медленно, плавно, чувствуя, как напрягаются мышцы, и получая удовольствие от процесса. Мой тренер по йоге могла бы мною гордиться. А причина в том, что с правой стороны от меня весьма вдохновляющий фактор. Тяжелое дыхание буквально поджаривает мое плечо.
– Знаете что, Матвей Сергеевич… – говорю я, проделывая работу над вторым таким непослушным чулком.
– Матвей, – обрывает он недовольно. – Кажется, мы уже перешли на «ты».
– Да, – соглашаюсь, – но только потому, что на тот момент мне тогда тоже много казалось… А сейчас, когда всплыли все детали…
Я делаю вид, что раздумываю. Он держится пару секунд, а потом довольно резко интересуется:
– Твои предложения?
Я снова переворачиваюсь на живот, но уже куда грациозней, сгибаю ноги и постукиваю пальчиком по губам.
– Ну… вы несколько раз внесли коррективы. Думаю, будет вполне справедливым, если я внесу пару своих.
То ли луна к нему подобралась, то ли у него и правда так сверкают глаза, что можно и засмотреться. А еще очень трудно сосредоточиться, но я очень-очень стараюсь.
– Хорошо, – соглашается он неохотно. – Я тебя внимательно слушаю.
Ага, как же, слушает он. Этак мы всю ночь проболтаем!
– Здесь нужно не слушать, а делать, иначе ничего не сработает. Даете согласие?
– Ну?!
Уверена, от такого тона его сотрудники сливаются со стеной, а вот на меня действует возбуждающе. Даже пальчики ног подгибаются, но я, естественно, этого не показываю. Приподнимаюсь, сажусь в позу лотоса – чтобы и пальчики заодно разработать, и помучить кое-кого.
Да-да, у меня далеко не «батуты», но по взгляду, который прикипает к моему телу, я уверена, что надувается все там, где надо, и так, как мне надо. Ну что ж, с ветерком!
Тишина, разбавляемая лишь его дыханием. Освещение, которое затемняет его лицо, делая еще более строгим и притягательным. Предупреждающий взгляд, который только подстегивает. Несколько глотков вина, вкус которого еще ощущается на языке. Все это будоражит настолько, что я полностью себя отпускаю.
Его брови слегка приподнимаются, когда я сажусь ему на ноги. Вот так вот, Матвей Сергеевич, не только вы можете молниеносно оседлывать.
– Для начала, – говорю я, подкрепляя свои слова действиями, – я бы избавилась от ремня.
Звякнув, пряжка сдается: у нее просто не остается выбора. Матвей Сергеевич принимает мое первое решение молча. Но бедра слегка приподнимает, чтобы ремень легче вытягивался.
Подняв трофей над головой, я бросаю его себе за спину. Тихий стук только приободряет.
– Потом… – Мои пальцы скользят вверх, подбираются к распахнутому вороту и делают его шире. – Я бы избавилась от рубашки. Такое теплое одеяло, и без того будет жарко.
Я бесцеремонно дергаю пуговицы, которые пытаются проявить своеволие. Яров продолжает лежать неподвижно. Только грудная клетка вздымается все выше и выше. А если вот так?..
Парочка пуговиц оказываются очень упрямы, а я так далеко, их доставать не очень удобно. Грустно вздохнув, я приподнимаюсь. Мое лицо оказывается напротив лица Матвея Сергеевича, губы которого сейчас – плотно сжатая линия.
– На вас так много одежды…
Мой шепот не успевает еще раствориться, а пуговицы уже с жалобным стуком осыпаются на пол. Рывок – и рубашка распахнута.
– Да, – выдыхаю, – так значительно лучше.
Скольжу назад, возвращаясь в исходную точку, и сама начинаю дышать значительно чаще, заметив свои результаты. Мать честная! Я никогда не выигрывала, даже какой-нибудь рубль, а тут, похоже, сорвала целый джекпот! Может, это и есть результат снятия порчи?
Надо попробовать купить лотерейный билет… потом, как-нибудь…
Ох… рядом с таким дедушкой не страшно стать бабушкой. У него красивое тело. С удовольствием исследую его: задеваю кадык, скольжу вниз, растопырив пальцы, охватываю площадь побольше. И с наслаждением опускаюсь к мышцам живота, которые кажутся каменными.