Стиляги

Козлов Владимир Владимирович

Юноша оперся о косяк двери и каким-то на редкость развязным движением закинул правую ногу на левую. Обнаружились носки, которые, казалось, сделаны из кусочков американского флага – так они были ярки.

Он стоял и презрительно сощуренными глазами оглядывал зал. Потом юноша направился я в нашу сторону. Когда он подошел, нас обдало таким запахом парфюмерии, что я невольно подумал: «Наверное, ходячая реклама ТЭЖЭ (Трест жировой промышленности Москвы, в 30–е – 40–е годы к нему относились парфюмерные фабрики – В. К.)».

– А, стиляга пожаловал! Почему на доклад опоздал? – спросил кто-то из нашей компании.

– Мои вам пять с кисточкой! – ответил юноша. – Опоздал сознательно: боялся сломать скулы от зевоты и скуки… Мумочку не видели?

– Нет, не появлялась.

– Жаль, потанцевать не с кем.

Он сел. Но как сел! Стул повернул спинкой вперед, обнял его ногами просунул между ножками ботинки и как-то невероятно вывернул пятки: явный расчет показать носки. Губы, брови и тонкие усики у него были накрашены, а прическе «перманент» и маникюру могла позавидовать первая модница Парижа.

– Как дела, стиляга? Все в балетной студии?

– Балет в прошлом. Отшвартовался. Прилип пока к цирку.

– К цирку? А что скажет княгиня Марья Алексеевна?

– Княгиня? Марья Алексеевна? Это еще что за птица? – изумился юноша.

Все рассмеялись.

– Эх, стиляга, стиляга! Ты даже Грибоедова не знаешь…

В это время в зале показалась девушка, по виду спорхнувшая с обложки журнала мод. Юноша гаркнул на весь зал:

Мума! Мумочка! Кис-кис-кис!..

Он поманил пальцем. Ничуть не обидевшись на такое обращение, девушка подпорхнула к нему.

– Топнем, Мума?

– С удовольствием, стилягочка!

Они пошли танцевать…

– Какой странный юноша, – обратился я к своему соседу – студенту. – И фамилия странная: Стиляга – впервые такую слышу.

Сосед рассмеялся:

– А это не фамилия. Стилягами называют сами себя подобные типы на своем птичьем языке. Они, видите ли, выработали свой особый стиль – в одежде, в разговорах, в манерах. Главное в их «стиле» – не походить необыкновенных людей. И, как видите, в подобном стремлении они доходят до нелепостей, до абсурда. Стиляга знаком с модами всех стран и времен, но не знает, как вы могли убедиться, Грибоедова. Он детально изучил все фоксы, танго, румбы, Линды, но Мичурина путает с Менделеевым и астрономию с гастрономией. Он знает наизусть все арии из «Сильвы» и «Марицы», но не знает, кто создал оперы «Иван Сусанин» и «Князь Игорь». Стиляги не живут в полном и в нашем понятии этого слова, а, как бы сказать, порхают по поверхности жизни… Но посмотрите.

Я и сам давно заметил, что стиляга с Мумочкой под музыку обычных танцев – вальса, краковяка – делают какие-то ужасно сложные и нелепые движения, одинаково похожие и на канкан, и на пляску дикарей с Огненной Земли. Кривляются они с упоительным старанием в самом центре круга.

Оркестр замолчал. Стиляга с Мумочкой подошли к нам. Запах парфюмерии разбавлялся терпким запахом пота.

– Скажите, молодой человек, как называется танец, который вы танцуете?

– О, этот танец мы с Мумочкой отрабатывали полгода, – самодовольно объяснил юноша. – В нем шикарно сочетается ритм тела с выражением глаз. Учтите, что мы, я и Мума, первые обратили внимание на то, что главное в танце – не только движение ног, но и выражение лица. Наш танец состоит из 177 вертикальных броссов и 192 горизонтальных пируэтов. Каждый бросс или пируэт сопровождается определенной, присущей данному броссу или пируэту, улыбкой. Называется наш танец «стиляга це-дри». Вам нравится?

– Еще бы! – в тон ему ответил я. – Даже Терпсихора в обморок упадет от восторга, увидя ваши 117 броссов и 192 пируэта.

– Терпсихора? Кажется, так вы сказали? Какое шикарное имя! Кто это?

– Терпсихора – это моя жена.

– Она танцует?

– Разумеется. И еще как! В пляске святого Витта она использовала 334 бросса и 479 пируэтов!

– Пляска святого Витта? Здорово! Даже я такого танца не знаю.

– Да что вы?! А ведь это сейчас самый модный танец при дворе французского короля Генриха Гейне.

– А я где-то слышала, что во Франции нет королей, – робко возразила Мумочка.

– Мума, замри! – с чувством превосходства заметил стиляга. – Не проявляй свою невоспитанность. Всем известно, что Генрих Гейне – не только король, но и французский поэт.

Гомерический хохот всей компании покрыл эти слова. Стиляга отнес его в адрес Мумочки и смеялся громче всех. Мума сконфузилась, покраснела и обиделась.

– Мумочка, не дуйся. Убери сердитки со лба и пойдем топнем «стилягу це-дри»…

Мума улыбнулась, и они снова принялись за свои кривляния…

– Теперь вы знаете, что такое стиляга? – спросил сосед – студент. – Как видите, тип довольно редкостный, а в данном случае единственный на весь зал. Однако находятся такие девушки и парни, которые завидуют стилягам и мумочкам.

– Завидовать? Этой мерзости?! – воскликнула с негодованием одна из девушек. – Мне лично плюнуть хочется.

Мне тоже захотелось плюнуть, и я пошел в курительную комнату.

Фельетон вышел на волне борьбы с «космополитизмом» и «поклонением перед Западом». В том же номере опубликован фельетон Леонида Ленча «Случай с космополитом» и сатирические стихи Вл. Масса и Мих. Червинского «Сноб-космополит»:

Он написал немало вздораО психотехнике актераО языке индусских драмО плясках племени ньям-ньям

Карикатура «Смотри на Голливуд» подписана так:

«В кино они мешали работать советским режиссерам и сценаристам, нагло размахивая перед объективом старой ковбойской шляпой американца Гриффита, подобранной ими на голливудской свалке».

Кстати, упомянутый американский режиссер немого кино Гриффит известен тем, что еще до большевистской революции в России делали «римейки» его фильмов.

Вряд ли автор фельетона «Стиляга» Беляев предполагал, какой эффект он будет иметь. По замыслу автора речь действительно шла о «типах, уходящих в прошлое» или, по крайней мере, крайне немногочисленных. Первые стиляги конца сороковых годов были «золотой молодежью», активно пользующейся преимуществами своего положения: импортные шмотки, «трофейные» журналы и пластинки.

Возможно, они просуществовали бы какое-то время и, повзрослев, изменили бы образ жизни. Но фельетон в «Крокодиле», выходившим тиражом в триста тысяч экземпляров, нарисовал очень даже привлекательную картину молодого человека и его девушки, которые «словно сошли с обложки журнала мод». Сейчас, когда большинство тинейджеров подражают людям с обложек этих журналов, такой эпитет ни в коем случае не звучит негативно – не был таким он и в 1949–м году. И даже картинка, иллюстрирующая фельетон, не выглядит так уж карикатурно: вполне симпатичные, «стильные» парень и девушка.