Случайная мама

Ручей Наталья

Я настолько глубоко погружаюсь в тишину, уют и комфорт, созданный из элементарных для кого-то вещей, что не сразу понимаю, что ко мне обращаются. Задерживаю взгляд на Матвее Сергеевиче, и он повторяет.

– Ты ведь не из тех женщин, которые после шести не едят?

– После хот-догов у заправки и мнения бабушки по поводу моей фигуры вы еще сомневаетесь?

– Отлично. Нет, не то чтобы твоя бабушка ошибается. А то, что мне не придется смотреть, как ты страдаешь над листочком салата.

– Хм… Судя по эффекту и советам, которые мне поступали от вашей Светланы, она больше делает упор на капусту.

И только сказав это, понимаю, что сморозила глупость. Матвей Сергеевич в лице не меняется, нет. А вот я тут же хочу избавиться от эха своих же слов, которое, кажется, нависает над нами.

– Вам помочь?

Поднявшись, начинаю суетиться, зачем-то двигаю кресло. Не знаю, куда поставить бокал. Осматриваюсь, как будто не я здесь сидела практически час.

Яров оглядывается и, к моему удивлению, кивает. Мне сразу становится легче. Хотя мне и приходится всего лишь постоять рядом с ним и подержать поднос, на который он сгружает горячие шашлыки. А так он все уже сделал: оказывается, на крыльце имеется раскладной столик, и все, что нужно, – поднять деревянное полотно и выдвинуть ножку.

Шашлык, овощи-гриль, вино, сок, какие-то хлебцы и сыр – все быстро появляется на столе.

– Присоединяйся, – говорит Яров, придвигая к столику второе плетеное кресло.

Я опускаю ладони на спинку кресла.

Крыльцо большое, поэтому оба кресла разместятся здесь без проблем. Хоть напротив друг друга, хоть рядом.

Он ждет.

А я думаю.

Он меня не торопит.

Он приготовил ужин, накрыл стол, он сделал все сам, но мое кресло не тронул.

Оно легкое, его легко подтолкнуть.

И я подталкиваю.

Оно становится так, как я и хочу, – не напротив, а рядом.

Возможно, мне и чудится, что взгляд Матвея Сергеевича немного теплеет, отчего становится жарко щекам. А на самом деле меня греет осознание, что я все сделала правильно. Какая разница? Я не хочу ни в чем разбираться.

За шашлыком тянусь первой, чуть овощей, чтобы разбавить картину, но что скрывать: мясо мне нравится значительно больше.

– О боже… – выдыхаю, попробовав. – Я никогда такого не ела!

Матвей Сергеевич, усмехаясь, обновляет мне в бокале вино. Но пить некогда. И я благодарна, что нет глупых тостов, когда приходится отрываться и ждать окончания монолога.

Он тоже не торопится с виски (теперь я вижу бутылку): по-моему, у него в бокале столько же, сколько и было.

– А кто мариновал мясо? – интересуюсь, когда утолен первый голод. – Я бы хотела узнать рецепт маринада.

– Я. Это проверенный, семейный рецепт.

И тут я делаю паузу дольше.

– Когда вы только успели?!

– Где-то между тем, когда моя невестка пыталась меня отчитать за то, что я тебя совратил, и тем, когда она пришла с неожиданным приглашением сходить на балет.

Я рассматриваю деревянный столик, вожу по его краю пальцем. Ох, неудобно так получилось…

Натали-то понятно, ей за меня стало обидно, решила вступиться. Это я хороша: наболтала, а сама ни в чем не уверена. Нет, за болтливость я с нее, конечно, спрошу! Но потом. С себя, кстати, тоже.

– Вам везет: вы раньше меня догадались.

– А еще я помню больше, чем ты, но это ведь не значит, что ты будешь в накладе.

Я не вижу, но чувствую, что он улыбается. А я смущаюсь. Нет, правда смущаюсь. А потом решаю: и пусть. Он прав: я не жалею, что согласилась приехать. На самом деле я уже не помню, когда так хорошо отдыхала. Да, путешествовала, и много, но все это было не то. Мне куда больше нравится здесь и сейчас.

Вкусный ужин, необременительный разговор, несколько глотков изумительного вина, красивый мужчина рядом со мной. Плед, который он выносит и набрасывает мне на плечи, решив, что мне стало прохладно. И который спустя какое-то время я набрасываю на нас двоих, потому что решаю, что он в рубашке и ему тоже не жарко.

И его пальцы, которые сначала отводят прядь от моего лица, а потом, когда он располагает руку на спинке моего кресла, принимаются массировать мою шею. Сначала мягко и почти незаметно, но постепенно куда уверенней, жестче, а в какой-то момент вообще заставляют меня повернуть голову и фиксируют, чтобы не отвернулась.

И его взгляд, который исследует мои губы, распаляя меня, заставляя хотеть, чтобы он к ним прикоснулся.

– А это… – Мое дыхание смешивается с его за секунды до. – Это тоже напоминание того вечера или корректировка?

– Давай сойдемся на том, что это углубленные курсы, как правильно расслабляться, и возможность для тебя перейти с «вы» на «ты». Уже пора, не находишь?

В который раз поражаюсь его самомнению: он дает мне возможность! Он думает, что она мне нужна и я только ее и ждала! Губы дрожат от улыбки, а он…

А он именно в этот момент накрывает мои губы своими. Неспешный поцелуй, осторожный, с возможностью изумленно выдохнуть ему в рот. Не успеваю я удивиться, как тут же следует другой поцелуй – напористый, жесткий, полностью подчиняющий.

Мне не двадцать лет, и даже не тридцать, но еще ни разу у меня от поцелуев не кружилась так голова. А тут… Не только мысли растворяются, кажется, я сама становлюсь невесомой, просто сгустком эмоций, который жадно втягивает в себя новые ощущения. Отвечать, принимать, пробовать, покусывать, наслаждаться, теряться…

Я слышу свой стон словно через ком ваты, но он меня не смущает. Даже если бы и хотела, я не могу себя контролировать. Обхватываю его плечи, скольжу пальцами по затылку, тяну еще ближе к себе.