Вашингтонская история
Шрифт:
Оба молчали. Вот показались очертания пристани в зареве огней. Земля. «Вашингтонская земля», — подумала Фейс.
— Дейн, — шепотом взмолилась она, ибо с возвращением на землю к ней вернулся судорожный страх, — Дейн… увези меня из Вашингтона… сейчас… сегодня же!
Он покачал головой…
4
«Какая же я идиотка, — думала Фейс. — Как могла я надеяться!» В таких делах самое правильное ждать худшего и радоваться, если это худшее не свершилось. Дейн предупреждал ее, чтобы она не рассчитывала на благоприятный исход дела, но она была неисправима и все-таки надеялась.
Стоя вместе с Дейном перед внушительным
«Место, где вершится правосудие, священно».
Она тихонько взяла руку Дейна и крепко сжала.
— Послушай, Дейн, а они сами верят в это? — взволнованно спросила она.
— Конечно, верят, — ответил он. — Но искренность веры одно дело, а то, к чему эта вера ведет — совсем другое. Пример тому — американизм: все прославляют его, но каждый толкует по-разному. Правосудие — понятие абстрактное, и я всегда люблю уточнять: правосудие для кого и в чьих интересах.И когда под таким углом зрения посмотришь на правосудие, то оказывается, что оно зависит от времени, места, класса и социального кодекса. О, это страшно интересная штука! Но сейчас нас занимает правосудие на практике, а не в теории. Войдем?
Она нерешительно подняла на него глаза. Взгляд его, серьезный и суровый, сразу смягчился, и он улыбнулся Фейс такой теплой задушевной улыбкой, что она затрепетала от счастья.
— Войдем! — сказала она и тотчас поняла, что ей незачем искать в себе мужества, ибо достаточно присутствия Дейна.
В неярком солнечном свете здание отбрасывало огромную тень, а вход в него, рассчитанный, очевидно, на гигантов, казался черной дырой, ведущей в пещеру Циклопа, с двумя раскрытыми, безукоризненно отполированными стальными дверями. У Фейс было такое ощущение, словно, как только они войдут, двери автоматически захлопнутся за ними — навеки. Стремясь избавиться от этого наваждения, она при виде часового в форме изобразила на лице вымученную улыбку. Но тот не улыбнулся ей в ответ.
Пока они ждали лифта, Дейн спросил:
— Волнуешься?
Он мог бы говорить полчаса и не выразить того, что прозвучало сейчас в его тоне. Фейс улыбнулась — на этот раз без всякого принуждения.
— Я просто счастлива, — сказала она, — от того, что мы вместе.
В действительности же она дошла до такого состояния, что ни на минуту — ни днем ни ночью — не могла забыть о своем деле. Сколько она ни пыталась взять себя в руки, во сне все тревоги и страхи вырывались на волю, и она бежала, бежала от чудовищ, которые гнались за ней. И по сравнению с ужасом этих снов, сегодняшняя реальность даже радовала ее.
Признав тщетность дальнейших апелляций и пересмотров дела, Дейн воспользовался престижем своей фирмы и добился приема в самой высокой инстанции — у генерального прокурора. Он решил выяснить раз и навсегда, как далеко правительство намерено пойти в отношении Фейс. К делу примешивалось столько усложняющих обстоятельств, столько проводилось параллельных дознаний и столь многие организации оспаривали друг у друга право решать судьбу Фейс, что Дейну представлялось самым правильным повидать человека, который властен решать, будет ли Фейс подвергнута судебному преследованию или нет. «В личной беседе, — рассуждал Чэндлер, делясь своими мыслями с Фейс, — вероятно, легче будет распутать клубок клеветы и доказать правду». Если он сумеет хотя бы добраться до верхов, это уже будет чудом, думала Фейс, — слишком хорошо она знала, какие трудности возникают при получении подобных аудиенций. И когда Чэндлер все-таки добился приема, Фейс была поражена и обрадована, и возродившиеся надежды не казались
В комнатах, снабженных установками для охлаждения воздуха, царила прохлада, особенно приятная после уличной жары, — одного этого было достаточно, чтобы приободриться и повеселеть. Фейс с Дейном молча прошли по толстому ковру в приемную, и Дейн, почтительно обратившись к секретарю, назвал свое имя, имя своей спутницы и цель визита.
Молодая, хорошо одетая женщина с вкрадчивыми манерами взглянула на календарь.
— Да, — сказала она безразличным тоном, — у меня тут значатся ваши фамилии. Будьте любезны подождать минутку.
Она нажала кнопку и проговорила в микрофон селектора:
— Миссис Вэнс и мистер Чэндлер из «Стерлинг, Харди, Хатчинсон и Мак-Ки».
В ответ послышался женский голос, раздраженный, с металлическими нотками:
— Пригласите их присесть. Генеральный прокурор еще не пришел. Придется подождать. — И в селекторе раздался щелчок.
— Придется подождать, — механически повторила секретарша. — Присядьте, пожалуйста.
Дейн кивнул и, слегка нахмурившись, придвинул Фейс обитый кожею стул. Они закурили и принялись старательно изучать портреты, висевшие на стенах.
Но морщины на лбу Дейна не разглаживались.
Когда сигареты подошли к концу, Фейс успела досконально изучить все портреты. Хотя лица были самые разные, — иные с баками или с бородками, — они до странности походили друг на друга своим выражением. У Фейс мелькнула мысль, что эти люди на портретах, должно быть, так спесивы, потому что занимали важные посты. Только такие, как Линкольн, способны держать в своих руках власть и не возгордиться.
Мысли Фейс лениво текли по этому руслу, ей было необычайно хорошо и хотелось спать. Она радовалась уже тому, что новый решающий разговор пусть ненадолго, но все-таки откладывается. После каждого такого разговора она чувствовала себя внутренне опустошенной, выжатой, как лимон. Она даже удивлялась порой, откуда у нее вообще берутся силы. Но ни одно человеческое существо не знает предела своих сил в борьбе, пока борьба не затронет его лично, — Фейс была уверена, что это так. По-видимому, большинству людей и в голову не приходит, насколько они выносливы.
Она подумала о Дейне и тотчас взглянула на него. Боже, что это с ним: лицо у него стало серым и мрачным. Казалось, он сейчас вскипит и наговорит грубостей. Сердиться из-за какой-то задержки — как это на него не похоже. Сколько, однако, они здесь сидят? Она взглянула на ручные часы: ого, почти сорок минут! Чэндлер нервно сложил кончики пальцев, даже не замечая, что он делает. Фейс подумала, что руки иногда больше выдают его, чем слова или поступки. Нередко они как бы живут сами по себе и больше подходят для человека, занимающегося физическим трудом, чем юридическими головоломками. Кем он хотел быть на войне?.. Ах, да, пулеметчиком. А сейчас в его длинных сильных пальцах чувствовалась огромная сила. Он был готов к борьбе.
Она положила руку на плечо Дейну, как бы желая его сдержать. Он нетерпеливо поежился.
— Что-то неладно, — сказал он тихо. — Никто не входит и не выходит — точно все в отпуске.
— Может, про нас забыли? — прошептала она, почти желая, чтобы это было так.
Он качнул головой и поморщился:
— При таком количестве карточек и досье?! Это невозможно!
Внезапно селектор захрипел, они вздрогнули, а секретарша оторвалась от каких-то бумаг. «Попросите миссис Вэнс и мистера Чэндлера войти!» — произнес голос так громко, что в комнате пробудилось эхо. Казалось, произошло чудо и невидимые фанфары возвестили о том, что всевышний ждет их.