У неё была слишком хорошая память

Эксбрайя Шарль

— «Семь футов под килем»!

Старик, рассерженный, замолчал.

— Если вы знали, зачем спрашивали?

***

Остаток дня Кларенс провел с Пенелопой. Они гуляли по холмам, окружавшим Ланфорд. Девушка рассказала ему о своей жизни, простой, безмятежной, которую не нарушали никакие яркие события. Сердце Кларенса забилось сильнее, когда он узнал, что, несмотря на то, что ей уже девятнадцать лет, у неё никогда не было парня. В Ланфорде ее никто не интересовал. Сержант заметил, что она была права. Она поведала, что никогда не бывала в Лондоне и уже три года понемногу откладывала деньги, чтобы съездить в столицу. Наступал вечер, и, несмотря на то, что еще была ранняя весна, он был тихим и теплым. Этот девонский вечер волновал лондонца, он все больше и больше чувствовал себя сельским жителем. Он воображал себя пастухом, пасущим в долине овец и мечтающим о своей возлюбленной с чертами Пенелопы, которая ждет его у теплого

очага. Он очнулся, представив, как бы рассмеялся Толстяк Морган, узнав о его деревенских мыслях. Но если сыщику Скотланд-Ярда было трудно превратиться в пастуха, то ничего не могло помешать молодой жительнице Ланфорда перебраться в Лондон в качестве супруги многообещающего офицера. Он отважился спросить свою спутницу, каким она видела в своих мечтах своего любимого, и, усматривая во всей этой истории чудодейственную волю Всевышнего, услышал, что он походил на него, Кларенса. Он обнял Пенелопу за плечи, она мило и доверчиво склонила голову ему на грудь и услышала, как неистово забилось его сердце. У сержанта возникло бешеное желание поцеловать девушку, но он удержался, полагая, что должен уважать ту, которую уже представил себе как миссис Брэдфорд. Потом, в порыве откровенности, он открыл ей, что никогда не разговаривал с подобным созданием и что он был не клерком, а сыщиком. Узнав, что она обнималась с сотрудником Ярда, девушка вся растаяла от радости. В голову ей пришли впечатления, почерпнутые из многочисленных романов, который она прочитала. Сержант мог бы воспользоваться этим порывом литературной чувствительности, но это было не в его принципах. С интересом он узнал, что у Пенелопы были мать, отец-лесничий, старший брат-земледелец, младший — матрос во флоте Ее Величества и, наконец, замужняя сестра. Все это племя носило фамилию Фиексми, за исключением сестры, которая стала Свайнстоун. Кларенс был на седьмом небе от счастья. Он был в том состоянии эйфории, когда все кажется чудесным: и голубые глаза Пенелопы, и душистые весенние сумерки. Однако счастливым минутам приходит конец, и Брэдфорд вспомнил о строгих нравах британских железнодорожников, которые не станут задерживать поезд ради того, чтобы дать ему возможность побыть еще несколько минут наедине с Пенелопой. Они подошли к вокзалу окольным путем и под свисток паровоза обменялись многообещающим рукопожатием. Пенелопа пообещала, что, как только сможет, приедет в Лондон и сразу же придет в Ярд, а Кларенс призвал в свидетели девонское небо и начальника вокзала, который жестами показывал свое нетерпение.

***

Брэдфорд прибыл в Паддингтон около двух часов ночи и сразу же позвонил Моргану, который дома ждал звонка своего помощника. Он надеялся заснуть, как победитель. Когда объявился Кларенс, он был погружен в «Психологию вкуса» Бриана Саварена.

— Алло! Это вы, Брэдфорд? Ну что?.. Как-как?.. О чем это вы?.. Я интересуюсь не Пенелопой Найтон, а Глорией Найтон!.. Умерла?.. Похоронили? Это нас меньше интересует. Очень жаль. Но вы все-таки узнали?.. Что же вы не называете?.. «Семь футов под килем...» Но это песня не из Девона!.. Она с севера?.. А! Вот в чем дело!.. Очень хорошо, ура! Вы молодчина! Можете спокойно идти спать, убийца у нас в руках. Нам остается лишь установить причину убийств, впрочем, в отношении двух последних все ясно. Но почему Филлис Балеброк? Мы узнаем это завтра, а в воскресенье я приглашу вас полакомиться телячьими почками по-вернисонски. Спокойной ночи!

Поджидая такси, Брэдфорд с беспокойством думал, что же это такое «телячьи почки по-вернисонски»? Кларенс с недоверием относился к кулинарным способностям Толстяка Моргана, маленькая кухня которого была похожа на лабораторию; все в ней было странным и смущало сержанта. И зачем усложнять свое существование; когда так легко открыть банку консервов или поджарить баранью котлету? Он бы лучше остался в воскресенье дома и помечтал о Пенелопе. И только открывая дверь своей комнаты, Кларенс понял, что Джордж-Герберт распознал убийцу и дал понять, что Кларенс его тоже знает. Но о ком, черт возьми, могла идти речь?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На следующее утро, увидев отдохнувшее, улыбающееся лицо Толстяка Моргана, Брэдфорд окончательно понял, что близка расплата за Филлис Балеброк, Дору Карпентер и Кромвеля.

— Кларенс, как вы нашли Девон?

— Великолепный! Я там уже бывал, но только на южном побережье. В глубине он тоже чудесен. Уверен, что вам бы там тоже понравилось.

