Страхолюдие
Шрифт:
В помещение вошла Сарра.
– Прошу простить, мне на минуту сделалось дурно: видимо духота.
– Девушка присела на покинутое место и, не переставая демонстрировать неловкость, затихла.
– Собственно говоря, что касается тех событий - мне больше нечего добавить. Однако...
– Тилобиа потряс в воздухе ложечкой.
– Это еще не конец истории. Развитие последствий случилось таковым, что со всех концов света на остров устремились экспедиции в поисках пропавших предшественников. Не взирая на то, что экспедиций было много, ни одна из них, к сожалению, назад не вернулась. В связи с этим отсутствовала даже мизерная информация по поводу острова и событий на нем. Зато спустя пару лет, одним из военных корветов Британии, в океане были обнаружены обломки судна, по всей вероятности потерпевшего крушение. Найденные детали корпуса штормом выбросило на коралловый риф. Точнее, то были не просто детали, то была часть корпуса расколотого пополам судна. Именно в этой части находилась каюта капитана, из которой матросы извлекли уцелевший судовой журнал и капитанский дневник. Вот тут-то и стало известно о причине исчезновения более дюжины кораблей, пытавшихся достичь берегов зловещего острова. В рукописях присутствовало весьма
– Это случилось через шесть часов с начала болтанки.
– Сидя в своей каюте и записывая последние данные в дневнике, капитан с ужасом услышал истерический вопль вахтенного: "О боги, океан проваливается! Под нами бездна Нептуна!!!" Сие изречение чернильное перо зафиксировало завершающими строками в конспекте морского офицера.
После того, как о записях узнала мировая общественность, на всех цивилизованных континентах витало несчетное количество догадок и предположений о вероятности происшедшего.
Тут Тилобиа задумчиво прокашлялся. Затем, обозрев изумленную аудиторию, обнаружил, что все гости, - впрочем, Уоллес также не был исключением, - внимали его словам точно прозревший, в жажде узреть истину.
– Лично я, - он продолжил, - предпочел версию, что каравелла "Зелире" угодила в гигантский водоворот, способный запросто утащить на дно корабль водоизмещением даже в несколько сотен тонн. Хотя, многие полагали, что всему виной морское чудовище, о котором в те годы упорно твердили, якобы, очевидцы: в наше время, естественно, такого невежества не услышишь. Они не щадя сил и не скупясь на красноречие утверждали будто монстр обитающий в черной бездне океана, имеет размеры раз в десять превышающие объем взрослого голубого кита. И вроде бы этот гигант, лишь разомкнув пасть, был в состоянии всосать во чрево любое проходящее над ним судно...
– После короткой паузы торжество правоты осенило мудрый облик лекаря.
– И все же! Моя версия оказалась гораздо правдивее. Буквально год спустя, после находки известного дневника, именно в этих водах, где в данный момент находимся мы, был поднят на борт, чудом уцелевший боцман, с одного из судов подвергшихся идентичному нападению. Бедняга четверо суток провел без пищи и пресной воды на обломке корабельной палубы: тот послужил баловню судьбы спасительным плотом. На момент обнаружения боцман пребывал в бессознательном состоянии но, слава Богу, живой. Он-то и поведал об истинной причине трагической гибели своего корвета, а так же многих других кораблей, в чьих планах было достичь берегов Острова Забвения. Впрочем, нынешнее название этот клочок земли получил позднее, а тогда моряки его именовали незамысловато-лирически - "Райским местечком". - Устремив мечтательный взгляд в потолок, Тилобиа всего какую-то долю секунды излучал флюиды поэтической эйфории: за этим последовали сужение разреза глаз и поджатие губ.
– Пришедший в себя счастливец казался буйно помешанным. Выпученные глазные яблоки вращались, не переставая, а лопнувшие на них капилляры представляли кровавое месиво. Рот у человека не закрывался ни на секунду, и из этой черной дыры извергались лишь звуки дикого животного. Боцмана трясло будто в предсмертных судорогах. Он, то и дело впадал то в отчаянный плач, то в идиотский хохот. Все попытки утихомирить пациента не увенчались успехом, и только влив ему в горло изрядную дозу успокоительного, спасителям удалось мало-мальски унять эпицентр шизороидной истерии. Первым, что слетело с дрожащих, пенящихся уст, господа вы не поверите, было - "Демокритов колодец"!
