Тебе больно?
Шрифт:
— Я... — задыхается она, когда я наклоняю ее задницу выше, позволяя мне под лучшим углом задеть ее шейку матки. — Это... это мой предел, — пискнула она.
— Тогда позволь мне довести тебя до нового предела.
Прежде чем она успевает запротестовать, я сжимаю в кулаке ее кудри и толкаю ее голову под воду. Она бьется, а я напрягаю все силы, чтобы сохранить равновесие, и могу достать до ее клитора.
Она дергается на меня, и я отвожу бедра назад, только для того, чтобы снова ворваться в
Подталкивать ее к этому опасному пределу, несомненно, эротично. Чувствовать, как она борется под моим напором, не в силах остановить меня, высасывающего из нее жизнь, вызывает привыкание.
Она не понимает, что я всегда держал ее жизнь в своих руках, и она никогда не знала, что доверяет мне ее охрану.
Я поднимаю ее голову, и она инстинктивно вдыхает глубоко и отчаянно.
— Brava ragazza — Хорошая девочка. Ты чертовски хорошо справляешься, — хвалю я, двигая бедрами в ней. — Я так горжусь тобой.
Она хнычет, бормоча бессвязные слова. И все же она снова толкается в меня бедрами, требуя от меня большего.
Флирт со смертью — чертовски захватывающее зрелище.
— Дыши глубоко, bella — красавица.
Она слушает, пока я ускоряю темп, затрудняя ей вдох без стона.
— Подожди, Энцо, — кричит она, чувствуя, как сужается окно.
Я не даю ей закончить. Я заставляю ее голову снова опуститься, и на поверхность поднимается поток пузырьков, предположительно от ее криков под водой.
На этот раз у неё будет меньше кислорода, но я хочу трахать ее, пока она чувствует, что умирает.
Я кружу ее клитор быстрее, стону, когда ее киска снова напрягается, ее ноги дрожат, когда я набираю скорость. Мой член утолщается, и я так близок к тому, чтобы кончить, но не хочу заканчивать слишком рано.
Как только я начинаю терять себя в ее сладкой киске, она начинает сопротивляться. Она в панике, но я толкаю ее еще немного, пока она дико не бьется об меня. Я позволяю ей подняться, еще один задыхающийся вздох.
Я не сбавляю темп, ее водянистые крики находятся где-то между беспорядочными протестами и высокопарными криками поощрения.
— Ты прощаешь меня, piccola — детка?
— Я не могу... Энцо, я не...
— Сделай глубокий вдох. На этот раз сделай его глубже, — приказываю я. — Я собираюсь держать тебя под водой дольше, и мне все равно, сколько ты будешь сопротивляться. Твоя киска становится такой тугой, когда ты на грани смерти.
Ее реакция — всхлип, но она делает то, что я говорю, и вдыхает так глубоко, как только может.
— Расслабься, bella —
Она кивает, и ее доверие только усиливает мою одержимость ею. В тот момент, когда ее губы смыкаются, я снова опускаю ее под воду. Я поднимаю одно из коленей, твердо ставя ногу на землю для большей устойчивости. Я трахаю ее так сильно, что звук шлепков нашей кожи и влажные звуки, издаваемые ее киской, звучат громче, чем плеск воды.
Интенсивное удовольствие нарастает в основании моего позвоночника, а ее затрудненное дыхание только усиливает его.
Я сосредоточен на воде, чтобы убедиться, что пузырьки не расходятся, но кажется, что она пытается удержать себя от конвульсий. Вибрации ломают каждую косточку в ее теле в один момент, а в следующий она становится совершенно неподвижной.
А потом она взрывается. Она прижимается ко мне, пока мои глаза не начинают слипаться, и я теряю сознание от эйфории. Я отпускаю ее голову, позволяя ей подняться, но не обращаю на нее внимания, когда она почти конвульсивно бьется вокруг моего члена.
— Блять, блять, блять, Сойер, — напеваю я, наваливаясь на нее и впиваясь зубами в ее плечо, когда мой собственный оргазм прорывается сквозь меня. Еще больше слов проскальзывает, переходя с итальянского на английский. Я понятия не имею, что говорю, только то, что это единственная молитва, в которую я когда-либо верил.
Мое зрение становится черным, и нескончаемые стоны вырываются из моего горла, пока я изливаюсь внутри нее, потоки спермы заполняют ее киску, пока она не вытекает из нее.
— О Боже, о Боже, Энцо, — задыхается она, голос хриплый и хриплый.
Ощущения становятся слишком сильными, и я вырываю себя из нее, животное чувство поднимается в моей груди, когда моя сперма стекает по ее ноге.
Двумя пальцами я собираю ее с ее ноги и проталкиваю обратно в ее киску, прикусив губу, когда она подавилась вздохом и повернулась, чтобы посмотреть на меня.
— Моя, — провозглашаю я. Затем я повторяю это по-итальянски. — Questa e mia — Только моя.
Я убираю пальцы и размазываю свою сперму по ее заднице, обводя тугой вход, прежде чем погрузить большой палец внутрь. Она резко всасывает.
— Энцо, — шипит она.
Мне нужно знать, что я был в каждой ее частичке. На каждой ее частичке. Я набираю побольше его из ее капающей киски, а затем вычерчиваю им свое имя на ее коже.
— Теперь ты можешь носить мое имя, — бормочу я. Она смотрит на меня через плечо, ее щеки покраснели, глаза расширены, а розовый рот приоткрыт.
Я хочу оставить ее. Я сохраню ее.