Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Последние часы и минуты жизни: Киров в одиночестве, домработница то ли не пришла, то ли посчитала себя свободной и в понедельник. В 15.00 в кабинете 2-го секретаря обкома Чудова начинается совещание, предваренное звонком Кирова, что-то было сказано второму человеку в области и ему же какие-то слова добавлены минут через двадцать. Всем становится понятно из смысла разговоров: Киров в Смольный не приедет!

Вдруг в 16.00 раздается телефонная трель в гараже Кирова, во дворе того же дома 26/28 на улице Красных Зорь, и, повинуясь звонку, шофер Кирова подает машину к подъезду. Куда ехать, зачем — шофер, разумеется, не знает. И Киров не знает, охрана тем более. Но, дисциплинированная и натасканная, “ведет” Кирова по улице, один охранник спереди, второй сзади,

машина чуть поодаль едет следом. У Троицкого моста процессия останавливается, на дальнейший променад Киров не решается и садится в машину. Куда и зачем — это решено просто: Смольный!

Едут, подъезжают — не к “секретарскому” подъезду, откуда до кабинета ближе, а к главному, где людей много, где на Кирова хлынут обычные заботы и он наконец-то вспомнит, зачем ему понадобился Смольный, приезжать куда не собирался. Все знакомы или почти знакомы, но ни один из них не дает мысли толчка. Люди мелькают, первый этаж, второй — останавливает кого-то, спрашивает, тот отвечает… Не то, не то… Третий этаж, еще одна остановка, разговор, так и не прояснивший ничего… Знакомый до чертиков коридор “своего”, третьего этажа — нет, ни малейшего намека…. А ноги несут дальше, привычным, отработанным маршрутом, к кабинету… Сейчас откроет дверь, до нее — несколько шагов…

Пройти их ему уже не суждено было. Ослеп, оглох, повалился, упал ничком, получив все-таки ответ на измучивший его вопрос…

И для Николаева день этот начался суматошной беготней по квартире на улице Батенина, в досаде на себя, не уговорившего жену достать билет во дворец Урицкого! Все предыдущие дни в нем звучал хор голосов, звавший куда-то (примерно ту же какофонию слышал некогда и Люббе), голоса орали в уши, завывали, и вдруг ночью наступила тишина. А утром захотелось пустоту эту, тишину тревожную заполнить живыми голосами, его потянуло к людям! Еще вчера он узнал, что в Урицком соберется актив города и области, а ненавидевший партбюрократов Леня Николаев тянулся к носителям власти. Даже стоя рядом с ними, он преисполнялся уважением к себе и верою в то, что когда-нибудь он приобщится к Большому Делу, что не напрасны все его труды по устройству новой жизни.

Мало у кого из партбюрократов стоял дома телефон; за него сел Николаев (или встал рядом, если тот — на стене), обзванивая знакомых и незнакомых с единственной просьбой: пригласительный билет! Ему во что бы то ни стало надо попасть во дворец Урицкого. Непременно! Там, во дворце, он как бы вольется в русло Большого Дела, он там станет полноправным членом ВКП(б)! Он будет в рядах тех, кто вершит судьбы маленьких человечков.

А билета нет и нет. Яростно вышептывая проклятья, он рыщет по квартире, находит последнее приобретение, новую рубашку, редкая вещь в домах ленинградцев, хватает портфель с непременным наганом (разрешение на него — № 4396), доставать который сегодня не придется: народу во дворце еще больше, чем на перроне московского вокзала. Приезжает наконец в Смольный, суетится на первом этаже, где полно знакомых по комсомолу, в бесполезных поисках билета, на втором этаже та же неувязка. Для третьего понадобился партбилет, взносы уплачены по ноябрь. Здесь ему обещают все-таки дать пригласительный билет, ближе к вечеру, когда “прояснится обстановка” и кого-нибудь из коммунистов отвлекут другие дела, более неотложные, чем доклад Кирова и прения по нему.

На час он удаляется, бродит вокруг штаба областной власти. В желудке — пусто, в ушах — гулкое звенящее безмолвие. А когда возвращается на третий этаж Смольного, ему становится совсем неуютно, скверно. Дразнит запах, столовая № 4 (для VIP-персон того времени, рядом с кабинетом Кирова) источает ароматы пищи, простым коммунистам не доступной (доступная им “столовка” этажом ниже). А по коридору ходят сытые люди, из кабинета Чудова, 2-го секретаря обкома, доносятся голоса уверенных в себе единомышленников, в соседнем кабинете чайная ложечка позвякивает о стакан, помешивает в нем сладкую темную жидкость…

Невыносимые муки! И отбивая запахи съестного, Николаев вбегает в уборную. Он пришел немного в себя, окутанный аммиачно-хлорным духом сортира, отдышался, вышел в коридор — и слева от себя увидел идущего Кирова. Кирова!

Он остолбенел. Кровь отлила от лица, он побледнел, и было чему напугаться до смерти. Человек, мельком когда-то виденный им наяву, но многократно воспроизведенный и приближенный к нему мечтаниями, фантазиями, тот, которого он уничтожал не раз, паля по нему из нагана, — этот самый бездушный бюрократ Ленинграда находился от него в пяти шагах, в трех, в двух, вот уже прошел мимо, вот уже между ними два шага, четыре…

И, догоняя призрак, недоумевая, как он появился здесь, Николаев двинулся вслед, кого-то толкнул, торопливо, машинально, глаз не спуская с Кирова, расстегнул портфель, забыв о прорези, достал наган, выстрелил — и неожиданно для него призрак повалился, лег на пол, и только тогда Николаев вспомнил о своей страшной угрозе, он ведь хотел застрелиться на глазах всех бюрократов! И тогда вновь взводится наган, дуло приставляется к виску. Но выстрел почему-то не вталкивает пулю в голову, Николаев жив, и тут-то до него доходит смысл происшедшего. “Что я наделал?.. — в ужасе кричит он. — Что я сотворил?!”

