Список Мадонны
Шрифт:
Когда Бернард поднялся, стрелки на часах с маятником показывали время, близкое к полуночи. Хотя следовало поторопиться, его движения были медленными, неспешными, как будто он уже был где-то в другом месте. Он снял парик и достал из сумки белую рясу. Не прошло и минуты, как он снова превратился в доминиканского священника. Взяв упакованную вновь сумку, он бесшумно вышел через запасной выход и направился по пустынным улицам к причалу. Взойдя на борт клипера, он быстро переговорил с вахтенным, после чего его проводили в небольшую каюту.
— Каюта не роскошная, — пожал плечами помощник капитана, говоря по-английски с невнятным акцентом, который Бернард не смог определить, — но это лучшее из того, что можно было найти за такое короткое время до отхода.
Менее часа спустя Бернард почувствовал качку, судно вошло в глубокий проход фьорда. Он лег на койку, запрятав мысли о Сигни на самый край подсознания. Да, это было гораздо легче сделать, когда ее нет рядом. На какое-то время ее образ снова захватил его. Она даже успела прошептать, что он принадлежал ей. Завтра она ждала его там же на холме, где он не был Бернардом. Просто был другим человеком, говорившим то, о чем не думал, тянувшимся к губам, которых не хотел и в которых не нуждался. Он покачал головой. Она выполнила свое предназначение, то, которое будет понято со временем. Стала еще одной пешкой в его судьбе. Чувство опустошенности, терзавшее его изнутри, было всего лишь эмоциональной реакцией. Завтра все пройдет.
Игнаций пробуждался постепенно, словно выходя из ступора. Он пытался собрать свои мысли воедино, несмотря на расплывчатость сознания. Пустая бутылка лежала рядом с его кроватью. Он внезапно вскочил, морщась от боли, возникшей в висках, выглянул наружу и посмотрел на солнце. Оно стояло высоко в небе, и вокруг него собирались облака, обещая дождь. Как мог он так глупо поступить? Он слишком много выпил. Он не видел, как священник вернулся накануне вечером, и теперь даже представить себе не мог, где можно его найти. Он быстро оделся, неуверенной походкой вышел на свет и занял позицию у гостиницы священника. Он прождал час. Ничего! Он потоптался еще несколько минут в нерешительности, затем живо, насколько позволяла ему больная голова, отправился тем же путем, каким пришел вчера. Получасом позже он уже сидел в лодке, осматривая каменистый берег. На берегу был всего один пляж, и он увидел тропинку, которая шла вверх мимо скал. Пещера Вельды. Священник был там вчера. Почему его не может быть там и сегодня? Игнаций неуклюже причалил лодку, в спешке привязал ее к ветке, торчавшей из песка, и с трудом начал подниматься вверх, думая о том, что он найдет, когда попадет туда.
К счастью, она стояла спиной в тот момент, когда он достиг вершины, иначе наверняка бы заметила его. Игнаций опустился на колени и, спрятавшись за большим камнем, стал наблюдать за девушкой в синем платье. Она ходила туда-сюда возле скал, пройдя мимо него в нескольких метрах, чтобы посмотреть на тропу. Было очевидно, что она ждала кого-то. Спустя какое-то время она вернулась к большому камню, лежавшему в отдалении. Несколькими секундами позднее до Игнация долетел звук играющей флейты, мелодичный, милый и, как уловило даже его нетренированное ухо, полный грусти. Она играла долго, после чего снова принялась беспокойно ходить, вглядываясь в сторону моря и на тропу, которая вела к пляжу.