– Тут нужно отметить, что и сам Тилобиа пребывал на взводе.
– Каково!
– Он сорвал пенсне и принялся мусолить его о свой сюртук, но теперь его грудь не так интенсивно вздымалась, а разрез глаз вернул природные формы.
– Спустя пару месяцев интенсивного лечения, - продолжал он, - даже в большей степени отхаживания, его новым знакомым удалось-таки дознаться об истинной судьбе корабля.
"Мы трое суток лежали в дрейфе, - взволнованно вещал боцман, - когда на четвертое утро все явственно услышали тихий рокот океана. По-первой мы не придали этому особого значения, но звук с каждым часом становился все громче и зловещей, что заставило насторожиться. К полудню это был уже гул тысячного стада, бегущих к водопою, слонов. Корабль начало раскачивать, а на зеркально-гладкой поверхности океана появилась зыбь, медленно перерастающая в сечку. Я влез на самую верхушку бизань-мачты, где к великому изумлению, моему взору предстала странная картина: Мелкая дрожь водной глади образовывала огромные пятна пены. Словно хлопковые облака, вспорхнув с небес, легли на океан и ожили. Но это было еще далеко не все. Каким-то невероятным образом пена устремилась в сторону заката, будто бы на нее кто-то подул. Однако, вопреки законам природы, совершенно отсутствовал ветер. Его не было и в помине, а бурлящий поток представлялся имитацией горной реки. Затем, изменив курс, пенящийся вал рванул на север. Когда я глянул в сторону направления движения пены то, примерно в двух милях, обнаружил точно такой же поток, движущийся на восток. А тем временем страшный рев и болтанка продолжали нарастать. Я принялся озираться по сторонам и в ужасе убедился, что везде присутствует эта мистическая пена. Она свистящими бурунами скользила вокруг судна со скоростью аэроплана, воссоединяясь между собой, и образовывая кольцо. Таким образом, мы оказались по центру, доселе невиданной чертовщины. К слову, ее диаметр был грандиозен - от горизонта до горизонта! Увлекшись будоражащим сознание зрелищем, я чуть было не упустил из виду появление во всем теле легкости. Создалось такое впечатление, что из-под ног убрали, даже вернее было бы выразиться, молниеносно вырвали точку опоры. Я понял, что падаю, но в то же время мои ноги стояли на рее! И вдруг, в диком безумии я предстал пред тем неоспоримым фактом, что океан поднимается к небу! Он кружился вихрем, в одном демоническом водовороте. От ощущения свободного падения захватило дух. С перепугу я обхватил мачту обеими руками, да вдобавок вцепился зубами в канат. Но было, однако странно; мы находились в самом центре омута, а нас не крутило... Мы просто ПАДАЛИ!!! С палуб доносились душераздирающие крики обезумевших товарищей. Я посмотрел вниз, от чего моментально почувствовал, как шевелится кожа по всему заледенелому телу, ибо такого страха мне не доводилось испытывать ни разу в жизни. Под нами совершенно отсутствовала вода. Весь корабль камнем летел в бездну, а со всех сторон уже не было ничего кроме стены, со свистом несущегося потока. Натуральное море тьмы!
Когда первое оцепенение прошло, освобождая канат, я расцепил одеревенелые челюсти, поднял голову... и обомлел: Созерцание удаляющегося голубого небосвода походило на вид со дна высохшего колодца. Вот только размеры этого цилиндра были потрясающи, неимоверно огромны! Лишь Богу известно, что в тот момент творилось в моей голове. От пронзительного свиста заложило уши, от дикого страха плоть рвало на куски - мы оказались в эпицентре смерча. Я вновь глянул вниз, и почувствовал, как от увиденного все мое тело безжалостно парализовало ужасом до самой последней клеточки. Весь кошмар состоял в том, что примерно в миле под килем... я увидел дно океана! Корабль просто падал на песок и камни!"
О дальнейших событиях боцман не помнил, вплоть до момента, когда оказался в каюте спасительного судна.
– Тилобиа замолчал и с задумчивым видом предался своей навязчивой привычке - протирка пенсне.
Застолье погрузилось в гробовую тишину, правда, изредка нарушаемую робким сопением белокурой Сарры. Наконец гнетущее молчание нарушил американец.
