В садах чудес
Шрифт:
— Но где же он, этот свиток Познания?
— Сейчас ты узнаешь.
Я живу на свете уже много лет, гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Не всегда я был одинок. Много, много лет тому назад у меня был сын. Злые духи искусили его свитком познания, и он погиб. Тогда я удалился в этот храм, где в далекой моей юности меня учил еще мой дед. Я много знаний передал сыну, но знания эти не спасли его. Злые духи не знали, где искать свиток Познания. А он был погребен вместе с телом моего сына. Злые духи поселились в этом храме вместе со мной. Они не могли причинить мне зло, но караулили каждый мой жест, каждое слово, надеясь, что я случайно выдам тайну. Они знали, что одинокий человек часто
Я бы молчал и в бреду, но злым духам ведомы многие свойства человеческой натуры. И вот, пока я лежал и горел в лихорадке, вдруг мне явился призрак моего сына. Я увидел его, как живого, юного и веселого, сердце мое сжалось от боли. Смутно я сознавал, что не его я вижу перед собой, не его чистую душу, но призрак, сотворенный волею злого духа. Но я был ослаблен болезнью и внешние впечатления воздействовали на меня сильнее внутреннего убеждения.
Сын присел возле меня на циновке и тихо стал жаловаться на свое бытие, на то, как тяжко не видеть дневного света. Эти жалобы надрывали мне сердце. Но вот он поднялся, собираясь исчезнуть. И, сломленный, измученный, я невольно выкрикнул:
— Верни мне свиток! Принеси его и тебе полегчает!
Тотчас же призрак исчез. Раздался злобный издевательский хохот. Глумливый гнусавый голос тянул, искажая мои интонации:
— Ве-ерни сви-иток! Те-ебе по-олегча-ает! Бе-е! Р-р-р!
Я понял, что злые духи узнали мою тайну.
— А почему же вы погребли свиток вместе с телом вашего сына? — спросил Сет Хамвес. — Но простите, я, быть может, причиняю вам боль этим вопросом?
— Нет, это логичный вопрос. То было предсмертное желание, последняя воля моего сына, переданная мне верным нашим слугой.
— Но говорите же, расскажите, что было дальше.
— Была ужасная ночь. Злые духи издевались надо мной. Голоса их не смолкали…
Пауль вспомнил, что этот глумливый тягучий голос он слышал из уст чудовища на заброшенном кладбище. Чудовище повторяло, издевательски-глумливо растягивая, его слова о познании… И до этого он слышал голос, говоривший с такими же интонациями… Регина! Тогда, в их первый вечер!..
— Мне страшно, — произнес Сет Хамвес. Должно быть, ему передались ощущения Пауля…
— Может быть, не следует мне рассказывать все в подробностях? — задумчиво и озабоченно спросил жрец.
— Нет, расскажите. Я хочу знать о той ночи.
— Я лежал на циновке навзничь. А надо мной разверзлась чернота. Сполохами проносились в ней глумливые свиные рыла и кошачьи морды и чудовищные лица. Подмигивали, высовывались раздвоенные жала.
Я закрыл глаза, но это не принесло спасения. Тогда я нашел в себе силы и стал просить бога о милости. И добрый Нун прогнал злых духов и ниспослал мне сон. Наутро я проснулся здоровым.
— Но почему же добрый Нун позволил духам выведать тайну?
— Злые духи сильны и хитры. А боги честны и прямодушны, и не могут быть иными, и не должны быть иными. Поэтому и нелегка борьба со всеми этими злыми духами.
— Этот свиток и сегодня в погребении вашего сына?
— Да, он там. Но злые духи не могут сами взять его. У них есть лишь один путь — соблазнить человека и хитростью отнять у него свиток. Так что, берегись искушения. Не раскрывай свиток, не читай слова, написанные там.
— Я должен взять этот свиток из могилы? — голос Сета Хамвеса дрогнул.
