Вечернее утро
Шрифт:
– Нет уж, Джон, поезжай сам, - между тем заартачился Вася.
– Вася!
– сурово сказал Джон.
– В мои-то годы! Как ты себя ведешь?
– Но ты же знаешь, что у меня жена беременная!
– Ну и что?
– А то, что он меня сглазит, это отразится на жене, и она родит урода!
Так препирались они, а Лев Александрович, сильно нервничая, расшифровывал смысл диалога. Получалось, что мальчишка Вася женат; в этих местах поселился некто таинственный, который чем-то терроризирует население - все настолько бояться сглаза, что женщины со страха рожают уродов. Дело оборачивалось гораздо серьезнее, чем выглядело. Впрочем, прямой угрозы еще не было, и Лев Александрович немного успокоился. А еще он догадался, что они только с ним говорят на этом ужасном эсперанто, а между собой - очень хорошо по-русски с едва уловимым английским акцентом.
– Они считают нас неполноценными, как Ваньку с Юзеком, - сообразил Внутренний Голос. Лев Александрович решительно встал. Ребята разом замолчали, испуганно переглянувшись.
– Товарищи, прошу мне объяснить, что со мной произошло, и где я нахожусь.
– Это вы сначала объясните, кто вы такой и что делали у Стирмы!
– не менее решительно потребовал Джон.
– Она сама привела меня в вашу глупую деревню!
– закричал Лев Александрович.
– Эта девушка спасла меня от верной смерти! Не мог же я отказаться от ее гостеприимства, тем более, что переночевать негде!
– Чем вы больны?
– прокурорским тоном спросил Джон. Разгневавшись, он даже стукнул кулачком по столу.
– Ах ты сопляк! Да я тебе сейчас уши надеру!
Лев Александрович двинулся к Джону. Вася загородил было собой своего шефа, но Лев Александрович ногой отпихнул его, как кошку, и тот, как кошка, отлетел к двери. Лев Александрович, сам не зная для чего, поднял Джона вместе со стулом, но приподняв, растерялся: у мальчика старчески слезились глаза. Крохотными ручками он вцепился в бородищу Льва Александровича, повис на ней, а кресло грохнулось. Между тем находчивый Вася заколотил пяткой в двери, вбежали Ванька с Юзеком, и через две минуты отчаянной возни Лев Александрович нашел себя в тесной каморке с дырой под дверью.
– Никакого уважения к правам человека, - ворчал Внутренний Голос, Лев Александрович потирал ушибленные места. Ему трудно было вздохнуть, гудело в затылке и болел указательный палец - кто-то укусил. Сквозь двери доносились вопли: стонала женщина, справа плакал навзрыд, кажется, мальчик, а в глубине коридора хором пели что-то незнакомое.
– Сижу за решеткой в темнице сырой, - сострил Внутренний Голос.
– А нечего было нарываться.
– Сам сорвался.
– А ты подзуживал.
– Я себя мужественно сдерживал. Это ты первым оскорбился.
– А в рукопашную бросился ты, а не я.
– А чего они хамят!
– Оба мы хороши.
– Вот и терпи.
– Тут, наверное, клопики водятся.
– В этой, с позволения сказать банке прекрасные условия для умозаключений.
– Вот и давай поупражняемся. Кто такой Великий Босс.
– Местный Пол Пот.
– А кто такой Добря, одну из жен которого видели у Великого Босса?
– Добря поставляет ему наложниц.
– Не хулигань. Этот Джон оказался не мальчишкой, а стариком. Помнишь того плешивого лодочника? Он тоже оказался стариком. Они тут все такие?
– Бог с тобой. Лева! Если бы на Землю спустился гуманоид и увидел верблюда, неужели он вообразил бы, что на Земле все горбатые?
– Спасибо. Наверное, нам действительно повезло: мы дважды столкнулись с двумя частными случаями, и они еще не дают повода для обобщений.
– Не дают, Лева.
– А как все это понять?
– Давай заткнем уши и поразмыслим хорошенько еще раз, но с другого конца.
– Давай.
– Начнем издалека - с происхождения жизни на Земле. Годится?
– Годится.
– Где-то мы с тобой читали, что рибосома, отвечающая за организацию кода в ДНК, у всего живого на планете совершенно одинакова. Например, рибосома сине-зеленой водоросли точно такая же, как и у человека.
– Верно.
– Более того: эта самая рибосома найдена в породах возрастом три миллиарда семьсот миллионов лет. А Земле, как говорил космонавт Джефсон, на днях исполнилось четыре с половиной миллиарда лет, верно?
– Ну и что?
– А то, что в то время, когда на планете даже в помине не было коротких белковых образований, эта самая рибосома уже существовала в готовеньком виде. Откуда она взялась?
– С Луны свалилась.
– Вот именно! Есть такая версия, что жизнь на планету была случайно занесена из космоса одним из метеоритов. В качестве первой живой обитательницы сформировалась силикальцитная бактерия, которая питалась, представь себе, гранитом!
– Несладко ей было.
– Ей было хорошо! Попробуй она родиться, например, на планете, где и в помине нет гранита!
– Логично, валяй дальше.
– Так вот, она родилась на Земле. Питаясь гранитом, эта силикальцитная бактерия оставляла после себя чернозем! Эти благородные твари и по сей день выполняют на планете свою святую миссию, хотя необходимость в их деятельности уже отпала.
– Не умничай, а говори дело.
– Хорошо, ближе к делу. В далекой древности наша Луна была случайно захвачена земной массой и стала естественным спутником. Этого могло и не произойти, следовательно, на Земле могло не случиться приливов и отливов.
– И что из этого следует?
– А то, что морская тварь, оставаясь на берегу после отлива, в конце концов не приспособилась бы к суше, и кто знает, какими дельфинами мы, Home Sapiens, выглядели бы сейчас.
– Лева, нужен вывод.
– Вывод неприличный. На протяжении всей эволюции жители планеты только тем и занимались, что пожирали друг друга. Чтобы выжить, одни прятались, другие убегали, третьи усложнялись. Все высшие организмы, в частности, обзавелись запасными частями. Стало быть, угоди первобытная бактерия на планету, где условия жизни совершенно не походили бы на земные, то насколько вероятно, что эта первобытная бактерия в конце концов превратилась бы именно в симметричное существо с двумя руками, с двумя ногами и, извини меня, с Внутренним Голосом? Насколько вероятно, что житель другой планеты обязательно должен походить на человека с планеты Земля?