Его глаз привлек металлический блеск, но он не осмеливался сдвинуться с места до ухода девушки. Казалось, прошло много времени, прежде чем она ушла, медленно обходя неровную каменную изгородь, в сторону нижнего луга. У Игнация все затекло, и ему хотелось встать, но нужно было дождаться, пока девушка полностью не скроется из виду, поскольку она постоянно оглядывалась через плечо. Когда она исчезла, Игнаций вскочил и бросился по каменистой тропе туда, где поднял чудотворный медальон, подобный тому, что носил Альфонс. Блейк, должно быть, обронил его вчера. Игнаций положил его в карман и потянулся, чтобы размять свои ноющие мышцы. Еще один день потрачен впустую. Куда делся священник? Игнацию ничего не оставалось, как вернуться на свое место у гостиницы и ждать. С рассеянным видом он начал спускаться с холма к пляжу. Кусок обломленной ветки лежал на гладких серых камнях. Лодки не было. Она медленно уплыла с отливом метров за двести от берега к глубокой холодной воде.
Петер Вигеланд допил из бутылки все до капли и снова вернулся к своему нескончаемому наблюдению, сосредоточившись на одиноком кусте у самой вершины холма. Он чувствовал себя гораздо лучше. Тошнота прошла, и в какой-то момент он чуть было не пошел к своей лодке. Но вместо этого провел большую часть дня в большом кресле на веранде. Шла вторая половина дня, а ее все не было. Еще полчаса, и он пойдет и найдет ее, их. Он вынул зубами пробку из еще одной бутылки и звучно отпил из нее. Жидкость обожгла ему внутренности, и он облизал губы. Боже, как он хотел ошибиться. Но он не ошибался.
Этим утром Сигни была необычно радостной, она смеялась и пела, расхаживая по всему дому, как маленькая девочка. Но ее мысли витали где-то далеко. Как правило, она принималась болтать без умолку с любым, кто готов был ее слушать. С ним, с Ингрид, с собакой Рефусом. С кем угодно. Сегодня утром она даже не заметила его присутствия. Она долго сидела перед зеркалом и причесывалась, напевая мелодию, которую он никогда не слышал. Затем он увидел, что она надела свое лучшее платье, а нос уловил запах духов его жены, подарок ее брата Свена, которые он привез из Стокгольма два года назад. Сигни также рано достала чехол от флейты. Он лежал на столе уже с утра, а она постоянно смотрела в сторону холма, и лицо ее выражало нетерпение.
— Сигни, почему бы тебе не остаться сегодня дома и не поупражняться здесь, а я бы послушал? — Петер вложил в этот вопрос столько искренности, сколько мог, зная наперед, каким будет ответ.
— Не сегодня, папа. У меня там лучше получается. Ты ведь знаешь. — Она сказала это легко и невинно. Это разозлило его.
Сигни чмокнула его в щеку.
— До свидания, папа. Я, может быть, задержусь. Это трудный концерт, и я хочу подготовить его для Улафа к моему следующему уроку.
Она была у двери, когда Петер решил проверить еще раз свои подозрения.
— Может быть, ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? Думаю, у меня хватит сил, если мы пойдем медленно. Я обещаю не мешать тебе.
Что-то умерло внутри него, когда он заглянул ей в глаза. Там поселилось нечто дикое и отчаянное.
— Нет, папа. Ты все еще слишком болен. — Она взяла флейту и выбрала несколько нотных листов. — Пока, папа.
Сигни исчезла, прежде чем он успел ответить, почти бегом направившись к тропе. Даже не помахала рукой на этот раз, это были целенаправленные шаги того, кто знает, куда идет. Петер начал пить еще до того, как она исчезла из виду.
Петер Вигеланд рассмотрел Сигни на вершине холма сквозь пьяный туман. Она стояла, глядя на путь, которым пришла. Затем она медленно начала спускаться по тропе. Петеру показалось, что она очень долго шла до дома. Он притворился спящим, когда она проходила мимо его кресла. Сигни выглядела расстроенной. Что-то случилось там, на холме. Это было ясно. Сначала он решил прямо спросить об этом. Нет, потом, она подождет. А вот мерзавец, который расстроил ее, — нет. Он слышал, как Сигни суетилась в доме, как звенела посуда, когда она начала готовить ужин. Он бесшумно встал с кресла и, насколько мог не качаясь, направился вверх по холму.