У черты заката. Ступи за ограду
Шрифт:
— Вы соображаете, что делаете? — спросил он. — Я вам говорю: это кончится скандалом!
— Нет, нет, — поспешно ответила она, — я чувствую себя совсем хорошо, и потом это последний. Больше я не буду, правда.
— Ладно, дело ваше, — пожал он плечами. — Итак, вы сказали, что через год получите звание бакалавра. Что же вы думаете делать после этого? Поступить на юридический факультет?
— После этого я думаю выйти замуж, — важно сказала Беатрис. Она отодвинула свой коктейль и открыла сумочку. — Я вам покажу моего жениха. Он в Штатах, я тоже туда поеду.
Она протянула Жерару кожаную книжечку-футляр, в каких носят фотографии. Открыв его, Жерар увидел снимок молодого человека квадратных очертаний — квадратный ежик на голове, квадратный подбородок, квадратные стекла очков. Квадратный юноша улыбался по-американски, во весь рот.
— Какой жизнерадостный молодой человек. Кто он?
— Жених, — сказала Беатрис, на минуту оторвавшись от соломинки. — Мой жених.
— Я понимаю. Но кто он вообще такой, этот ваш жених?
— Он авиационный инженер, строит самолеты, понимаете?
— Теперь да, — улыбнулся Жерар, возвращая ей снимок. — Симпатичный у вас жених, поздравляю.
— О, он чудный человек, Джерри… Вы просто представить не можете, какой он хороший. Я так его люблю! А у вас есть невеста?
— Невеста? Почему именно невеста? Человека моего возраста уместнее спросить, есть ли у него жена.
— Жены у вас нет, это я вижу, — возразила Беатрис, кивком указав на его руку.
— А, это… Это ни о чем не говорит, мисс Шерлок Холмс, кольцо я потерял.
— Вы и другое потеряете, привяжите ниточкой. Смотрите, как оно болтается. Это сапфир? Красивое, очень… Так вы женаты?
— Женат, женат. Послушайте лучше, какая красивая вещь. Вы еще в состоянии двигать ногами?
— Угу, пойдемте…
Они опять вышли на танцевальную площадку. Беатрис стала вдруг молчаливой. Жерар слегка отодвинул от себя девушку и посмотрел ей в глаза.
— Что это вы загрустили, Трисс? Вспомнилось что-нибудь печальное?
— О нет… — Беатрис очнулась от своей задумчивости и бегло улыбнулась. — Просто… я сейчас подумала о Фрэнке. Конечно, я ему напишу о сегодняшнем вечере, что тут такого? Но если бы я…
Она замолчала, покусывая губы.
— Ах, это все так сложно, Джерри… Он самый хороший в мире, я убеждена в этом, но почему у него всегда есть на все ответ? И как он может меня понять, если я сама себя не всегда понимаю?
— А вам непременно нужно, чтобы вас понимали?
— Конечно, Джерри, — кивнула она. — Но только это очень трудно — понимать другого человека, я не говорю, что именно меня, будто я такая сложная и непонятная, — вовсе нет, во мне нет никакой сложности, — а понять человека вообще, понимаете? Другого человека. А Фрэнк все понимает, и меня тоже. То есть ему так кажется, что он понимает, а на самом деле… — Беатрис вздохнула.
— Трисс, люди вообще редко понимают друг друга до конца. О «полном понимании» мечтают в молодости, а на самом деле оно вовсе не так необходимо. Важна любовь, а все остальное придет со временем…
— Да, но… Вы тоже не совсем меня понимаете сейчас, или я не умею сказать толком… Смотрите: один человек видит все сложным и хочет в этом сложном разобраться, а для другого все просто, и он смеется, когда ему говорят, что есть какая-то сложность. Вы думаете, такие люди могут быть счастливы вместе?
— Безусловно, если они любят друг друга, — кивнул Жерар.
— Вы и в самом деле так думаете?
— Слово чести, Трисс.
— Ну, тогда…
— Что?
— Ничего. — Беатрис плутовски сморщила нос. — Давайте танцевать, Джерри, я больше не хочу никаких умных разговоров… Ой, уже конец! Ну ничего, пока посидим.
Вернувшись на свое место у стойки, она подперла кулачком щеку, гоняя соломинкой плавающий в стакане кубик льда. Жерар спросил еще коньяку и стал раскуривать трубку, окутавшись облаком дыма. Когда дымовая завеса рассеялась, он с удивлением заметил, что уровень жидкости в его рюмке понизился ровно наполовину. Беатрис с озабоченным видом тянула через соломинку свой «физз».
— Где мой коньяк? — строго спросил он.
— Я немного влила сюда, — отозвалась она, не поднимая головы и глянув на него из-под ресниц. — Знаете, очень вкусно.
— Да вы что, окончательно с ума сошли? Энрике, перемените у сеньориты ее коктейль!
— Нет, нет! — запротестовала Беатрис, обеими руками прикрыв стакан. — Не нужно, Джерри, я больше не буду, пожалуйста.
— Ах так? Ладно, я умываю руки. Пейте что хотите и сколько хотите, дело ваше.
— Ну не сердитесь, Джерри! Со мной ровно ничего не случится, правда. Зачем ссориться из-за пустяков?
— Из-за пустяков? — зловеще переспросил Жерар. — Увидим. Вы говорите, ваш отец известный человек?
— В определенных кругах, я думаю… Его «Анализ франко-аргентинских отношений в эпоху диктатуры Росаса» имел большой успех. Ему по поводу этой книги писал даже сам Висенте Саэнс.
— И вы считаете, что дочери известного историка прилично напиваться?
— Я не напилась, Джерри. — Беатрис взмахнула ресницами и посмотрела на него невинным взглядом.
— А я говорю — вы уже напились, nom de Dieu! Подождите еще полчаса…
— Зачем вы ругаетесь, Джерри? — укоризненно сказала Беатрис. — Я ведь понимаю по-французски.
— Тем лучше, nom de nom!
— Не нужно ругаться. Расскажите лучше о вашей жене. Почему вы не привезли ее сюда?
— Потому что это не место для молодой женщины — понятно вам? И вообще она сейчас за границей.
— Путешествует, да? Какая счастливая…
— Вы любите путешествовать? — покосился на нее Жерар.
Беатрис вздохнула.
— Я никогда не путешествовала по-настоящему… я даже Аргентину знаю очень плохо. Где я была? — Она пожала плечиками. — Немного на юге — Неукен, Барилоче — и потом в Кордове. Ну, не считая здесь — Мар-дель-Плата, Некочеа, Тандиль… Разве это путешествия! Подумать, что на свете есть столько экзотических стран — Индия, Россия, а тут приходится сидеть в этой скучной Аргентине… Знаете, на Сан-Мартин, возле пассажа Гуэмес, есть такое агентство путешествий, «Экспринтер»? Мне по службе часто приходится бывать в тех местах, так я всегда зайду туда хоть на минутку, хотя бы почитать расписания пароходов, воздушных линий… Можно вообразить себе, что сама собираешься куда-то ехать.