В гостях у сказки, или Дочь Кащея

Веселова Янина

– А дальше? – едва слышно спросила Люба, которая и верила, и не верила старой ключнице.

– Дальше - хуже, - поджала губы Лукерья.
– Берендей с папашей в горе горьком. Уразумели дурни, что провели их как щенков сопливых кинулись тогда на поиски коварной Царь девицы. Да куда там. Моревна от них и убегать-то не стала - на хитрость пошла. Обернулась она чернавкой и во дворец царский пробралась. ?рокралась в покои Василисины и давай няньку, к тебе, Люба, приставленную, морочить . Чтоб хватала она малышку новорожденную и уносила в другой мир. Ибо в этом нету спасения для несчастной

малышки. Обхитрила она бабу, заморочила, упросила тебя, Любаша, в руки свои черныe отдать!

– Как это? – ахнула Люба.

– Колдовством, вестимо, - многозначительно сказала Лукерья, как будто это все объясняло.
– Схватила Марья Моревна тебя, прижала к костлявой груди и отняла силу волшебную, усыпила ее до поры до времени, заговорила кровь.

– Ничего не понимаю, – призналась Люба.
– Что она со мной сделала?

– Она в натуре тебя в мир без магии заслала, – не выдержал татуированный. – И бабку Галю в придачу по этапу пустила.

– Но совсем уж без волшебства миров не бывает, что–то да есть в каждом, - задумчиво почесал бороду ?гафон. – Нечисть, она везде живет. Вот и у вас домовые встречаются, и лешие,и мелoчь всякая. Неважно. Главное, что поставила Моревна няньке твоей условие. Мол , если ?е хочешь обратно вернуться, чтоб девочку в лапы нечисти отдать, лечи всех без отказа. ?отому как сила такая ?алине от рождения дадена была, светлыми богами была отмечена нянька. Мол, эта сила малышку защитит и от зла укроет.

– Злата-серебра Моревна ей щедро отсыпала, не поскупилась, - опять заговорила ключница.
– На первое время и вообще... И отправила прочь отседова. Так вы с Галиной и оказались незнамо где, а после ее смерти... Нянька ведь померла?

– Преставилась, – ответил вместо Любы блатной.

– Вот тебя домoй и утянуло!
– торжественно завершила свою речь Лукерья.

– Если бы домой, - все ещё не верилось Любаше.
– Меня в храм Лады выдернуло на свадьбу с Терминатором, то есть Степаном исправилась она.

– ?охож, мля буду, - бессовестно заржал ?латон. – Как есть Терминатор. Тока башка деревянная - счастье свое не разглядел.

– Совпадение, – отмахнулась ключница.
– У Лады над тобой власти нету! Мы - дети и внуки Чернобога. Он - нам власть . Ну и Велес маненько, – ради справедливости добавила она.
– А остальные умоются. Вот! Поэтому в случае чего и развод организовать можно! И похороны Терма этому Натору, - язык у захмелевшей бабульки немного заплетался.

– Я в эту историю поверить не могу, уж извините, – набралась храбрости Люба. – Такое чувство, что просто сказку услыхала. И потом, кто же верит нечисти?

По мере того, как девушка говорила, на лицах присутствующих расцветали все более широкие улыбки.

– ?равильно, царевна, баешь, - одобрил банник. – Себе верь, себя слушай.

– Любавушка с детства такая, - перестал бычить татуированный Платон.
– Сколько себя помню она всегда умной да рассудительной была.

– А ты правда с нами в Москве жил?
– не выдержала Люба.

– А–то с кем же? – обидeлся домовой. – Забыла, что ли как хлеб с солью мне на антресоли клала? Табуреточку подставляла и лезла. Маленькая, худенькая, в чем только душа держится. Вытянешься

в струночку, дверцы распахнешь и хлебушек ложишь. Хозяюшка моя, - расчувствовался он.

– Кладешь, – автоматически поправила Люба.
– А сюда ты как попал? Ты же к дому привязан вроде?

– Я когда тебя затянуло, чуть ума не лишился, следом кинулся. Думаю, не жить мне без хозяйского тепла и радости. Ринулся бакланом последним, и вот. Тута теперь.

– ?очему же сразу не показался?

– Таился, – признался ?латон, - выжидал удобного момента, а сам тем временем все выглядывал да разнюхивал. Ты ж меня не выгонишь?

– Нет, конечно. Только дома у меня теперь нету.

– Будет, зуб даю, - отмахнулся от такой малости домовой.
– Боярыни Ираида Макаровны передний зуб, - хищ?о улыбнулся он.

– Ну, с твоим появлением у нас, голубка, разобрались. Теперь о другом думать будем, – Лукерья отодвинула от себя стаканчик, потом поглядела на него и перевернула вверх дном для надежности. Типа все, завязала.
– В имении тебе несладко придется. Значит, надобно тебя отсюда переправлять в Тридевятое царство.

– ?равильно, – поддержал с полки Соловей. – ? я провожу.

– И я, - подхватился Платон. – Я от тебя, Любушка,теперь шага не сделаю.

– И куда меня?
– насторожилась она.
– В смысле к кому?

– К родне. Дядьев да теток у тебя как собак нерезанных, - гулко захохотал банник.
– Вернее, как змей. Целое кубло. И все как на подбор.

– Погодите, а Кащей,то есть отец?
– остановила веселье Люба.
– Что с ним?
– потребовала ответа, глядя в вытянувшиеся хари собутыльников. – Он же бессмертный? – добавила совсем тихо.

– В темнице он царевой, – тяжело вздохнув, призналась Лукерья. — Не выпустили его. ?обоялись гнева Кащеева. И то сказать, Василисушку угробили, тебя потеряли, как им перед Кащеем оправдываться. Вот и бросили на вечную муку в казематах Берендеевых.

– Но это же кошмар, - содрогнулась Люба.
– Его же спасать надо!

– До родни твоей, хозяйка, доберемся и спасем!
– грохнул кулаком по столу ?латон,и вся нечисть в единoм порыве завыла, заулюлюкала , поддерживая его.

– Как есть спасем, - пообещала Лукерья.
– А пока что время позднее, спать пора. Ты, милая, глазки закрывай и отдыхай. О плохом не думай, денек от силы два тут перетерпи, пока мы с лешим насчет открытия пути договоримся.

– И ещё пару делишек порешаем, – нехорошо улыбнулся Платон. – Уродам, что обидели тебя, небо с овчинку покажется.

– За каждую каплю крови ответят, – поддержал банник.

– За каждую слезинку, - сжал руки в кулаки Агафон.

– За каждую минуту, что ты не в себе была, – прищурил глаза Соловушка.

– Да и баечника позвать нужно, - в отличии от мужиков Лукерья, улыбалась почти мечтательно. И это было по-настоящему страшно.

***

Ночь словно собирающаяся на свидание молодка щедро украсила черную косу свою драгоценными звездами, напоила дыхание сладкими ароматами фиалок и свежестью росы, накинула на точеные плечи сотканный из речных туманов плащ и милостиво кивнула соловьям, дозволяя петь, наполняя всю округу чарующими трелями.