Тесные комнаты
Шрифт:
Уэйзи бросился к окну, яростно рванул форточку наверх, едва не выдрав ее из рамы, и высунув голову наружу в сгущавшуюся темноту разразился отборными ругательствами, оскорблениями, проклятьями и угрозами в адрес, казалось, всех и каждого, кто когда-либо жил на этом свете.
– Спускайся, Гарет, - донесся знакомый голос полицейского.
– Мы окружили дом и знаем, что Сидней с тобой... Выходите, сдавайтесь сами, и мы в два счета все это уладим...
В приступе паники, однако сохраняя с виду хладнокровие и по-прежнему твердо и предусмотрительно держа в руках ружье, Гарет повернулся к постели, где лежали "любовники".
Тогда
– Вот молодцы, ну и вперед, целуйтесь и обнимайтесь сколько влезет!
Затем, повернувшись к раскрытому окну, Гарет закричал стоявшим внизу людям: "Мы не выйдем, сами нас выкуривайте, поняли, ищейки сраные!"
Снизу раздался предупредительный выстрел и в Гарете вдруг высвободилась ярость, что так долго дремала внутри - она вырвалась наружу, сбросив с себя сонные оковы, и тогда он выстрелил в ответ, взяв на мушку человека внизу, ярко освещенного ручными фонарями и один из людей шерифа упал на землю.
– Я грохнул пидора, ухлопал гада!
– Гарет обернулся к постели.
Но при виде счастливого братского единения и любовного сплетения двух тел он на мгновение потерял дар речи, оцепенел и едва не лишился рассудка, как в самый первый день, когда Сидней пришел к нему в дом.
– А теперь, - Гарет вновь подобрался к кровати, вначале пригнувшись, и потом опять выпрямившись в полный рост.
– Хочу вам двоим кое-что сказать. Так что кончайте обниматься и слушайте.
Сидней заворочался и обернулся к нему, но только на секунду, чтобы сказать: "Иди вниз, Гарет. Марш!"
– Но я застрелил человека шерифа!
– Гарет протянул руку и тронул Сиднея.
– Слышишь, Сид? Убил его...
– Да, я понимаю, но ты что, не видишь?
– Он указал на Роя, которого не выпускал из объятий.
– Да что там он. А я? Ты же мой, Сид... ? Ведь правда? Отвечай.
Гарет отложил ружье, протянул к Де Лейксу руки и обнял его.
– Скажи, что ты мой, Сид.
– Я не знаю, Гарет, - отозвался Сидней и уронил голову на юношу.
– Что значит ты не знаешь?
Внезапно пуля, прилетевшая снизу, выбила верхнюю часть оконного стекла и отрикошетила от стены, однако никто из присутствовавших в комнате не обратил на это внимания.
– Даю тебе последний шанс, Сид, - с этими словами Гарет высвободился из его объятия.
– Послушай хорошенько... тут в подвале есть проход под землей. Он ведет в старые сараи салотопни. Можем там спрятаться, если пойдешь со мной... а потом вместе сбежим... Ты слушаешь? Вот что, Сид.... Кончай его обнимать... убери от него руки... Меня ты никогда так не обнимал... Ты любишь этого грязного выродка, да? Признайся, я же вижу. Ты любишь его в сто раз сильнее, чем меня. Я ведь не слепой!
С этими словами Гарет зашагал в дальний угол комнаты, осторожно ощупывая пальцами ружье, которое он держал в руках так бережно, словно оно было хрупким или могло растаять от слишком грубого прикосновения.
– Ты меня никогда так не любил, - продолжал повторять
– Очковтиратель... Лжец, убийца.... Выходит, все это время ты врал про то, как ты ненавидишь сына салотопа, а он тебя.
– Я всегда знал, что он меня любит, Гарет. Никогда этого не отрицал...- Говоря это, Сидней не сводил глаз с Роя Стертеванта, чью руку держал в ладонях.
– Ты не можешь любить такое отребье, Сид.
Сидней уронил голову на грудь точильщику ножниц.
Еще одна пуля, по-видимому тоже предупредительного выстрела, влетела в уже выбитое оконное стекло, однако на этот раз зацепила Сиднею руку, разметав фонтан кровавых брызг. Но ни Сидней, ни Гарет, ни Рой опять не повели и глазом.
Казалось, что снимается фильм, и все происходит по известному, заранее отрепетированному сценарию, а потому события не привлекают внимания и не встречают реакции, а то и вовсе остаются незамеченными.
– Хорош его слюнявить, он все равно мертвец Сид, пошли лучше со мной.
– Не могу, Гарей... даже если бы захотел, не смог бы. Не могу больше бежать. Я выдохся, вымотался и глубоко внутри у меня что-то переломилось. Мое место рядом с тем, от кого я так долго прячусь. Я это понял.
– Знаешь-ка что, Сид...? Ты....
Но тут стаккато пуль забарабанило по дому со всех сторон. Оглушительный голос в громкоговорителе вынес им предупреждение.
– Даю тебе пять секунд, чтобы услышать от тебя, что ты любишь меня больше, Сид, и что ты бросишь этого грязного уебка в которого так вцепился и пойдешь со мной... Либо ты со мной, Сид, либо-либо!
– Либо-либо что? Я и с места не сдвинусь. Я уже сказал тебе, что я набегался в своей жизни. Больше не собираюсь.
Гарет вскинул ружье.
– Раз так, предатель и ворюга покойников, отправляйся вслед за Браеном МакФи и этим грязным выродком, на которого ты так запал...
– Гарей!
– воскликнул Сидней, но пуля вошла ему прямо в раскрытый рот, а вторая пробила грудь, и в этот же миг, по странному совпадению, еще две пули, выпущенные снизу людьми шерифа, поразили его в голову и в руку, так что он завалился на тело Роя Стертеванта, который вдруг приподнялся и спросил: "а который час, кто знает?"
– В аду два, - ответил Гарет и дважды прострелил ему голову.
Полиции потребовался весь следующий день, чтобы выкурить Гарета из дома. Юноша был тяжело ранен и уже плохо соображал где он и кто он, однако по-прежнему был полон решимости биться до конца, и, как непрерывно сообщали по радио всем местным жителям (иные из которых вообще слушали приемник впервые) "вооружен и опасен, и закрывается от пуль телами двух приятелей, с которыми сам же хладнокровно расправился".
Ни в новостях по радио, ни в полицейских сводках почти не упоминалось о еще одном мертвом теле. А именно о Браене МакФи. Жителей, конечно, поставили в известность о том, что его выкопали из могилы, извлекли из гроба и привезли в дом, для совершения, как полагали власти, некоего ужасного ритуала. Но в формальном языке отчетов просто не находилось слов чтобы объяснить подобное, а потому вскоре о вырытом из могилы теле перестали упоминать и в газетах и в радио эфире. И даже когда спустя время провели расследование, то прояснилось немногое. Однако об этом происшествии шептались на каждом углу и местные никогда его не забыли.