Укради у мертвого смерть
Шрифт:
Супичай и Дроздов пригубили за встречу.
Креветки, лангусты, крабы, кальмары и морские черви с распаренной и разваренной зеленью, сладкую свинину и буйволятину, пропитанные специями, клейкий «лаосский» рис ели не торопясь, изредка обмениваясь короткими замечаниями и советами касательно блюд. Молчание не тяготило профессионалов. Не стоило приступать к серьезной беседе, забыв про остывающие яства.
По второму глотку сделали за наметившееся сотрудничество.
Лотосовый кисель принесли, когда они говорили о футбольном матче между университетскими командами. Посмеялись
— Раз уж мы заговорили об успехах бизнесменов, — сказал Супичай и замолчал, свертывая салфетку с колен.
Дроздов ждал.
— Раз уж мы заговорили о них?
— В этом городе, господин Дроздов, несколько дней находился гражданин вашей страны Севастьянов. Насколько нам известно, он уехал в Сингапур. Кажется, он встречался с представителями «Индо-Австралийского банка» и «Бэнк оф Америка». Не помню точно с кем. Да это и не столь важно...
— Что же показалось вам важным, господин Супичай?
— Небольшая пустячная история, не подтвержденная пока доказательствами... История о связях некоторых держателей акций «Индо-Австралийского» с героиновым бизнесом. Бангкокское отделение банка подозревается в использовании в качествеСтиральной машины дляочистки грязных денег от этого бизнеса и переводаих в обычный финансовый оборот, то есть срастания с «голубыми», как мы говорим, деньгами.
— Итак, Севастьянов?
— Выявлена была слежка за ним в гостинице «Амбассадор». Затем стало известно, что его снимали телеобъективом в аэропорту перед вылетом в Сингапур. Кроме того...
Супичай поворошил на дне пиалы ложечкой остатки кисельной гущи. Он ждал проявления интереса к теме.
— Кроме того? — спросил Дроздов.
— Мне неприятно вторгаться в частную жизнь ваших сограждан... Однако пришлось, поскольку слежка велась и за его отношениями интимного свойства с русской леди, женой первого секретаря вашего посольства господина Немчины...
Капитан справился с записью на костяной пластинке, вставленной в его портмоне.
— Госпожой Клывды... Прошу извинить мое произношение.
— Имя произнесено безупречно, господин Супичай, — сказал Дроздов.
– Клавдия... Кто же проводил слежку? Спецслужба третьей страны?
Капитан большим пальцем стер надпись на пластинке. Захлопнул портмоне.
— Не берусь утверждать, что именно так, господин Дроздов. Агентурное наблюдение велось известной в наших краях частной фирмой «Деловые советы и защита», предоставляющей платные услуги на основе соответствующих соглашений. При этом мне представляется, что здесь-то, как говорится, и стоит основная точка... Владелец «Деловых советов и защиты» является отцом директора бангкокского отделения «Индо-Австралийского банка», с которым господин Севастьянов имел деловой контакт.
— Вы предполагаете сбор компрометирующих материалов партнерами на Севастьянова? А если это рутинная проверка серьезности его деловых намерений?
— Господин Дроздов! Проверять серьезность деловых намерений государственных служащих вашей страны ни одному здравомыслящему человеку не придет в голову. Государственный служащий есть государственный служащий, и за его поступки отвечает правительство или правительственное учреждение. Не так ли? Для деловых людей нашего мира нет необходимости в проверке полномочий или серьезности людей вашего мира, если они приезжают сюда... Мы вправе только предполагать все остальное.
— Попытку компрометации?
— И все остальное. Частная агентура, бывает, нанимается правительственными службами. Вербовка, например, через третье лицо...
— С какой же целью?
— Мы не всезнайки, господин Дроздов.
— Ваша практика, дорогой капитан, — сказал Дроздов, — как и ваш опыт... Вы разрешите обращаться к ним? Смотрите-ка... «Индо-Австралийский» — стиральная машина. Связан с фирмой «Деловые советы и защита» самыми родственными узами. Севастьянов вступает в переговоры с главой бангкокского отделения «Индо-Австралийского» и немедленно оказывается под наблюдением «Деловых советов и защиты». Это не партнерство, а скорее противостояние!
— Вполне логично предположить, что идет какой-то сложный и тщательно скрываемый спор. Активность проявляет Севастьянов. Может быть, «Индо-Австралийский» не хочет выплачивать каких-то сумм организации, которую представляет Севастьянов. Допустимо, что и не сам банк, а кто-то из его значительных клиентов... Возможно также, деньги, которые хочет вытянуть Севастьянов, срослись с грязными. Их бы и рады возвратить, чтобы покончить со спором, да не в состоянии. Снять большую сумму с какого-то счета — значит привести в движение тщательно скрываемую цепь связей, тянущуюся к стиральной машине... А мы немедленно уловим это движение и выявим ту ее часть, которая пока еще для нас — пунктир... Может так быть?
Дроздов кивнул.
— Отсюда и слежка за Севастьяновым... Вы знаете, насколько это дорогое удовольствие. А ради друзей или дружественных партнеров на такого рода расходы, господин Дроздов, не идут...
— Весьма ценные соображения, — сказал Дроздов.
Супичай встал из-за стола первым. Он-то знал все-таки,
что перед ним подполковник.
После трапезы всякий клиент «Чокичая» получал свой автомобиль со стоянки отмытым до зеркального блеска.
Вписываясь в поворот скоростного шоссе, проложенного по эстакаде над Бангкоком, в своей мощной «тойоте-крессиде», Дроздов скорее по привычке, чем надобности, взглянул в зеркало заднего вида. Все реже в последние месяцы тянулись «хвосты». Отделались от страхов, которых набирались в американских школах?
Дроздов пропел:
— Все хорошо, прекрасная маркиза! Все хорошо, как никогда! Дела идут совсем прилично, за исключеньем пустяка...
Но пустяков, которые бы отравили легкую радость за Севастьянова, не выискивалось.
«Вот тебе и бухгалтер, вот тебе и тихоня», — подумал консул.
Текст донесения в Москву почти сложился, когда дежурный посольства на Саторн-роуд, заметив на экране монитора наружной телекамеры консульскую машину, раздвинул автоматические ворота.
Едва открыв дверь в мезонин, Дроздов услышал дребезжание телефона.