— Скорее, нет. Еда там наверняка такая же скверная, как повсюду в Англии.

— Но девонцы симпатичные!

— Правда?

— Просто не представляете! Когда я вошел в «Девонскую розу», солидная матрона с недоумением отнеслась к моей просьбе поджарить яичницу.

— Насколько я понимаю,

сержант Брэдфорд, у вас странное представление о хорошем приеме гостей!

— Но я еще ничего не сказал о Пенелопе!

— Пенелопа? Что же это за создание с таким многообещающим именем?

— Это очаровательная девушка, у которой есть мать, отец, брат-земледелец, другой брат-моряк и сестра замужем в Сомерсете, все это чудесно, верно?

— Боже мой...

Раздосадованный таким непониманием, Кларенс пустился в детальное описание своей экспедиции в Ланфорд, а Джордж-Герберт, внимая сначала с легким изумлением, скоро окончательно запутался в истории, где все смешалось; женщина, похожая на дракона из страшной сказки, старый пират с леденящим взглядом, колдунья, беседующая с мертвецами, и молоденькая пастушка, будто вышедшая из французского романа XVIII века, а может, и из шекспировского Арденнского леса. Старший инспектор громким окриком заставил Брэдфорда замолчать, и тот остановился па полуслове.

— Дорогой Кларенс, не знаю, кем на самом деле является мисс Пенелопа, которая, кажется, вскружила вам голову, но если каждый раз, когда я посылаю вас в командировку по Великобритании, вы будете возвращаться влюбленным, то побьете рекорды таких опытных сердцеедов, как Дон Жуан и Казанова!

— Если бы вы увидели Пенелопу...

— Я не видел ни Пенелопу, ни Перл, но…

— Перл?

В этом «Перл?» было столько безотчетного удивления, что Джордж-Герберт поднял руки к небу.

– Кларенс, вы меня пугаете! Я все больше и больше думаю, что мне скоро придется призвать вас к ответственности за полигамию. Молчите! Ничего мне больше не говорите об этой молодой гречанке, прогуливающейся по холмам Девона и весьма оригинальной тем, что у неё большая семья! Забудьте прекрасный пол и, прошу вас, вернитесь к своим профессиональным обязанностям. Я уверен, что кроме сентиментальных и романтических похождений, вы выполнили поручение, которое я вам дал, и что благодаря вашим сведениям мы схватим преступника.

— Простите, шеф, но кто это?

От изумления у Толстяка Моргана перехватило дыхание.

— Кларенс Брэдфорд, вы хотите сказать, что, несмотря на массу сведений по этому делу, вы все еще не догадываетесь, кто может оказаться убийцей?

— Уверяю вас, что...

— Но это просто поразительно! Мне бы нужно написать рапорт и указать на отсутствие у вас вдумчивости и рвения. Пусть вас опять отправят патрулировать! Вот что значит бегать за пастушками! Вы забываете о главном в вашей профессии! В наказание и чтобы дать вам возможность осмыслить недостойное поведение, я ничего не скажу вам об убийце, и если вы хотите поработать головой в другом направлении, чем обольщение девушек в Лондоне и Девоне, то постарайтесь сами установить имя того, кто зарезал троих нам подобных. А чтобы остудить вашу кровь, предлагаю немного поупражняться. Пройдитесь по всем банкам и поинтересуйтесь, в каком из них есть счет у троих джентльменов, имена которых я вам написал, а когда вы найдете эти банки, то попросите копии банковских операций, которые имели интересующие нас клиенты за последние две недели.

***

Маргарет Литтлвист была типичной англичанкой, ее свежее, розовое личико могло бы служить рекламой туалетному мылу любой марки. В детстве она была девочкой-скаутом, которой гордились наставницы, а когда родители отправили ее в Лондон попытать там счастья, они совсем не беспокоились, зная, что их дочь всегда будет следовать принципам, которыми, они ее прочно снабдили, за неимением приданого. Маргарет вела ничем не омрачаемое праведное существование, пороков у неё было не больше, чем пылинок на мебели комнаты, в которой она жила в течение пяти лет, у миссис Бэмлтон, в Блумсбери.

Девушка полностью не верила в преступления, о которых с жаром сообщали газеты (она никогда не читала целиком ужасные рассказы жадных до сенсаций журналистов), именно поэтому то, что ей рассказал жених о сумасшедшем Морисе (так как речь могла идти лишь о сумасшедшем), совершенно выбило ее из колеи. Джек уверял ее, что старик не мог быть виноватым в покушении на бедную девушку, но, тем не менее, он изменял жене, и если даже он и не был убийцей, был достоин презрения. Она хотела бы, чтобы Джек после женитьбы не посещал эту ужасную компанию. Замужество не должно было повлиять на прямую жизненную дорогу, которую она для себя выбрала. Вместо того чтобы двигаться по ней одной, она будет иметь спутника, и дорога станет более легкой. Сначала одиночество, потом супружеская пара, позднее дети. Все было четко решено и расписано. Свою дочь Маргарет воспитает так же, как была воспитана сама. Джеку обещали маленькую квартирку в Паддингтоне, недалеко от Гайд-парка, где дети смогут гулять. Позднее, намного позднее, когда они уйдут на пенсию, то уедут в Кент, в родительский дом. Существование там будет спокойным, без всяких непредвиденных событий. Мисс Литтлвист терпеть не могла непредвиденных событий, усматривая в них признак бестактности.