Террористы
Шрифт:
4 ноября 1880 года Александр Квятковский и Андрей Пресняков были повешены в Петропавловской крепости, на виду всего Петербурга, собравшегося на Кронверском проспекте и Большой Дворянской улице. Через год Ширяева уморили в Петропавловской крепости, Кобылянского в Шлиссельбурге, Тихонова замордовали на каторге, там же покончил с собой Цукерман. После 4 ноября император Александр II был обречен на смерть от «Народной воли».
Исполнительный Комитет заявил, что после Процесса Шестнадцати партия больше не смотрит на террор как на исключение, а как на средство для достижения цели. 6 ноября 1880 года дворники и городовые ожесточенно соскабливали с парадных дверей домов Невского проспекта, с полицейских участков, с жандармских казарм, с тумб Гостиного двора несоскабливаемые листовки, с которых били в глаза крупные буквы «Смерть тиранам: Месть Александру II теперь не только долг. Честь партии требует, чтобы он был убит!» На большом совете Исполнительного Комитета Александр Михайлов заявил: «Теперь мы, кажется, с ним покончим!»
Народовольцы
Отставной поручик Константин Поливанов, щеголевато одетый и веселый, зашел в фотоателье на Невском проспекте, куда он несколько часов назад отдал для переснятия и увеличения две маленькие фотографии, на которых были изображены государственные преступники Квятковский и Пресняков. Фотограф узнал их и донес в полицию. Дело было обычным и задерживать получателя фото на Невский для установления его личности отправились околоточный надзиратель и два городовых. Отставного поручика с шумом задержали, он протестовал, вечером в здании у Цепного моста его незаметно показали Окладскому, и полицейские пришли в полный восторг. В их руки наконец попал надорвавшийся от сверхнагрузок и многолетнего психологического напряжения Александр Михайлов, от усталости совершивший очевидную конспиративную глупость. Организатор и телохранитель «Народной воли» был схвачен, и Департамент полиции почти объявил, что революционерам пришел конец. Они не понимали, что Александр Михайлов был хранителем революционной традиции и любимцем партии, члены которой, приговоренные к смертной казни, отдавали свою еду осужденным на каторгу товарищам, чтобы они могли выжить и продолжить борьбу. В конце ноября 1880 года во главе «Народной воли» встали Андрей Желябов и Софья Перовская, которым до цареубийства 1 марта 1881 года оставалось прожить еще долгих-коротких сто дней. В квартире 27 дома 18 в Первой роте Измайловского полка поселились дворянин Борис Слатвинский и его сестра Лидия Войнова. Желябов и Перовская готовились покончить с Александром II.
Покушение на царя можно было совершить только на улицах Петербурга. Исполнительный Комитет проголосовал за то, чтобы снять помещение в одном из домов по маршруту царя и по одесскому варианту сделать подкоп под улицей, заложить мину и взорвать царскую карету. Рядом с взрывным домом должна была находиться группа метальщиков ручных бомб во главе с Желябовым, который в случае необходимости должен был заколоть императора кинжалом.
В конце 1880 года Софья Перовская и Лев Тихомиров организовали группу, наблюдавшую за царскими передвижениями. Группа должна была определить, в какое время, по каким улицам и как часто император совершал свои поездки по городу.
Перовская составила расписание и график наблюдений. За Зимним дворцом смотрели с Университетской набережной и Стрелки Васильевского острова, с Невского проспекта, с набережной Мойки и от набережной Лебяжьей канавки. Наблюдатели действовали парами, сменяясь в середине дня. Их маршруты менялись каждый день, для того, чтобы замаскировать группу Перовской от полицейского наружного наблюдения. В группе работали И. Граневицкий, Н. Рысаков, А. Тырков, П. Тычинин, Е. Оловенникова, Е. Сидоренко и другие неустановленные историей народовольцы. Перовская и его группа целый день проводили на улице с начала декабря 1880 до 20 февраля 1881 года, изображая рассыльных, модисток, курсисток, студентов, уличных торговцев, разносчиков, зевак.
Игнатий Гриневицкий
На еженедельные собрания-отчеты наблюдательного отряда часто приходил Желябов, расспрашивавший об атмосфере и деталях царских выездов. Все результаты наблюдений Перовская ежедневно записывала в особую тетрадь. Первый месяц следить было особенно трудно, но через месяц все стало по своим местам. По будним дням Александр II в половине второго часа дня ездил в Летний сад по Миллионной улице мимо Марсова поля. По всему маршруту расхаживала многочисленная охрана в штатском и городовые. Окруженная шестью лейб-казаками карета – двое спереди, сзади, по одному по бокам, – на великолепных лошадях неслась очень быстро. Летний сад был обыскан и закрыт для публики. После полуторачасовой прогулки царь заезжал к родственникам или сановникам и возвращался в Зимний дворец. По воскресеньям примерно в это же время Александр ездил на развод гвардейских полков в Михайловский манеж. Карета летела по Невскому проспекту, через мост на Мойке, мимо Казанского собора, Гостиного двора, затем поворачивала налево на Малую Садовую улицу, и влетала в Манежный двор, по периметру окруженный конными жандармами и полицейскими агентами в штатском. Иногда царский выезд поворачивал налево по Большой Садовой, а затем направо по Итальянской улице подлетал в Манежу. На гвардейском разводе Александр II находился около часа, затем часто по Инженерной улице подъезжал к Михайловскому дворцу, где полчаса пил чай у двоюродной сестры, затем по Инженерной улице царская карета сворачивала направо на набережную Екатерининского
За два часа до выезда Александра II по царскому маршруту рассредоточивались охранники императора, городовые, приставы, околоточные, конные жандармы. Улицы, по которым должен был проехать Александр II, освобождались от ломовых грузовых подвод, извозчиков, подозрительных и просто пьяных. Внимательные наблюдатели о проезде императора легко могли узнать более, чем за час. Исполнительный Комитет прекрасно понимал, что взорвать царя им будет очень трудно, но император утвердил смертный приговор Квятковскому и еще двадцати революционерам, захватил Михайлова, а значит «Народная воля» будет убивать его до последнего бойца и патрона в револьверах.
