Свет с Востока

Шумовский Теодор Адамович

Институт Востоковедения, по последним известиям, выезжает из Ташкента 6 мая: отъезд так много раз откладывался, что и на этот раз я не уверен, что он состоится. Худо то, что В.И.Беляев по приезде из Ленинграда в Ташкент после побывки здесь все время хворает и даже заниматься ему воспрещено. Не помню, писал ли я Вам, что в феврале скоропостижно скончался от паралича сердца А.П.Рифтин****... Винников, который вернулся из Ташкента в индивидуальном порядке, теперь тоже все время хворает и в данный момент даже в больнице. А это все один мой курс. Таким образом, я по-прежнему без помощни­ков, но теперь скоро перерыв, и как-нибудь дотяну. Студенток на пер­вом курсе теперь восемь плюс один студент. Уровень несколько выше, чем во времена Ткачевой и Тарасовой*****, приблизительно половина достаточно развита, но будет ли из них толк, пока еще трудно сказать. Я могу им уделять времени ровно вполовину того, что полагается по программе. Занимаюсь я в конце концов не без любопытства, а Хре­стоматию для первого курса, которую последний раз читал со студен­тами в 1919 году, то есть ровно 25 лет тому назад, перечитал даже не без интереса: только теперь начинаешь понимать эти вещи, как следу­ет. Читаю и Введение в филологию вместо Юшманова. Следовало бы его обработать для печати, но не знаю, удосужусь ли это сделать. Книжка моя с мемуарами о рукописях, по слухам, в Москве уже поя­вилась, но мне ее все не присылают.

Про Ваш «вольный» университет я давно слыхал от обоих лиц, про которых Вы упоминаете******. Б.Б.Полынова я знаю давно и хо­рошо, а теперь во время московского эвакуационного сидения мне приходилось с ним много работать по делам Географического Обще­ства. Он и теперь в Москве, а я по возвращении сюда сложил с себя административные функции в Обществе, которые волею судьбы мне приходилось нести с 1928 года.

Из Ваших сокурсников имею сведения только про Старкову, ко­торая состоит в ИВАН и защитила кандидатскую диссертацию. Грин­берг убит на войне в самом начале, существует в провинции Подтяги­

324

Приложение

на учительницей. Арабисты, которые должны были кончить в 1942 году, тоже рассеялись. Лучший из них, Д. Бертельс, в таком же поло­жении, как и Вы. Одна бомбардирует Университет откуда-то из Пензы. На историческом преподает Чураков*******, но думаю, что язык-то он окончательно забыл. В Москве преподавателей много, но все — прак­тики московской формации, по-своему нужные, но для науки беспо­лезные. Во второй половине мая мне придется съездить на неделю в Москву. — На будущей неделе читаю на большой конференции Пуб­личной Библиотеки доклад о роли ее Рукописного Отдела в истории нашего востоковедения. — Вот, кажется, и все мои новости. Старай­тесь же быть здоровым: будем думать, что постепенно прочее наладит­ся.

Ваш И. Кранковский

* Переведенная В. А. Жуковским часть поэмы «Шах-намэ» иранского поэта Фир­доуси (934-1021).

**А. И. Веселовский (1838-1906) — русский литературовед. *** Ф. Байрактаревич (1889-?) — югославский востоковед. ****А. П. Рифтин (1900-1945) —ассириолог-лингвист.

***** Е. Ткачева и 3. Тарасова — студентки арабского отделения Ленинградско­го университета в 1933-1938 годах, позже отошедшие от арабистики. ****** «Вольный университет» (см. выше) — существовал в Ленинграде летом 1938 года. Там читали лекции академик-географ (тогда член-корреспондент) Б.Б.Полынов (1877-1952), кавказовед-лингвист А. Н. Генко (1896-1941) и др. ******* М. В. Чураков (1893-?) —арабист-историк.

15 июля, 1945. Ленинград

Дорогой Теодор Адамович,

У меня лежат два Ваших неотвеченных письма: от 15 мая из Канска и от 7 июня из обычного места. Моя неаккуратность на этот раз объяс­няется, главным образом, тем, что в связи с юбилеем Академии при­шлось провести больше двух недель в Москве, а за всякое отсутствие накопляется столько дел, что потом приходится их ликвидировать, от­ложив все остальное. Недавно от Вас имел письмо В. В. Струве, и мы опять начинаем действовать, пытаясь вернуть специалистов к их пря­мой работе. Соответствующие меры с окончанием войны можно пред­принять и насчет Игоря Дьяконова*, который все эти годы воевал.

