Стезя

Денисов Николай Васильевич

Выгодный фрахт

– Так держать! – Капитан не речист. Под твиндеками глыбы гранита. И стучит в пароходство радист: «Взяли на борт надгробные плиты!» Загрузили – свершившийся факт! – Для Страны восходящего солнца. Вот и выпал нам выгодный фрахт: Чистым золотом платят японцы. К ряду ряд, за плитою плита, И на каждой – достойное имя. И, как грустный итог и тщета, Даты жизни и – прочерк меж ними... – Есть держать! – И – по коже озноб. А потом уж не столь оробело Ляжешь в койку, как в собственный гроб, И уснешь под простынкою белой. 1984

Покраска трубы

Филиппины на траверзе. Грубо Раскачало. Но верим

в судьбу. Не прошли еще медные трубы, Но пройдем, как докрасим трубу. Здесь не диво – дурная погода. Свистопляска уже началась. Но труба – это лик парохода, И попробуй трубу не докрась! У дракона [6] святое понятье: На трубе – не у тещи в гостях! И висим мы на ней, как проклятья На отвесных ее плоскостях. То опустит, то в небо подбросит, То впечатает в тело трубы. За мазочком мазочек наносим, А волна уж встает на дыбы. И, взлетая на гребне высоко, Хмуро смотрим на ад за бортом. И работаем зло и жестоко, И расходимся молча потом. 1984

6

Дракон – (жарг.) боцман

Тараканы

Повидав и моря, и страны. Экзотичные города, На тропических тараканов Мы дивились: вот это да! Крутолобы, грузны, как танки, Но стремительны, как такси. (Это было в порту Келанге, Далеко от широт Руси.) Как радаром, усами шарят, А сойдутся – в глазах темно. Впрочем, было подобных тварей И на судне у нас полно. Сколько с ними в борьбе жестокой Резолюций извел местком! Как снялись из Владивостока, Так травили их порошком. Вроде б, сдохли... И снова – диво Расплодились – числа не счесть... Тут парнишка один сметливый И отважился: «Выход есть!» И, сойдя на причал Келанга, Расхрабрился совсем матрос, Наловил этих тварей в банку И под вечер на борт принес. «Пусть сразятся – на силу сила, Эка мощь пропадает зря! Нашим точно – каюк, могила, Или с вышками лагеря!» «Дело верное, смело, мудро!» – Рассуждаем и мы, бася. А потом наступило утро И картина предстала вся. Смотрим, битва уже в финале, Тараканы кишмя кишат! Только наши не пострадали, А тропические лежат... Сколько было речей тут жарких, Помполит поддержал одну: «Очень стойко мы держим марку, Не подводим свою страну!» 1986

Сылка и Кон

Есть на торговом флоте Кореши у меня, К их ветровой работе Неравнодушен я. Штиль за бортом. При штиле Все у них мир и лад: Палубу красят или Сращивают канат. Ладят надежно гаки. Но взбеленись вода, – Сылка тогда на баке, Кон на руле тогда. Сколько хлебнули лиха Сылка забыл и Кон. Раз в океане Тихом Нас зацепил циклон. Бак затрещал, как желудь, Руль заходил, как черт. Палубный груз тяжелый Грузно пошел за борт. Помощи ждать? Нелепо! Крепко норд-вест прижал. Сылка крепил талрепы, Кон на волну держал. Так, со стихией споря, Выгребли без потерь, Южно-китайским морем Топаем мы теперь. Разве не показатель, В гости заходят враз: «Ну-ка прочти, писатель, Что там приврал о нас!» 1984

Когда же...

Кто над морем не философствовал?