На заседании Исполнительного Комитета было решено подкапываться под Малую Садовую улицу, между Невским проспектом и Манежем. У Малой Садовой, Инженерной улицы должны были при царском проезде находиться четыре метальщика новых кибальческих ручных бомб во главе с кинжальщиком Желябовым. Убить Александра II решили в воскресенье у Манежа. В будние дни на Миллионной улице перед Летним садом это было сделать совершенно невозможно.
В начале декабря 1880 года воронежские купцы из крестьян Евдоким и Елена Кобозевы, они же члены Исполнительного Комитета Юрий Богданович и Анна Якимова, сняли полуподвал в доме генерала Менгдена на углу Невского проспекта и Малой Садовой улицы. Через три месяца вывеска на этом доме «Склад русских сыров Е. Кобозева» стала известна в России и Европе.
В подвале были лавка, большой склад и жилая комната. Подвальное помещение было запущено, и Кобозев затеял ремонт, а заодно и подкоп. Чтобы не провалить дело, галерею рыли только члены Исполнительного Комитета Желябов, Исаев, Баранников, Колодкевич, Суханов, Фроленко, Ланганс, агенты Саблин и Тригони. Копали только по ночам из жилой комнаты, одну из стен которой обшили деревом, снимали вечером и устанавливали утром. В Петербурге было очень холодно, и в мерзлую землю трудно и медленно входил бурав. Землю складывали на складе, прикрывали рогожей, углем, дровами, сложно и очень рискуя каждый раз, вывозили ее на ломовых подводах, на которых привозили сыр в лавку. Землю сыпали и в большие бочки, прикрывая сверху двумя рядами сыров. Малая Садовая улица была зоной особого режима, по которой часто проезжал император, и риск для народовольцев был огромным. Богданович весь декабрь и январь изучал сорта и производство овечьих, козьих, коровьих, мягких, твердых, сычужных сыров, но разбирался в этом все равно плохо. Полицейский пристав околотка проверил паспорта Кобозевых по месту выдачи в Воронеже, и там все подтвердили. Подкоп мог быть легко обнаружен при обычном полицейском обыске лавки, и напряжение на Малой Садовой улице росло. Торговля сырами открылась в начале января 1881 года. В лавку зачастили соседние торговцы, быстро определили, что Кобозев плохой купец, а значит им не конкурент. Богданович сказал, что начинает новое дело, поэтому неопытен. Дворник, правда, быстро заметил, что Елена Кобозева, она же Анна Якимова, курит папиросы и иногда не ночует дома, но для доноса этого было еще мало.
Благодаря показаниям Гольденберга и Окладского Департамент государственной полиции собрал большой материал о способах, методах деятельности «Народной воли» и именах революционной партии. В Петербурге проверялись сотни сдаваемых квартир и тысячи паспортов приезжих. Окладский при перечислении фамилий, по которым жили народовольцы, назвал паспорт Агатескулова, по которому жил агент Исполнительного Комитета Г. Фриденсон. Проверку сотен названных Окладским паспортов проводила полиция, подчинявшаяся градоначальнику, и работавший в Департаменте полиции МВД Николай Клеточников ничего не знал. Полицейские установили по прописке адрес Агатескулова-Фриденсона, в ночь на 24 января 1881 года, арестовали его и устроили в квартире засаду. После ареста Михайлова, следившего за безопасностью партии, революционеры от усталости и нервного напряжения не соблюдали систему предупреждающих сигналов, по которой шторы, цветы, утюги, самовары, зонтики, игрушки на подоконниках окон конспиративных квартир должны были предупреждать о провале сменой своего положения в разное время дня. 25 января на квартире Фриденсона попал в засаду Баранников, которого тут же опознал Окладский. Его квартиру сразу же установили по паспорту, прописанному в полиции, и на следующий день на квартире Баранникова взяли Колодкевича, тут же опознанного Окладским. В квартирные засады попали член Исполнительного Комитета Златопольский и агент Тетерка. Весь день 27 января члены Исполнительного Комитета Якимова и Корба пытались предупредить Клеточникова, с которым после ареста Михайлова на связи был Колодкевич, ждали его на квартире, на улице, но Клеточников, узнавший о громких арестах, побежал к Колодкевичу предупредить о провалах и влетел в полицейскую засаду на его квартире. Его арест привел Департамент государственной полиции в столбняк и в ведомстве разразился скандал.