Тысяча городов
Шрифт:
Он сомневался, что Шарбараз пошлет особо вежливого убийцу, и поэтому без особых угрызений совести открыл дверь на стук. Когда он обнаружил Елиифа, стоящего в коридоре, он подумал, не совершил ли он ошибку. Но евнух не был вооружен ничем, кроме своего языка, который, хотя и был ядовитым, сам по себе не был смертельным. «По причинам, недоступным моему пониманию и далеко выходящим за рамки твоих изысков», - сказал он Абиварду, - «тебя вызывают к Шарбаразу, Царю Царей, да продлятся его дни и увеличится его царство».
«Я иду», - ответил Абивард, поворачиваясь, чтобы быстро помахать Рошнани. Закрывая за
Прекрасный евнух начал отвечать, остановился и наградил его взглядом, столь же ядовитым, как и его обычная речь. Не говоря ни слова, он повел Абиварда через лабиринт коридоров к тронному залу.
На этот раз Абивард не был изолирован, как будто страдал от смертельной и заразной болезни, путешествие заняло гораздо меньше времени, чем тогда, когда его, наконец, вызвали к Шарбаразу прошлой зимой. У входа в тронный зал Елииф нарушил молчание, сказав: «Смею ли я надеяться, что вы помните требуемую процедуру с вашего последнего появления здесь?»
«Да, большое тебе спасибо, мама, ты можешь осмелиться», - сладко ответил Абивард. Если Елииф собирался возненавидеть его, что бы он ни сделал, у него не было большого стимула оставаться вежливым.
Елииф повернулся и, с дрожащей прямой спиной, прошествовал по проходу к отдаленному трону, на котором сидел Шарбараз. Не так уж много знати присутствовало у Царя Царей в этот день. Те, кто был там, насколько Абивард мог догадаться по их лицам, не предвкушали зрелища кровавой бани, как это было с придворными и знатью, когда Абивард предстал перед своим повелителем в последний раз.
Елииф отступил в сторону, с прямой линии подхода. Абивард подошел к брусчатке, предписанной для простирания, и опустился на колени, а затем на живот, чтобы почтить Шарбараза, Царя Царей. «Величество», - пробормотал он, его дыхание затуманило блестящий мрамор плиты.
«Встань, Абивард, сын Годарса», Сказал Шарбараз. Он не стал удерживать Абиварда в прострации дольше обычного, как это было на предыдущей аудиенции. Однако, когда он заговорил снова, его голос звучал далеко не радостно при виде своего шурина: «Мы глубоко опечалены тем, что вы позволили Маниакесу и его видессианским бандитам не только нанести серьезный ущерб земле Тысячи городов, но и, сделав это, уйти невредимыми, захватить один из городов на видессианском западе, который сейчас находится под нашим контролем, и оттуда бежать морем в город Видесс».
Он был опечален, не так ли? Абивард почти сказал что-то откровенное и потому непростительное. Но Шарбараз не собирался заманивать его в ловушку подобным образом, если такова была его цель. Или он просто был слеп к ошибкам, которые помог совершить? Расскажут ли ему о них такие, как Елииф? Вряд ли!
«Ваше величество, я тоже опечален и сожалею о своей неудаче», - сказал Абивард. «Однако я рад, что во время предвыборной кампании Машизу ничто не угрожало и он оставался в полной безопасности».
Шарбараз ерзал на троне. Он был тщеславен, но не глуп. Он понял то, чего не сказал Абивард; эти невысказанные слова, казалось, эхом отдавались в тронном зале. Ты отправил меня на поиски моей собственной разношерстной армии. Ты хотел держать мою семью в заложниках, пока я буду это делать. А теперь
Позади Абиварда поднялся слабый, почти неслышный гул. Придворные и знать в зале тоже смогли уловить это неслышное эхо.
Шарбараз сказал: «Когда мы посылаем командира против врага, мы ожидаем, что он будет соответствовать нашим требованиям и ожиданиям во всех деталях».
«Я сожалею о своей неудаче», - повторил Абивард. «Ваше величество, конечно, может назначить мне любое наказание, какое ему заблагорассудится, в наказание за эту неудачу».
Продолжай. Неужели ты настолько слеп к чести, что будешь мучить меня за то, что я не смог сделать невозможное? Снова раздался ропот, говоривший о том, что придворные снова услышали, что он имел в виду вместе с тем, что он сказал. Проблема была в том, что Царь Царей мог и не заметить. Единственными тонкостями, на которые Шарбараз был склонен обращать внимание, были те, которые представляли опасность для него, которую он был склонен видеть независимо от того, была ли она реальной. Цари царей часто умирали молодыми, но они всегда быстро старели.
«В этом случае мы будем благосклонны, учитывая трудности, с которыми вы столкнулись во время кампании», - сказал Шарбараз. Это было настолько близко, насколько он когда-либо был близок к признанию своей вины.
«Благодарю вас, ваше величество», - сказал Абивард без цинизма, который он ожидал использовать. Решив воспользоваться тем, что казалось Шарбаразу хорошим настроением, он продолжил: «Ваше величество, вы позволите мне задать вопрос?»
«Спрашивай», - сказал Царь Царей. «Мы твои суверены; мы не обязаны отвечать».
«Я понимаю это, ваше величество», - сказал Абивард, кланяясь. «Что я хотел бы спросить, так это почему, если вы не были недовольны - возможно, я должен сказать, не слишком недовольны - тем, как я провел кампанию в стране Тысячи Городов прошлым летом, вы отозвали меня из моей армии в Машиз?»
На мгновение Шарбараз выглядел не как правитель, который использует королевское "мы" так же автоматически, как дышит, а как обычный человек, застигнутый врасплох вопросом, которого он не ожидал. Наконец он сказал: «Этот курс был навязан нам теми, кто находится здесь, при дворе, чтобы мы могли изучить причины вашего провала».
«Главную причину легко увидеть», - ответил Абивард. «Мы видели это, ты и я, когда прошлой весной ты послал меня против Маниакеса: у Видессоса есть флот, а у нас нет. Это дает Автократору огромное преимущество в выборе того, когда и где нанести удар, а также в том, как он может скрыться. Если бы мы уже не знали так много, кампания этого года показала бы это ».
«Если бы у нас был флот...» С тоской произнес Шарбараз.
«Если бы у нас был флот, ваше величество», - прервал его Абивард, - «Я думаю, я бы положил город Видесс к вашим ногам. Если бы у нас был флот, я - или Михран марзбан - могли бы преследовать Маниакеса после того, как он напал на Питиос. Будь у нас флот, он, возможно, никогда бы не направился к Питиосу, зная, что наши военные корабли находятся между Питиосом и столицей. Будь у нас флот ...