Три цветка и две ели. Второй том
Шрифт:
– Как же это невыносимо! – не сдержался Рагнер, опять услышав покашливание.
– А я привык. Уже и не хватает чего-то, когда его кашля не слышу: как на отдыхе, а не на службе…
– Да он удивителен, – согласился Рагнер. – Как то сразу дает понять, что для счастья нужно мало – всё-то лишь бы более никогда его не слышать!.. А ты? Давно на побегушках у лысого свиристеля?
– Пару минут назад я был четвертым человеком в Канцелярии, и ты меня боялся! – напомнил ему Аргус.
– Я бы не радовался на твоем месте… – вздохнул Рагнер. – Был у лысого свиристеля в гостях, в его большущем доме у Лидороса?
– Да… был. Это разве скверно?
– А после обеда долгие беседы ни о чем с ним вел, так?
– А что тебе не нравится? – с раздражением спросил Аргус. – Я дорожу службой и стараюсь, как могу. Сам видишь: другие уже отдыхают, а я здесь… Я заслужил доверия господина Кальсингога честно. И, кстати, это низко обзывать за недостатки внешности, а должность канцлера высока и почетна. Сам король доверил ему Большую печать, и с ней свою волю! Меня обижает твое неуважение к Канцелярии, и когда ты обзываешь канцлера свиристелем, тем более лысым. Ну и что, что лысый?
– Аргус, – оторопел Рагнер. – Ну не обижайся… Что же я всех обижаю… Ты прав, нет ничего такого в лысине. Отец короля Ивара вошел в Историю как Лысый, и ладно: благородного орла не оскорбляет ни лысина, ни шепелявость, а Кальсингог бесится, поскольку самовлюблен и знает, что он мелкая птица. Я же уважаю достойных людей, а не должности. И извини, тебе неприятно будет это знать, но если Кальсингог тебя приметил, то тебе не радоваться надо. Когда ты привыкнешь к новой должности и власти, он устроит проверку – захочет знать, что ты выберешь: службу или честь. Если честь, то эту службу потеряешь.
В тишине отчетливо прозвучало покашливание, доносившееся из коридора
– Почему ты мне раньше этого не говорил? – хмурил брови Аргус.
– Пугать заранее не хотел… Да и не думал я, что ты приглянешься лысому свиристелю. Он любит подлецов, какие еще не знают, что они подлецы, а ты не такой… И еще я уверен, что ты справишься. Что-нибудь, как всегда, придумаешь! Аргус, мне опять твоя помощь нужна. Не хочу углубляться… Словом, со мной прибыла Маргарита, и она остановилась в доме Магнуса. Сам знаешь, что такое Мягкий край и какой он не мягкий… А на меня она сердита. Гордая она… От меня не хочет услуг, но нужно охранять дом и пьянь портовую гонять с улиц. Наши демоны убьют еще соседей ненароком… Можешь выделить людей или мне дядю просить?
– Могу, я теперь много чего могу. Я утром найду время и сам ее навещу, чтобы понять, что требуется.
– Спасибо.
Послышался шум и топот ног – на лестнице показалось семь мужчин, настолько спешащих, что они не заметили Рагнера и не сняли перед ним своих шляп. Четверо бросились бежать на третий этаж, а другие, окликнув Аргуса, устремились вглубь темного коридора и пропали там.
– Мне надо идти, – сказал Аргус. – Минут через девять направлю к дому Магнуса воинов из королевского полка. Она их даже не увидит.
Они обнялись и расстались. Но только Рагнер спустился на середину лестницы, Аргус появился снова.
– Забыл сказать: Мирана, Линдсп и его… взрослая дама сердца исчезли. Куда-то съехали. И я не знаю куда.
– Так и знал, что добром это не кончится! – громко прокричал в пустом здании Рагнер, и ему ответило эхо:
– Нчится… мчится… ица…
И раздалось покашливание.
– Я спешу, – спокойно ответил Аргус. – Мне из-за гостей из княжества Баро не до Мираны.
