Весна в душе
Шрифт:
О Боже, сделай так, чтобы любовь ушла,
Молю я, сделай так, чтоб легче жизнь была.
Пусть он меня разлюбит, забудет обо мне,
Иначе жизнь загубит и мне он, и себе...
– Услышь мой зов, Господи... Неужели я не права?.. Неужели это не путь к гибели?.. Не дай мне сгореть в этом огне, огради меня от искушения... Помоги мне справиться с назначенной Тобой ролью, раз уж Ты повелел мне родиться наследницей...
Закончив молитву, Ирена произнесла «Аминь» и подняла на ноги. Слёзы высохли, жутко захотелось спать, и девушка направилась в сторону кровати.
Питер, лежавший на втором ярусе кровати, оглядел товарищей, которые находились в комнате четвёртого звена, и понял, что все спят, лишь Бобби по привычке где-то шастал перед сном. Гаабс был прилежным англиканином и молился каждый вечер, но сегодня он решил сделать это во второй раз.
Сев на кровати, юноша сложил вместе руки и едва слышно прошептал, сверкнув глазами:
– Господи, это снова я тревожу Тебя. Я всё же созрел сказать Тебе то, что не сказал при друзьях... Я сегодня встретил девушку, которая затмила собой всех. И сразу понял, что люблю её, едва наши руки соприкоснулись в англезе. Я не смог заговорить с нею, я не знаю, есть ли у неё жених... но если она свободна, Господи, то помоги мне завоевать её сердце. А если она уже отдана другому, то приглядись к нему хорошенько: достоин ли он такого ангельского создания? Я хочу сделать её самой счастливой женщиной в мире. Аминь.
В то время как Питер возносил к Богу слова любви к новой знакомой, Рей прохаживался по полянке - его звено дежурило, и он делал традиционный обход. Поговорив с Эриком об обстановке, капитан вышел на самую середину лагеря и поднял глаза. Небо было звёздным и высоким, как никогда.
«Ты, наверное, думаешь, что я глупец, - мысленно обратился к Создателю Лесной страж.
– Уже год, говоря с Тобой, ничего не прошу для себя. Мне ничего не нужно - у меня всё есть, за что я Тебе премного благодарен. Но я так скроен, что беспокоюсь за близких, и снова буду просить Тебя о других... Такие мольбы всегда более искренни. Я снова о Джоне. Он незаслуженно страдает. Пожалей его, Господи. Разве самый доблестный из всех нас достоин такой кары? Ему бы на лаврах почивать да семьёй обзавестись. А вместо этого что мы видим? Несчастную любовь?.. Если Ты ниспослал ему это испытание, то подскажи, как быстрее найти выход. Если его возлюбленная отвечает ему взаимностью, то соедини их души. Ведь Ты смог соединить других влюблённых. Благослови и Джека с его невестой Мануэлой, и Робина с его Дианой. Пусть всё сложится у них легко и просто».
Парра Ортис, по старой привычке, лежал на спине с открытыми глазами, заложив руки за голову. И смотрел в потолок. Все его мысли были заняты образом возлюбленной, оставленной в далёкой Испании. «У тебя всё будет хорошо, малышка. Ты будешь не просто молода и красива, но и свободна. Что-то подсказывает мне, что твой брак скоро разрушится, и ты освободишься от пут... Каждый вечер я думаю о тебе, моя родная девочка, и иногда становится так тоскливо, что хочется бежать сломя голову к берегу и прыгнуть в первую попавшуюся шхуну...»
Вдруг Джек поднялся на кровати и вытянул руки вдоль колен. Он обернулся к окну, в которое пробивался свет месяца, и мысленно обратился к Богу: «Господи, освободи мою Мануэлу от нежеланного мужа, подари ей свободу, и дай мне возможность снова ступить на берег Испании, чтобы восстановить своё честное имя! Ты знаешь, как искренне и нежно я люблю свою невесту! Ты знаешь, что всё равно хочу стать её мужем и сделать её счастливой, что бы ни случилось за эти годы с ней. Если Ирена в силах помочь нашей беде, то помоги ей найти правильные слова для короля, чтобы объяснить ему нашу боль... Помоги нам, Господи, смилуйся и позволь снова быть вместе. Аминь!»
