Список Мадонны

Форан Макс

Драммонд заговорил, медленно произнося слова:

— Против вас будет выдвинуто обвинение в трех преступлениях. Чтобы возражать по любому из этих обвинений или по всем трем, было бы хорошо иметь свидетелей в вашу пользу. Но, судя по предыдущим процессам этого трибунала, это будет непросто сделать. Во-первых, утверждается, что вы играли важную роль в организации «Братьев-охотников». Ордер на ваш арест по обвинению в предательстве был выдан еще до начала восстания. Там говорилось, что вы вели подрывную деятельность на территории

Соединенных Штатов. Сможете ли вы опровергнуть это, Мартин?

— Конечно. Я всего лишь действовал по приказу де Лоримьера. Это была просто ознакомительная поездка. Я никого не вербовал.

— Но сможете ли вы доказать это? — Поймав взгляд Мартина, Харт сказал: — Думаю, что нет. Вы были в Соединенных Штатах до начала восстания?

Мартин кивнул.

— По делам «Братьев-охотников»?

— Да. Но…

Драммонд озабоченно произнес:

— И у вас нет никаких свидетелей, уважаемых людей, которые могли бы высказаться в вашу пользу, подтвердив, что поездка была безобидной? — Усмотрев отрицательное выражение в глазах Мартина, Харт продолжил: — Во втором обвинении утверждается, что вы предлагали сжечь поместье Бьюарно и то, что вы пытались совершить насильственные действия против леди Джейн Эллис и ее семьи.

Мартин застыл, ошеломленный сказанным. Такого не могло быть.

— Это абсурд. Я пытался помочь им. Леди Джейн Эллис должна это подтвердить. Я разговаривал с ней.

— Забавно будет посмотреть, когда вы попытаетесь вызвать ее в суд в качестве свидетельницы, — сказал Харт. — Нас высмеют в суде.

Драммонд удрученно продолжил:

— Но у королевского трибунала есть свидетель, который поклянется, что вы пытались совершить насильственные действия или даже посягнуть на большее в отношении благородных дам.

— Кто? Кто этот пес, который посмеет поклясться в такой лжи?

— Тот, кому трибунал скорее всего поверит. Управляющий имением Эллисов, господин Теодор Браун. Он показывал шрамы, как свидетельство нападения на него лично.

— Это все ложь. Браун лжец. — Мартин перешел почти на крик: — Вы что, мне не верите?!

Харт ответил спокойно, но твердо:

— То, во что мы верим, не имеет значения. Можете ли вы назвать какого-нибудь достойного свидетеля, бывшего с вами в ту ночь, который смог бы поддержать вас?

— Я не знаю. Я только что прибыл. Было темно. Там были шевалье, хозяин постоялого двора, мой брат. Больше некого вспомнить.

Харт покорно посмотрел на Драммонда, прежде чем продолжил:

— На самом деле самым серьезным является третье обвинение, Мартин.

Драммонд принялся читать, стараясь не отрывать взгляда от бумаги, которую держал в руке:

— Крестьянин-шотландец, по имени Саймон Макинтош. Вы знаете его?

Мартин покачал головой.

— Это имя мне ничего не говорит.

— Ну а он готов поклясться, что в полдень в субботу третьего ноября вы участвовали в схватке, в результате которой погиб его сосед, Джон Макбрайд. Что вы с братом приказали сжечь его дом, что во время стрельбы, последовавшей за этим, вы оба стреляли из огнестрельного оружия в горевший дом, когда погибший пытался оттуда выскочить.

У Мартина защемило сердце.

— Я не видел Жозефа-Нарсиса с того времени, когда он пытался захватить индейские ружья у Конаваги. Он ведь еще жив?!

Двое смущенно посмотрели друг на друга. Наконец Драммонд прокашлялся и сказал:

— Мартин, вашего брата повесили две недели назад вместе с Жозефом Дукетом. Я думал, что вы знаете.

— Нет, — прошептал Мартин, глядя себе на колени. Он думал о том, была ли смерть Жозефа-Нарсиса быстрой или он страдал на конце веревки.

— Но Макбрайд был действительно убит бунтовщиками из Шатоги.

— Я не был там. Как этот человек может утверждать, что это был я?

— Согласно тому, что написано здесь, он знаком с вашей семьей. Он утверждает, что опознал вас по вашему… вашему физическому недостатку.

Харт сильно подался вперед.

— Это очень серьезно, Мартин. Если не опровергнуть то, что утверждает этот человек, то вы наверняка будете признаны виновным. Вашего брата нельзя уже призвать в качестве свидетеля. Если вас там не было, то где вы были, и можете ли вы представить кого-нибудь, кто подтвердит это?

Мартин заглушил стон.

— Я ехал из Одельтауна, без попутчиков. Я присоединился к своим товарищам тогда, когда они выступили на Бьюарно. В тот день я ни с кем не разговаривал. Я очень торопился.

Адвокаты переглянулись между собой. Драммонд задумался ненадолго.

— Произошло ли еще что-нибудь во время мятежа, что могло бы привести трибунал к положительному мнению о вас? Что-нибудь, что снизило бы степень вашей вины и в то же время могло быть проверено?

Мартин глубоко задумался, затем подпрыгнул, ощутив луч надежды.

— Да. Есть такое. Когда мы обратили в бегство добровольцев у Бейкерс-филда, я остановил атаку. Это было не в моей власти, но я действовал сознательно, поскольку не хотел, чтобы погибли люди. Все мои товарищи охотно подтвердят это.

Харт вздохнул.

— Боюсь, что вы не сможете доказать этого, Мартин.

— Почему, ведь так оно и было, как я сказал?

— Джеймс Перриго, которого судили недавно, командовал в тот день. И он заявил, что сам дал приказ к отходу.

— Но это было не так. Это сделал я.

— Как и с Теодором Брауном и Саймоном Макинтошем, дело не в том, кто прав, а в том, кто кому верит. — Драммонд встал и потрепал Мартина по плечу. — Все, что вы могли бы сделать, мой юный друг, это рассказать вашу историю и молиться, чтобы милосердие было на вашей стороне. Я и мой коллега, мы сделаем все, что сможем, но без надежных свидетелей…