Смерть ростовщика

Айни Садриддин

Помолчав, Рахими Канд добавил:

– Кори Исмат просил меня объяснить вам, как моему знакомому, что денег у него нет и что, если случайно они и попадают ему в руки, он их домой не берет и вообще не держит дома ничего ценного. «Есть, говорит, у меня в доме два одеяла, так они рваные и грязные, как потник из-под ослиного седла».

В заключение Рахими Канд сказал мне наставительно:

– Остерегайтесь этого человека, от него добра не дождетесь, опутает вас да еще оклевещет.

Я объяснил Рахими Канду, зачем я искал Кори Ишкамбу, рассказал

о своем намерении попросить у него худжру, описал свои безуспешные попытки в течение нескольких дней поговорить с ним.

– Но раз он способен подозревать честного человека, считать его вором и разбойником, не желаю больше ни видеть его, ни просить у него жилье! Обойдусь и без его худжры, и без знакомства с ним! Как говорит Саади, «вернем его дар ему обратно», – сказал я Рахими Канду и, попрощавшись с ним, отправился по своим делам.

VII

После этого разговора прошло несколько дней. Я не встречал больше Кори Ишкамбу, да и не стремился встретить, выкинув из головы мысль о том, чтобы познакомиться с ним и попросить худжру. Я счел за лучшее держаться от этого человека подальше.

Как-то сидел я, задумавшись, на плоской крыше лавчонки торговца солью на площади медресе Кукалташ. Вдруг около меня на землю легла чья-то тень. Поглощенный своими мыслями, я даже не поднял головы.

– Ас-салам алейкум! – прозвучало надо мной так, как обычно произносят чтецы Корана [10].

Можете представить мое удивление: со мной здоровался, оказывается, сам Кори Ишкамба! Ковыряя в зубах деревянной зубочисткой, он вытаскивал остатки застрявшей между зубами пищи, разглядывал их и снова отправлял в рот.

Обиженный на него за неосновательные и оскорбительные подозрения, я нехотя ответил на приветствие и снова погрузился в свои думы.

– Прекрасный воздух на площади перед медресе Кукалташ! – сказал он, присаживаясь рядом со мной.

Я промолчал.

– Братец, может быть, у вас есть ко мне какое-нибудь дело, не зря же добрых два дня вы ходили за мной по пятам? – спросил он вкрадчиво.

– Конечно! – ответил я резко. – Мне хотелось узнать, сколько у вас денег и куда вы их прячете, чтобы сообщить это гиждуванским ворам и вас ограбить!

– Согласитесь, что, если незнакомец вас преследует, это, естественно, вызывает подозрение. Вы зря обижаетесь. Расспросив кое-кого и убедившись, что вы человек честный и порядочный, я хотел извиниться перед вами, потому и подошел, увидев вас здесь, и присел рядом с вами. Я хотел бы, чтобы вы простили меня! – сказал он, и голос его действительно звучал искренне.

Я промолчал, но он по выражению моего лица понял: извинение принято и я больше не сержусь. Тогда он добавил серьезно:

– А все же, думаю, стоит рассказать вам немного о себе. Люди считают меня денежным человеком. Эта неверно. Если я зарабатываю две-три тенги для своей семьи, так и те отдаю на сохранение в верные руки, а потом трачу их по мере надобности.

Из этих слов явствовало,

что у него еще остались сомнения на мой счет. Однако я понял, что нет смысла разуверять его: в этом человеке подозрительность укоренилась, видимо, как застарелая хроническая болезнь. Все же, желая хоть немного рассеять его опасения, я сказал:

– Мне нужна худжра. Один из моих друзей сказал, что у вас есть собственные худжры. Потому я и стал искать случая поговорить с вами, попросить сдать мне временно одну из них. Однако, узнав, что моя попытка познакомиться с вами вызвала у вас нехорошие подозрения, я решил «вернуть вам ваш дар обратно», – закончил я шутливо.

– Самому мне никогда не доводилось покупать худжры, – объяснил он. – У меня отроду не было и нет наличных денег. Но у меня есть две-три худжры, которые достались мне в наследство от покойного отца.

Подчеркнув таким образом еще раз, что у него нет наличных денег, Кори Ишкамба, немного помолчав, спросил:

– Что же, нашли вы себе худжру или до сих пор все без пристанища?

– Нет, еще не нашел!

– А если найдете, то будете там каждый день варить плов? – снова спросил он.

У меня промелькнула мысль, что Кори спрашивает об этом потому, что может предложить мне лишь худжру без очага и дымохода. Поэтому я ответил так:

– Меня бы устроило жилье не только без дымохода, но и без очага, потому что я могу вообще обходиться без плова.

– А в моей худжре как раз есть очаг, который требует, чтобы на нем ежедневно готовился хороший жирный плов с мясом на двоих, – сказал он шутливо, но тут же серьезно добавил: – У меня есть две худжры, которые я сдал ученикам медресе при условии, что каждой из них раз в день будет готовить плов на двоих: один варит утром, часов в одиннадцать, а другой – к вечеру, перед второй молитвой, и я ежедневно хожу к ним есть.

– Как! Вы можете есть плов два раза в день? – прервал я его вопросом.

– О, была бы только возможность, я и четыре и пять раз в день могу поесть плова! – Глаза Кори Ишкамбы загорелись алчным огоньком. – Один из этих учеников, как мы договорились, добросовестно, каждый день точно в положенное время готовит плов, а другой хитрит: случается, убегает, скрывается от меня. А на второй день, когда я припру его к стенке, находит объяснения: то денег не оказалось, то в гостях был. Но ведь в делах подобные объяснения медного гроша не стоят! В прошлом году он под таким предлогом четыре раза не приготовил плова!

Замолчав, Кори Ишкамба снова стал ковырять в зубах своей острой зубочисткой, но между зубами остатков пищи уже не было, и он вытащил зубочистку окровавленной.

– Сейчас я как раз ел плов у этого «обманщика», – оказал Кори Ишкамба, – вчера он сбежал, а сегодня приготовил плов, но мяса и сала в нем было маловато. Я его предупредил: если и дальше будет поступать так, я выгоню его из худжры... Возьметесь угощать меня каждый день пловом? Тогда я отберу худжру у этого ученика, хоть он старый мой знакомый. Ну, что скажете?