Смерть ростовщика
Шрифт:
– Откуда ты знаешь этого прожорливого жука?
– Слишком долго рассказывать, лучше как-нибудь в другой раз!
– Ну ладно, объясни хоть, что значит эти «внуки» и «правнуки». Я уже слышал эти загадочные слова от Кори Ишкамбы. Объясни, и я прощу тебя, а может, и его.
– Разве ты не знаешь? Да ведь он ростовщик. Проценты на деньги, отданные в рост, он называет «детьми» этих денег; проценты на проценты зовет «внуками»; а проценты на проценты с процентов «правнуками». – И далее пояснил: – Когда кто-нибудь берет у него деньги в долг, он сдирает с него хорошие проценты, да еще требует их вперед из занятых
IX
Прошло несколько месяцев после этого гулянья в Ширбадане. Однажды, уже зимой, после вечернего намаза ко мне в келью вошел мой приятель – сын купца.
– У меня сегодня дело к Кори Ишкамбе. Он сказал, что я смогу видеть его дома часов в десять вечера...
– Да ведь он никого не впускает к себе в дом так поздно, – прервал я его.
– Он в этом деле заинтересован куда больше, чем я, и сам назначил мне время и место встречи. Улицы Бухары, как вы знаете, ночами небезопасны, потому прошу вас пойти со мной.
– У тебя отец, братья, слуги. С какой же стати ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? Да и не хочу видеть его омерзительной рожи, не выношу ее.
– И все-таки прошу вас. Дело в том, что я должен отправиться туда в тайне от отца, матери и братьев. Был у меня преданный слуга, посвященный в мои секреты. Но он заболел и уехал домой. Я пришел к вам, так как доверяю вам больше, чем другим. Кроме того, знаю, что вы умеете держать язык за зубами.
– Откройте мне свою «сокровенную тайну», тогда я обдумаю и решу, могу ли я принять участие в этом деле.
– Видите ли, – сказал юноша, – я тайком от родителей взял у этого ростовщика под проценты тысячу тенег. Сегодня я могу их вернуть. Когда же это сделать, если не ночью. Ночь – хранительница многих тайн.
– Так и быть, – согласился я. – Хоть мне смертельно не хочется входить в дом Кори Ишкамбы, я не могу отказать тебе. Пойдем вместе.
* * *
Около десяти часов мы пустились в путь. Ночь была темной и безлунной. В такие ночи нелегко ходить по узким, извилистым улочкам Бухары. Хорошо еще, что в тот день выпал снег. Слабый отраженный свет от него давал возможность видеть, куда мы ступаем, и не натыкаться на дома и ограды, не падать в рытвины.
Мы добрались уже до квартала Кемухтгаран, где жил Кори Ишкамба, когда услышали за собой конский топот. Это был миршаб [12], объезжавший со своими людьми улицы. Они орали во все горло, били в медные барабаны, привязанные к луке седла. Дело в том, что миршаб и его люди сами боялись разбойников и по ночам не осмеливались к ним приблизиться. Они предпочитали хватать попадавшихся им на пути честных людей, а потом брать с них выкуп. Если схваченные не могли откупиться, их сажали в тюрьму.
Мы с приятелем сначала растерялись, не знали, как быть. Броситься бежать, – люди миршаба
Приятель мой не на шутку перепугался. Попадись мы – ему пришлось бы откупиться частью тех денег, которые он нес Кори Ишкамбе. Нас могли и задержать, бросить в тюрьму, а в этом случае открылась бы тайна, которую приятель так тщательно скрывал от отца.
Я успокоил его, уверил, что бояться нечего, велел следовать за мной, а сам стал осторожно пробираться вдоль стены. У лавок продавцов красок отряд миршаба почти настиг нас. Прячась в тени крытых рядов, мы поднялись на суфу одной из лавочек. Отломив небольшой кусок кирпича и взяв его в руку, я приготовился ко всяким неожиданностям.
Сообразив, что мы спрятались в тени крытых рядов, люди миршаба окликнули нас, желая узнать, не разбойники ли мы.
– Кто идет?'
Вместо ответа я швырнул в их сторону обломок кирпича. Они решили, что мы разбойники. Миршаб, замыкавший свой отряд, повернул коня назад, поскакал в переулок, где торгуют углем, затем по направлению к своему сторожевому посту у базарного перекрестка. Отряд устремился за ним, перестал бить в барабаны и кричать. Когда они исчезли из виду, мы вышли из-за укрытия. Обогнув зловонное болото, куда стекала грязная вода со всего квартала Кемухтгаран, мы свернули налево, в тупичок, к дому Кори Ишкамбы.
* * *
Приятель предупредил меня, что я должен тихо стоять сбоку от ворот, не говорить ни слова, не производить ни малейшего шума.
– Если Кори Ишкамба догадается, что я привел с собой постороннего, то ворот не откроет.
Я отошел в сторонку, а он постучался.
Кори Ишкамба поджидал моего приятеля в узком коридорчике, ведущем к воротам, и тотчас же откликнулся:
– Кто там?
– Я ваш знакомый, дядюшка Кори, отворите!
Кори Ишкамба открыл. Однако, заметив меня, испуганно вскрякнул и потянул к себе ворота, намереваясь их захлопнуть.
Но мой приятель не дал ему это сделать, – потянул к себе створку ворот, он ступил ногой на порог.
– Да не пугайтесь же, дядюшка Кори, это свой! – сказал он и, обратившись ко мне, пригласил войти. Пропустив меня вперед, вошел и сам. Кори Ишкамба заложил засов, повесил замок и только после этого последовал за нами.
Коридорчик был темный и очень узкий. Пробираясь ощупью, я заметил дверь; очевидно, она вела во внутреннюю половину дома. Пройдя мимо, Кори Ишкамба отворил другую дверь. За ней открылась крутая лестница. В полной темноте он стал подниматься, пригласив нас следовать за собой.
Мы шли, упираясь руками в стены, нащупывая ступени. Лестница вывела нас на небольшую открытую террасу над коридорчиком. К ней примыкала комнатка с двумя дверями, одна из которых служила окном. С другой стороны открытой террасы находился навесик, пройдя под которым, Кори Ишкамба открыл дверь и пригласил нас войти.
Наконец мы оказались в комнате. В ней было совершенно темно, мы ничего не видели и стояли, не зная, куда сесть. Хозяин прошел в передний угол, откуда послышался шорох.
– Дядюшка Кори, что вы там делаете? – спросил мой спутник.