— Да. Тебе предстоят нелегкие испытания. Злым духам подвластны пространство и время. Но и ты не безоружен. Ты наделен силой воли. И если ты откажешься, я не стану принуждать тебя, не рассержусь и не обижусь.
— Я исполню вашу просьбу. Но где погребен ваш сын?
— Отсюда до того места семь дней плавания по Нилу. В самом устье найдешь ты пустынный маленький остров. Корабли никогда не пристают к этому острову, тебе придется плыть на лодке. Об этом острове идет дурная молва, говорят, будто там обитают злые духи. И это правда. Но некогда остров этот был прекрасным и цветущим. Я жил на этом острове. И звался этот остров Домом чародея.
В те времена храм Нуна славился далеко вокруг. Мой отец был верховным жрецом этого храма. Он многому обучил меня. Я не употребил полученные знания во зло, но и не принес много добра людям.
— Когда же это было? — спросил Сет Хамвес. — Я не слышал об этом ни от отца, ни от деда.
— Ты и не мог слышать. Ни отец твой, ни дед, ни даже прадед и прапрадед еще и не родились тогда.
— Сколько же вам лет? Впрочем, быть может, это излишнее любопытство…
— Я прожил на этой земле уже тысячу лет. В это трудно поверить, но это так.
— Я верю вам. Но говорите же, говорите. На что же вы употребили знания, переданные вам вашим отцом?
— В те далекие, незапамятные годы неподалеку от храма находилась старая гробница. Давным-давно спустились туда разбойники и вынесли все, что нашлось ценного. Не знаю даже, кто там был погребен. Должно быть, этот человек любил веселье или сам был музыкантом. Стены пустой гробницы были пестро расписаны изображениями танцоров и музыкантов. Я любил спускаться туда и разглядывать изображения. Постепенно я стал узнавать в лицо каждого изображенного. Разглядывая стены, я обнаружил, кроме музыкантов и танцоров, изображения пахарей и пастухов, и слуг и служанок, исполняющих разные домашние работы.
Особенно привлекло меня изображение одной девушки, играющей на арфе. Я выделил ее из всех остальных девушек, а их было много, по большей части танцовщиц. Часами я мог любоваться ею.
Легко понять, что случилось дальше. Я стал молить бога Нуна, верховным жрецом которого был мой отец, оживить мою красавицу. И, представь себе, мое желание исполнилось. Когда я в очередной раз спустился в гробницу, она ласково приветствовала меня.
Разумеется, я таился от отца, пока все не вышло наружу. Дело в том, что милые ласки моей красавицы начали надоедать мне. Не то чтобы я хотел совсем оставить ее, но возникло желание испробовать обычных земных объятий обычной земной женщины. И ведь с красавицей я мог встречаться только в склепе. Короче, однажды, купаясь в Ниле, я заметил молодую женщину, которая купалась чуть поодаль. Я приблизился к ней. Несколько мгновений притворной стыдливости, затем она заговорила со мной. Это была жена одного из небогатых торговцев, приютившихся при храме. Она пекла медовые лепешки, а муж ее продавал это нехитрое лакомство. Она знала, что я сын верховного жреца. Ее нагое тело показалось мне совсем свежим, сильным, тугим и соблазнительным. Я видел, что она и сама хочет вступить со мной в телесную близость. Но едва я хотел сказать ей об этом, как почувствовал, что у меня отнялся язык. Я отчетливо осознал, что не смогу приблизиться к этой женщине. Я отвернулся, вышел на берег, оделся и отправился домой. Позднее эта женщина распустила слух о том, что я святой подвижник. А я понимал, что бог Нун напоминает мне, что не должен я пренебрегать его дарами. Я решил получить прямой ответ. Пришел ночью в храм, возложил дары на алтарь и спросил бога, состоит ли его желание в том, чтобы я никогда ни с одной женщиной, кроме красавицы из гробницы, не вступал в телесную близость? И вдруг ночью стало светло, как днем. Это длилось лишь миг, но я понял, что таково желание бога, чтобы я довольствовался лишь одной женщиной, той, которую сам вымолил у него.