– Конечно, сам ее найду… А с Енриити-то хоть всё в порядке? А то Маргарита и за это на меня взъелась. Лорко еще не?..
– Не! – улыбнулся Аргус. – С Енриити всё славно, она умненькая.
Он исчез из вида, а Рагнер крикнул ему вслед:
– Не забудь о Маргарите!
– Не забуду ни за что! – донесся до него громкий голос Аргуса, и опять ответило эхо:
– За чтооо?.. что?.. тоо…
И, конечно, закашлял Инглин Фельнгог!
***
Выйдя из Канцелярии, Рагнер быстро побежал к Большому дворцу, избрав на этот раз для подъема на холм, вместо лестницы, левый спуск; в длинном вестибюле дворца он стремительно пронесся мимо скучавших там слуг (многие даже успели ему поклониться), далее вылетел на еловую аллею и по ней, едва запыхавшись, достиг Малого дворца.
Его ждали – смотритель дворца проводил герцога Раннора на третий этаж, в южное крыло, где, в самом его конце, для племянника короля отвели уединенные и просторные покои: целый коридор, шесть спален и одну гостиную. Рагнер обрадовался, увидав на кровати свой парадный камзол – Соолма уже погладила его и почистила. Еще она нагрела ему воды для бритья. Так, лишь благодаря Соолме, он опоздал в Тронную залу всего-то (всего-то?!) на две триады часа, а не явился на глаза короля к обеду.
В Тронной зале происходила церемония знакомства: король, его семья, придворные и просто жившие в Лодольце аристократы впервые видели гостей – принца и герцога Баро, а те – их. «Черный стул» Рагнера с полотном веселой Смерти над змеем позорно пустовал – поэтому племянник заслужил от дяди пару гневных взоров. «Знал бы ты, как я бежал! – ответили светло-карие глаза голубым. – И куда! На самое скучнейшее действо в мире!»
Церемония знакомства и впрямь была крайне скучна. Женщины из родни короля стояли в ряд у стены, на длинном, низком возвышении, справа от трона и по левую руку короля, не участвуя в беседах; с другой стороны от трона таким же образом вставали канцлер и его помощники. Стулья расставлялись полукругом перед возвышением; мужчины из монаршей семьи, в порядке убывания, от самого старшего до младшего, сидели справа от трона, перед женщинами, гости – напротив них, слева, но по правую руку короля. Толпа придворных, образовав два полумесяца, глазела на то, как неторопливо общаются гости и король. Завтра ожидалась намного более веселая церемония обмена подарками, и король Ортвин разрешил Рагнеру на нее не являться.
Тронная зала удивляла и своими великими размерами, и простотой отделки: белесую штукатурку веселила лишь багряная кайма по низу высоких стен; напольные плиты из гладкого камня складывались в сероватые, спокойные, геометрические узоры. Зато резной потолок, подсвеченный круглыми лампадофорами, восхищал – наверху то бушевало море, то цвели сады. Порталы дверей, будто врата храма, оделись в арки и полуколонны, испещренные каменным кружевом; три размашистых, полукруглых окна демонстрировали вечнозеленый лабиринт; разноцветные бархатные подушки-тюфячки лежали на дубовых скамьях вокруг залы. Вошедший туда сразу обращал внимание на дальнюю стену, где яркий и пестрый ковер дорожкой спускался по стене к двухместному массивному трону, широкому и грубому – этому дубовому престолу исполнилось лет пятьсот! Его высоченную спинку застилало золотисто-голубое покрывало с гербом короля, над троном, на ковре, среди багряного фона, закрутился голубой водоворот, из центра какого светило солнце – полубог-получеловек, согласно древним верованиям лодэтчан. Сейчас на троне вместе с королем сидела Хлодия, а пятилетняя Ольга, устроившись между родителями, от скуки болтала ножками. Королева Маргрэта тоже опустилась на стул – церемония знакомства близилась к завершению.