– Вы знаете, док, пока я слушал у меня родилась иллюзия того, что очень уж складно вы все изложили, как по писаному. Прямо разложили по полочкам: все эти мелкие подробности, детали... А, Тилобиа, откуда такая точность?
– Вы правы сэр, моя пунктуальность в повествовании приведенного случая основана на следующем: Именно я был тем лекарем, которому капитан препоручил отхаживать спасенного Хуго... ну, в смысле, вышеупомянутого боцмана. И, так как наш корабль находился в трехмесячном плаванье, то именно вашему покорному слуге суждено было иметь дело с потерпевшим.
– Но каким, однако, образом этот случай связан с Островом Забвения; причем тут гигантский водоворот к гибели целой армады кораблей; к тому колдуну на острове; и вообще, к нашему плачевному положению?
– Увы, баронесса, самое прямое. Ведь в обоих случаях корабли направлялись в это, так называемое, "райское местечко". Но стоило им лишь приблизиться к острову на несколько десятков миль, как океан безжалостно их проглатывал.
Поправляя свои очки, Кармайн не без иронии вздохнул: - Что же получается; туземный колдун изловчился с помощью мудреных заклинаний вызвать стихийное явление такого масштаба!?
– Он шлепнул ладонью по столу.
– Mon diev (Боже мой) /фр. / но сие абсурд чистейшей воды!
– Я придерживаюсь аналогичного мнения.
– Поддержал Эскот.
– Вероятно, то была досадная случайность. Скорее всего, в тех водах такое иногда происходит.
– Прошу заметить леди и джентльмены, что не "в тех" водах, а именно в этих.
– Граф совершенно прав!
– Оживился Уоллес.
– Мы сейчас находимся именно в обозначенных координатах, где затонуло судно боцмана Хуго. Я, конечно, не намерен никого пугать, но все приметы сходятся; штиль торжествует уже третьи сутки.
Подавляемый разнообразными ощущениями, Кортнер вскочил из-за стола, пустившись мерить кают-компанию торопливыми шагами взад-вперед.
– Но почему!? Почему именно мы вляпались в этот черный список приглашенных? Лично я впервые слышу фамилию Ломонарес. Чем мы сподобились заслужить такое неадекватно пристальное внимание?
– Господа сие в край непостижимо! Как можно так запросто играть человеческими судьбами?
– О, леди Алиса, и не только судьбами, но и жизнью.
– Изрек Аливарес загадочным тоном: При этом он блудливо косился на Сарриту.
– Друзья мои!
– Он чинно поднялся, поправил смокинг, изобразил на лице вид официозной торжественности. Такой образ графу был не свойствен, от чего все впали в интригующее изумление.
– К моему глубочайшему сожалению, я не ведаю, удастся ли нам избежать той участи, того страшного заклания, которое уготовил неизвестный господин Ломонарес. А посему, пока мы еще живы, пока мы еще способны дышать, думать и чувствовать, я возымел дерзкое, безотлагательное намерение озвучить признание.
– От предвкушения сенсации люди боялись даже шелохнуться.
– Я никогда не был связан священными узами брака, ибо мне, до недавнего времени, еще не встретилась та леди, которую я бы смог полюбить всей душой и сердцем, полюбить так, чтобы лишь о ней были все мои чаянья, стремления и помыслы. Естественно, некто Ломонарес заслуживает справедливого суда и всеобщего порицания за свой проступок в отношении нас...
– Тут Луиджи пригубил чаю.
– Так вот, вопреки естественной злобе к этому человеку, я все же с уверенность могу сказать: Отчасти, я благодарен этому господину только за то, что оказался здесь, вместе с вами; имея счастливую возможность встретить ту, которую полюбил с первого взгляда.
Теперь все принялись улыбчиво переглядываться.
– И вот теперь, в присутствии свидетелей, я с полной ответственностью заявляю: Я вас люблю!
– Он смотрел прямо в глаза зардевшейся от смущения избранницы.
– Милая Сарра, я буду неописуемо счастлив, если и вы питаете ко мне те же чувства. И если вы сочтете возможным узреть во мне рыцаря вашего сердца, вы сотворите из меня самого счастливого мужчину в мире.
– Затем он перевел взгляд на обалдевшую баронессу.
– Сударыня: Я, граф Луиджи Аливарес - урожденный Баррсстет Бергану - пребывая в здравом уме и полностью отдавая отчет изрекаемым признаниям, с великой надеждой прошу руки вашей дочери.