С ним истерика. Он бьется в припадках ее. Он мычит, теряет сознание, и только через несколько часов его начинают допрашивать. Твердо, чисто и ясно утверждает: да, убил он, чтоб отомстить за все поругания. Да, да, он убил, он, никто его не принуждал, никто его не склонял к убийству. Только личные мотивы, всего лишь, не более.

На чем и стоит, потому что чувствует: Большое Дело не только сделано. Назревает истинное, возвышенное, еще более величественное Большое Дело!! Оно и приближается к нему, это Большое Дело, сам Сталин хочет его видеть, а с Вождем — все помощники Вождя, въявь, вот они, рядом, они смотрят на него, они участливо спрашивают. Это они, конечно, приказали его хорошо кормить, и воодушевленный Николаев смело смотрит в будущее, даже если оно — могила. Но через несколько дней выясняется, что Большое Дело уходит из рук, вежливые однопартийцы следователи допытываются, кто помогал ему, кто руководил им, и среди тех, кто якобы его заставлял убивать — Ванюша Котолынов, друг детства, которому он многим обязан, который никогда не считал его калекой, уродом. Ужас! Вешаться надо, вешаться, спасая Ванюшу!

Попытка самоубийства не удалась, теперь постоянно в камере Николаева два охранника. А следователей еще больше, и наступает прояснение, Большое Дело, отодвинутое куда-то, возвращается: отныне он, Леонид Васильевич Николаев, не просто человек, произведший выстрел, он — обвинитель целой организации, он указывает следователям, кого сажать надо, он изобличает истинных преступников, тех, кто хотел убить дорогого Мироныча. На очной ставке Котолынов, правда, все отрицает, даже осмеливается нападать на Леню Николаева, укоряя его дачей в Сестрорецке, и осмелевший Николаев резко обрывает его: “И ты, и каждый может иметь!” Котолынова Ванюшу он уже ненавидит, он вспомнил, что тот перекрыл ему дорогу в командирское училище.

Но те, кто допрашивает Николаева, видят его насквозь, верно определяют: обостренно честный человек, склонный к хвастовству, но не в ущерб друзьям, — и решено допрос его в судебном заседании не делать. На оглашении приговора Николаев видит тринадцать членов неведомой ему организации, среди них Ванюшу — и забывает, как тот в Выборгском райкоме унижал его. Он хочет отказаться от всего рассказанного следователям, но уже поздно. И вновь Большое Дело пытаются украсть у него, приговаривая к расстрелу. “Обманули!” — истерически вопит он, а его тащат, тащат куда-то, его расстреливают, наконец-то приобщая к настоящему Большому Делу, к мировой славе, в которой не нашлось места для горького вздоха ни о судьбе крохотного человечка, возомнившего себя носителем справедливости, ни слезинки по тому, из-за чьего дурного нрава началась экспансия арестов и судилищ, воцарилась эпоха Большого Террора, а где Большой Террор — там и Большая Ложь. Совокупление полуправды с полуложью рождает миф, их массовые соития плодят вымыслы.

Поделиться:
Популярные книги

Идеальный мир для Лекаря 7

Сапфир Олег
7. Лекарь
Фантастика:
юмористическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 7

Враг из прошлого тысячелетия

Еслер Андрей
4. Соприкосновение миров
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Враг из прошлого тысячелетия

Кодекс Охотника. Книга XII

Винокуров Юрий
12. Кодекс Охотника
Фантастика:
боевая фантастика
городское фэнтези
аниме
7.50
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XII

Жестокая свадьба

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
4.87
рейтинг книги
Жестокая свадьба

Идеальный мир для Социопата 4

Сапфир Олег
4. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
6.82
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата 4

Возмездие

Злобин Михаил
4. О чем молчат могилы
Фантастика:
фэнтези
7.47
рейтинг книги
Возмездие

Попаданка в академии драконов 4

Свадьбина Любовь
4. Попаданка в академии драконов
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.47
рейтинг книги
Попаданка в академии драконов 4

(Не)свободные, или Фиктивная жена драконьего военачальника

Найт Алекс
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
(Не)свободные, или Фиктивная жена драконьего военачальника

Убийца

Бубела Олег Николаевич
3. Совсем не герой
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
9.26
рейтинг книги
Убийца

Книга пяти колец. Том 2

Зайцев Константин
2. Книга пяти колец
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
5.00
рейтинг книги
Книга пяти колец. Том 2

Вечная Война. Книга VII

Винокуров Юрий
7. Вечная Война
Фантастика:
юмористическая фантастика
космическая фантастика
5.75
рейтинг книги
Вечная Война. Книга VII

Возвышение Меркурия. Книга 2

Кронос Александр
2. Меркурий
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия. Книга 2

Матабар. II

Клеванский Кирилл Сергеевич
2. Матабар
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Матабар. II

Месть Паладина

Юллем Евгений
5. Псевдоним `Испанец`
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
7.00
рейтинг книги
Месть Паладина