Вчера я кончил университетские экзамены и надеюсь теперь больше к начальному курсу не возвращаться. «Введение», вероятно,

Приложение

325

оставлю за собою, если в будущем году состоится прием на арабский разряд. Придется, конечно, делать кое-что на втором курсе и на стар­ших, если удастся вернуться отдельным студентам. Со скрипом как-то идет у меня восстановление Кафедры и Кабинета, и не нравится мне, как оно идет. Но что же со всем этим поделаешь? Из ориенталистов на юбилее Академии был один Ковальский из Кракова (арабист и тюрко­лог). Помнится, в свое время я Вам о нем говорил и даже как будто бы указывал его хорошую книжку «На шляках Исламу»**. Приятно было познакомиться лично после переписки чуть ли не с 1914 года.

Вожусь все с корректурами словаря Баранова***; в июне вышел третий выпуск, хотелось бы к осени выпустить четвертый и закончить эту нужную, но утомительную работу. Свои «труды» движутся плохо, все руки не доходят. Будьте же здоровы и благополучны, авось уви­димся. Рад, что моя книжка Вам доставила удовольствие.

Ваш И. Кранковский

* К М. Дьяконов (1915-1999) — ассириолог. ** «На путях ислама» (польас).

*** Имеется в виду «Арабско-русский словарь» X. К. Баранова (1892-?).

26 ноября, 1945. Ленинград

Дорогой Теодор Адамович,

Я уже телеграфировал Вам, что обращение от Института полков­нику Филиппову* направлено с моим отзывом а теперь посылаю чер­новики...

Долго Вам не писал в надежде, что кто-либо из младших коллег при возвращении из Ташкента будет в этом отношении аккуратнее меня. Не знаю, насколько мое предположение было основательно. Первое полугодие в смысле здоровья проходило у меня благополучно, однако как-то все случается так, что систематически не хватает време­ни и постоянно торопишься с какими-то спешными делами, которые выплывают одно за другим. Все это обыкновенно мелочи, но в общей сложности поглощают почти все время и для серьезной работы его не остается.

Словарь Баранова подходит к концу. Пять листов последнего, четвертого выпуска, отпечатано. Теперь должен быть дан набор до­полнений (листа полтора) и моего общего предисловия (тоже листа полтора). Оно написано приблизительно в таком же стиле, как в былое

326

Приложение

время к Юшманову, Семенову, Васильевой**, то есть с характеристи­кой того, что было сделано в этой области до настоящего времени. Обещали закончить в этом году, но боюсь, что будет задержка из-за моей поездки на Сессию (Академии) в Москву. Ее много раз отклады­вали, теперь она назначена на 15-22 декабря, но все еще нет полной уверенности, что не будет опять перенесена. Во всяком случае теперь это вопрос месяцев, и дело, которое с 1938 г. по временам отнимало у меня много энергии и труда, кончится. В Университете в этом году часов у меня немного — шесть, но как-то выходит, что подготовка занимает порядочно часов. В этом, конечно, я сам виноват. Читаю два курса — введение в историю и введение в литературу, постепенно они превратились у меня совсем не в то, что было в Ваше время. Введение хотел в этом году передать по старой памяти Юшманову, но он все хворает и может вести занятия только на дому с одним-двумя слуша­телями. Веду я еще занятия, за отсутствием лектора, по разговорному языку и на них в этом году решил, между прочим, проработать сбор­ничек пословиц, записанных когда-то в Сирии Гиргасом***, который я целую вечность все собираюсь издавать. Для лекций все это можно бы проделывать просто, но по скверной привычке у меня на это уходит все воскресенье. Кроме этого читаю со Старковой «Китаб ал-бади»****, а с Писаревским (аспирант Кабинета) историю ал-Фахри*****. В из­вестной мере мне все это вспоминать приятно, однако все требует некоего времени.

Последние месяцы сижу над подготовкой нового издания книжки о рукописях, с которым меня начинают торопить. Добавить решил только два новых цикла: «Арабские писатели и русский арабист» и «Тени предков». В каждом по три рассказика (содержание их — Рей-хани, Теймур и Нуайме в первом, Рейске, Гиргас, Сальхани во втором; самые названия, конечно, мудренее******). Думаю прочитать их на заседании Кабинета восьмого декабря. Рукопись просят привезти в Москву к 15-му; не знаю, успею ли со всякой требуемой расклейкой экземпляра. В напечатанных частях меняю только отдельные фразы и добавляю мелочи.