Веха
Шрифт:
Со стороны, глядя на нашу троицу, можно было подумать, что трое друзей спешат куда-то и весело о чём-то разговаривают. Школа находилась от того места, где мы проживали, минут в двадцати ходом, а если поспешать, то минут за десять можно было и добежать.
Мне всё нравилось. Буквально всё. Я даже на какое-то время, позабыл свою родную Малышевку, своих родных, близких, друзей, которые остались там. Мне нравился даже этот воздух, этот шум, пусть и небольшого, но города. Я увидел много чего интересного, а главное свет, который предоставлял возможность читать, и заниматься хоть всю ночь. А читать я любил, но из-за наступления темноты, эта возможность исчезала. Долго заниматься под лампу не разрешал отец, и постоянно ворчал, намекая на то, что надо экономить керосин, который завозили к нам в деревню одни-два раза в месяц, да и наливали всего по литру. Были ещё и свечи, но на чердаке с ними было опасно, вокруг сено и если что, то и спрыгнуть не успеешь. Каждый год у нас в деревне кто-нибудь и горел. Тогда тушили всей деревней, боясь, чтобы огонь не перекинулся на соседний дом, или сарай.
Придя в школу, я сдал свои документы, после чего меня зачислили в восьмой класс. Занятия начинались в восемь утра, так как школа работала в две смены. Детей было много, и все в одну смену не вмещались. Меня устраивала первая смена, потому что я привык просыпаться рано, и был рад этому обстоятельству.
Мария преподавала в начальных классах, а Сашка кроме директорства, вёл ещё и историю, иногда, когда кто-нибудь заболевал, то он подменял учителя, и мог спокойно преподавать математику, географию, литературу. Однажды проводил уроки даже по физкультуре, хотя сам спортсменом и не был. Просто он был человеком ответственным и скрупулёзным во всём. Мы с детства над ним частенько подшучивали по этому поводу, на что он только улыбался, и никогда не обижался. Дрова так и не научился колоть!
После того, как всё было сделано, мы с Машей отправились домой, а Санька остался в школе. К нему приехали из РОНО с какой-то проверкой, вот он нас и прогнал домой, чтобы ему не надоедали.
– Павлуш! – сказала Мария, едва мы отошли от школы. – Давай я тебя в кинотеатр свожу! Хоть раз кино нормально посмотришь! Всё равно делать пока нечего, а тётя Галя за Лидой присмотрит!
– Да я не против, только денег у меня нет на кино! – ответил я смущённо и виновато улыбнулся. – Отец оставил немного, сказал только, что осенью потом привезёт с мамой!
– Господи! Да у меня есть на кино! – засмеялась Маша, и потащила меня куда-то в сторону от нашего дома.
Кинотеатр находился прямо в центре Почепа, на краю огромной площади. Напротив него стояла большая, высокая церковь с золотыми куполами. Вокруг неё был построен высокий забор из металлических прутьев, а вход во двор был через огромные ворота, которые были раскрыты настежь. Возле ограды переминались несколько упряжек с лошадьми, да толкались, как, собственно, и везде, люди. Возле кинотеатра тоже толкались люди, и даже боялся, кого ненароком зацепить, чтобы не обидеть.
Мария, видя мою застенчивость, засмеялась, и полезла между людьми, расталкивая их локтями, чтобы пробиться поближе к кассе, а я остался чуть в стороне от этой толпы. Никто не обращал внимания на Марию, продолжая беседовать между собой. Да у нас бы уже в деревне точно по морде надавали бы за такое вероломство. Просто мне предстояло привыкнуть к жизни в городе, где каждый жил своей жизнью, не обращая внимания на остальных.
Мария появилась минут через десять и, схватив меня за руку, потащила к входным дверям в кинозал. В руках у неё было два билета, которые она протянула контролёру. Женщина с каменным лицом, стоящая в дверях, посмотрела на билеты, слегка их надорвала, и молча пропустила нас в зал.
Я впервые в жизни оказался в настоящем зале, в котором стояли деревянные, длинные лавки. Больше половины мест уже были заняты, и Мария, всё также, держа меня за руку, потащила меня на свободные места почти в середине зала.
Через пятнадцать минут зал полностью был заполнен, и началось кино. Сначала был потушен свет, а затем, где-то сзади нас застрекотало, и перед нами осветился большой, белый экран. Для меня всё было в диковинку. Кино называлось «Дезертир». Оно рассказывало о немецком парне, который с делегацией прибыл в СССР и, узнав о жизни в нашей стране, решил остаться в Советской России, чтобы обучиться делу коммунизма, после чего вернуться в Германию, и начать борьбу с империализмом у себя в стране.
Я смотрел кино с открытым ртом, и не замечал, как на меня посматривала Мария. Она смеялась надо мной, над моим выражением, но ничего не говорила. Скажет она только через неделю, когда мы все вместе снова оказались в этом кинотеатре на просмотре другого фильма. Вот тогда она и рассказала Александру, как я смотрел кино тогда с ней.
После фильма, мы отправились домой, и уже в пять часов вечера были на месте. Александра ещё не было, и Мария ушла к себе, а я направился к тёте Матрёне, которая стояла возле калитки, поджидая меня.
– Что-то ты, Павлуша, припозднился-то к обеду! – произнесла она, едва я подошёл к калитке, пропуская меня во двор. – Дело молодое! Наверное, где-то гуляли с Машкой-то?
– Ну, какое дело, тётя Матрёна? – воскликнул я, даже покраснев от неожиданности. – Саня на работе задержался, а меня Машка в кино затащила! Вот и все дела! Я такое впервые-то увидел! К нам в деревню привозят кино, но показывают на простыню, да и как зря, больше непонятно, чем понятно!
– Да, ладно! Не серчай, сынок! – примирительно произнесла Матрёна, и подтолкнула меня в спину. – Иди, умывайся, да за стол, а я пока тебе кушать приготовлю, а то я-то уже час, как поела, всё тебя ждала, а ты всё не идёшь!
После обеда я решил полежать, да почитать книгу. Книга называлась «Крестоносцы» и я никак не мог её начать читать дома из-за постоянной занятости с утра до ночи. Её мне привёз Саня на день рождения, и с тех пор она покоилась одна.
Тётка куда-то ушла и в доме воцарилась исключительная тишина, которой никогда не было в нашем доме. На улице было светло, тихо и относительно тепло для этого периода времени, всё-таки конец августа, и в это время, как правило, начинались дожди, но не в этом году.
Сорвав ещё одно яблоко, я поудобнее устроился на кровати, рядом с открытым окном, и углубился в чтение. Сашка прибежал ко мне, когда уже стало сереть на улице, а в комнате становилось сумрачно, и я включил свет, чтобы продолжать читать книгу, которая захватила меня. Вслед за ним, в комнату вошла и хозяйка, приглашая нас поужинать.
Пришлось идти за стол, чтобы не обидеть Матрёну, которая уже успела накрыть на стол.
Смотреть на Сашку было смешно, но я сдержался, понимая, что он прибежал за мной, чтобы пригласить меня к ним на ужин, а тут сам попал за стол.