Тень Реальности
Шрифт:
– Есть, – невозмутимо повёл плечами застигнутый врасплох работник, прикинув объёмы.
– Ну вот, будет, чем дома заняться. Да, Сергей? А то, знаешь, до нового года недалеко… Премия. Тринадцатая зарплата. Всё, как у людей, – и засмеялся. Неоригинально, подумал Серёга. Но тоже улыбнулся. Шутить так в стенах Института мог, разве что, господин Куратор. – Кого мне просить, как не любимого зама по науке? – Тонни выразительно округлил хитрые глаза за узкими очками. – Ну?!
– Личные карты?
– Возьмёшь в регистратуре. Там же с записями разберись… – и он помахал когтистой, уже заметно пегой от печёночных пятен рукой, давая понять, что аудиенция окончена. Сергей, щурясь, двинулся исполнять. Мысленно кляня внезапную реставрацию крепостного права: ломают график, как хотят. Заместитель по науке, как же.
В отделе регистрации
37
«Пластмассовая жизнь». Сплин.
Сергей всегда считал, что плохо умеет работать с клиентами, живыми, физическими лицами. Специфика профессии – изначальной, ещё в Тринадцатой полученной, – предполагала скорее теоретическую область применения. Исследования, а не терапию. Изучение связей и закономерностей функционирования ЦНС, сознания и мозга. В контексте «терпимой и гостеприимной» Третьей, с её осязаемыми потоками, агрессивными аурами и овеществлённым астральным планом – весьма востребованная, нужная (да что там, жизненно-необходимая) вещь. Анализировать, составлять таблицы и портреты, вычислять поведенческие алгоритмы и потенциальные сбои. Моделировать ситуации. Сергей предпочитал разбираться в хитросплетениях без непосредственного контакта. Так было проще и экологичнее, так можно было абстрагироваться и укрыться за формулами. А вот это «лечи меня» … Серёга вздохнул. Профессионализм, доведённый до абсолюта, концентрированный, тщательно огранённый и оттого алмазно-острый, беспощадный… мёртвый? Скорее всего. Холодный? Абсолютно.
В Третьей параллели высоко ценилось качество межрасовых взаимодействий: слишком широк был спектр, слишком прихотлив узор. Культурные традиции, специфика менталитета, средовые предпосылки, особенности профиля силы – адское кружево сложнейшей ноосферы. Институт просто не имел права на сбои, ни при каких обстоятельствах. Вспомнилась шутка Тонни. Как у людей. Нет, тут и речи не могло идти ни о каком превосходстве. Совет подобное не одобрял даже в формате умозрительного эксперимента, сравнения или… иронии. Доминирование и постулаты из разряда «человек – царь природы» остались в другом мире. Так что, никаких «как у людей».
Сергей мысленно скривился: что ж не как у вампиров. Пил за здоровье королевы – кровный брат, вышиб клык троюродному племяннику четвёртого сына внучатой тётки – кровный враг. До первого вытрезвителя. И всё просто. И вечное лето. Условная «нежить», не к ночи будь помянута (и специалистами Комиссии по внутренней этике услышана), наловчившись выживать во враждебной среде и, наконец, реорганизовав её в «терпимую и гостеприимную», умудрилась агрессивной витальностью превзойти живых. Как любые паразитические формы… Сергей оборвал мысль, удивлённый избранным направлением. Не самым характерным для сотрудника НИИ Межрасовых Взаимодействий.
Первым клиентом оказался как раз гемоглобинозависимый:
38
Дистимия – длительная легкая депрессия, по выраженности симптомов уступает классической депрессии, а по длительности – превосходит.
Рикар пытался получить справку для продолжения обучения после реабилитации. По чести, справка ему не светила ближайшие полгода. Облучённый, хапнувший дозу империла в каких-то катакомбах, где путался с такими же дружками-оболтусами, Маррэт впал в депрессию, естественно, с суицидальными эпизодами. Последний почти увенчался успехом – сняли с козырька поломанным, не долетевшим до асфальта метров пятнадцать и, закономерно, не вразумлённым. У вампиров особая склонность к аутоагрессии. Специфика профиля силы. Причины до сих пор не установлены. Что не мешает подданным с завидным постоянством себя калечить. Серёга занимался разработкой соответствующего проекта. Уже год.
Парень поправил очки, постаравшись абстрагироваться от сторонних размышлений. Например, встраивания этого конкретного случая в готовую теорию. Потому что «случай» смотрел на него оленьими глазами, выразительно оттенёнными густо-лиловым, из-под опухших век, кусал потрескавшиеся губы и теребил тонкими, как веточки, пальцами манжет толстовки.
Отличный специалист, добросовестный работник и, с недавних пор, Заместитель Куратора НИИ по научной работе, Сергей Воронцов честно слушал путанные ответы и механически отчёркивал какие-то пункты в личном деле. Белобрысый «мозгоправ» мысленно дивился пропасти, разделяющей не только расы, но даже элементарно индивидуумов внутри своего класса. Странно, при известном многообразии, видовое тождество могло бы послужить неплохим поводом к сплочению. Ничуть не бывало. Во всяком случае, не у людей. Кратосы Человечества, субвиды и даже оборотни грызлись промеж собой с поистине упырьей кровожадностью, непримиримой и беспощадной. Зато вампиры, наоборот, сбились пчелиным роем вокруг Королевы. Этот малахольный страдалец имел шансы выкарабкаться лишь благодаря «поддержке Короны». Точнее, педагогов Академии, вовремя заметивших странности в поведении студиозуса.
– Как долго, Рикар? – вдруг спросил Воронцов. И по испуганному взгляду понял, что не ошибся.
– Что? – сморщил переносицу вампир, непроизвольно крепче сжав злосчастные рукава. – О чём Вы?
– В карте нет отметок. Анализы чистые. Но… – взгляд упыря затравленно метнулся вбок. – Это же не сложно. Для вампира. Хотите это обсудить?
– Я не понимаю, – он упрямо тряхнул головой. Но, напоровшись на непререкаемо-прямой взгляд спокойных серый глаз смертного, осёкся. – А…
– Мы можем вернуться к этому позже. Если Вы предпочтёте специалистов нашего НИИ или ЦБ. Или же я могу написать соответствующее заключение для учреждений Короны, – Рикар моргнул. Стиснул заметно увеличившиеся челюсти.
– То есть, справки я не получу? – Воронцов привычно сплёл пальцы на столе и улыбнулся:
– А Ваше поведение не представляет угрозы?
– Это просто империл, – парень закусил губу. – Это же… это не наркотик… – Сергей вздёрнул бровь. Выглядело слишком характерно, слишком напоминало типичную клиническую картину. Но он уже начал догадываться. И догадка ему совсем не понравилась.
– Империл? Добровольно? – «оленьи» глаза сделались совершенно круглыми. Бескровный портрет испуганного отчаяния. Воронцов с некоторой досадой подумал о том, с каким наслаждением отправил бы этого кареглазого страстотерпца на принудительное лечение. Ну, и о невозможности этого действия. В основном, досаду обуславливала именно невозможность.