Вода

В. Маяковский

Когда же окончится эта вода? Когда же, когда?.. Полгода морей – севера, заграница, Библейская стужа, тропический зной. Как будто бы в сказке умыло водицей – Арктической, южной и вновь ледяной. Тайфуны нас брали за горло и душу, Но выстоял, радость назад не отдам. Не зря же моряк, возвратившись на сушу, Нет-нет да взгрустнет по надежным бортам. Я думаю, так будет: вмиг хорошея, Жена издалёка мой встретит «корвет», Подросшие дочки повиснут на шее, В дому разольются и радость, и свет. Уже отшумели моря-океаны, И звезды не в рубку глядятся, в окно. Родня собралась, понаехав, нагрянув, И я

говорю ей о странствиях... Но Когда же окончится эта вода? Когда же, когда... 1984

Тихий океан

Венец

Еще одна погрузка И все – венец, итог! Встречай нас Остров Русский, Качай, Владивосток! Устало и счастливо Отмоем пот и соль, Осилив два пролива, Таможенный контроль, Где пристально и важно Проверят нас чины: На сколько буржуазной Гнильцой заражены? Шутя про ураганы, Кося идейный взгляд, Обшарят чемоданы, До дна перешерстят. Не кроется ль измена, Тлетворный дух и яд? Просветят, как рентгеном, Как лазером, пронзят... Но все пройдем, пробьемся, Разлука так длинна! Потом уж разберемся, Что стоила она... 1984

* * *

Полный ход! Даже чайки отстали, не вьются. Где-то завтра Канары разбудим гудком. Хорошо б и туда подвернуть Прошвырнуться, По сырому песочку пройтись босиком. Отдохнули б винты, Подремал бы локатор, Поласкались бы ветры с земною травой. А потом можно смело идти за экватор В полушарие Южное – Вниз головой... 1988

Мелодрама

Под утро штормило, бросало, Гвинейские дули ветра. И снилась Гвинея Бисау, Где я танцевал у костра, Где бубны гремели. О, боже! И был мой успех налицо. Не зря же мне вождь чернокожий Пожаловал в ноздри – кольцо. И вновь ликовала полянка, И явственно, как не во сне, Все липла ко мне африканка... И тут постучали ко мне! Мгновенно истаяла дама Горячая, как сатана. Открыл я глаза – телеграмма: «Скучаю... Целую... Жена Прочел я, насупившись строго, Как Библию или Коран. Потом был экватор. И много – Других экзотических стран. Прелестницы двух полушарий Блистали, как звезды кино, В рисковых бикини и в сари, И в строгих глухих кимоно. Мне снились японки и тайки, Но гнал соблазнительниц с глаз: Представишь их в наших «куфайках» Кощунство. Но действует враз. 1988

Экватор

Как будто парит радиатор, И в мареве влажный рассвет. В семь тридцать проходим экватор, Как жалко, что веничка нет. На зыби качает, как в зыбке, Как золотом зыбь залита, Как пули, крылатые рыбки Отстреливают от борта. Зенит всепланетного лета! И требует дани Нептун. Бросаю я за борт монеты Горячей страны Камерун . И бог переводит дыханье, Он тоже сомлел от жары, Но, будто искусный механик, Он держит на марке пары. А солнце, как сваркою, жарит – В порыве своем трудовом, На стыке земных полушарий Работает огненным швом. 1988

НАД ВОЛНАМИ

О Фрегат летит за горизонт...

Л. Вьюнник

Белый лайнер в ночи иль баржонка, Или танкер в надменной красе? Да, с романтикой здесь напряженка, Даже звезды подсчитаны все. Отвыкает душа от полета, Навязали и ей ремесло. Если гимны поют хозрасчету, Как подняться душе на крыло? Но на траверзе Нового Света, В серенадах бразильских цикад – Так понятны мне грезы поэта: Над волнами летящий фрегат. Вот он с грузом какао и лавра Вновь возник из тропической тьмы – Под созвездием Альфы Центавра, На два румба правее Кормы. 1988

Разгрузка в Рио-де-Жанейро

Вот и Рио... Огни на волнах. Звезды в небе, как острые шильца. Как положено, в белых штанах Поднимаются на борт бразильцы. С упоеньем играю строкой: Кабальеры, мужчины, сеньоры! Дел с разгрузкой – денечек какой, На неделю огня и задора. Как-то сразу заполнили ют: Груз – на берег, и деньги – на бочку Вот уж стропы, как струны поют, Извиняют расхожую строчку. Дело сделано. В путь, капитан! Потрудились ребята на диво. Да и сам я, пройдя океан, Пофланировал в улочках Рио. Над Бразилией тишь, благодать. Южный тропик сияет у трапа. Можно ль лучшего в жизни желать, Если Бендера вспомнить Остапа? 1988