Шустрый Бобби решил вернуться в ДЛД, почувствовав, что становится прохладно. Все товарищи уже спали, в том числе и успокоившийся Питер, чья кровать была над ним.
Боб Таккер сел на кровать, скинул сапоги и уже почти натянул на нос покрывало, как хлопнул себя по лбу, вспомнив о вечерней молитве: «Ах, я балбес, совсем забыл!
– сложив вместе ладони, как того требовал обычай, парень поднял глаза к потолку и мысленно произнёс: «Ну вот, я готов... Сегодня скажу Тебе то, чего Ты не ожидаешь услышать, Боже. Я влюбился. Я люблю впервые в жизни так сильно, что хочу петь, словно мартовский кот! Впрочем, Ты, наверное, и так всё знаешь! Твоя ли была воля, что я прослыл повесой и часто тревожил юные сердца, редко отвечая искренней взаимностью?.. И вот Ты решил меня наказать? Ты ниспослал мне неземное существо с ангельским нравом. Я не посмел даже подойти к ней, заговорить, пригласить на танец - я просто онемел, растерялся, как мальчишка... Амур пронзил меня стрелой. Я готов. И я впервые прошу у Тебя благословения. Я очень хочу, чтобы она полюбила меня взаимно. Разве я не достоин этого? Не знаю, что ещё смогу Тебе сказать...Ты и так всё обо мне знаешь. Я не красноречив, но честен. Я люблю девушку, даже имени которой не ведаю. Но это я непременно исправлю! Только дай мне шанс! Аминь».
Боб упал на соломенный тюфяк с самой блаженной улыбкой, на которую только способен взрослый человек, ведь перед его глазами всё ещё стоял образ прекрасной незнакомки.
Пока стражи вели свои разговоры с Богом, Джим Токкинс также наслаждался образом любимой девушки. Несколько последних ночей Преподобный просто не мог спать. Его постоянно тревожили мысли о прекрасной маркизе, племяннице короля, что стремилась стать законной наследницей престола.
Её образ преследовал мужчину поминутно, Джиму повсюду виделось прекрасное лицо первой леди и строгий взгляд чёрных, как омут, глаз. Особенно их первая встреча, в прошлом году, на берегу Темзы у костров, когда красавица едва не стегнула его кнутом... Мысли роились в голове испанца в таком же количестве, в каком звёзды зажигались в небе над Англией и сколько песчинок выносило на берег Темзы.
Обожествление леди Анжелины разбойником доходило до безумия. Он прекрасно понимал, что леди её высоты и сана никогда не обратит на него внимание. И всё же тот долгий взгляд, который она остановила на нём в первый раз, и то внимательное молчание, с которым выслушала его совсем недавно, удивительным образом сближали их. Джим не молил Бога о взаимности со стороны маркизы - он и думать не смел о том, чтобы Звезда его грёз спустилась на грешную землю и стала принадлежать ему физически. Испанец хотел лишь одного: чтобы девушка обращала на него внимание, не игнорировала подарки и не гнала прочь, говоря лишь о делах...
Согласием помогать ей в заговоре против наследной принцессы Джим выразил свою безоговорочную преданность возлюбленной, поскольку готов был идти за ней хоть на край света... Несмотря ни на что.
Во дворце всё стихло. Эвелина всё ещё переживала яркие события минувшего вечера. В мыслях она обращалась то к себе, то к сестре, то к очаровательному сэру Тооду...
Вспомнив о ночной молитве, Маленькая леди прикрыла ресницы и жарко зашептала одну лишь просьбу: послать ей самую настоящую искреннюю и большую любовь, которую она сразу сможет узнать. Романтика юности крепко засела в сердце шотландки и не собиралась покидать своей уютной гавани.
Зато совсем не до романтики было Джону Райту. В его мыслях не то что простенькой молитвы, даже порядка не было! Он лежал и смотрел в потолок, пытаясь ни о чём не думать, а самые разные мысли стайками пролетали над его головой, не оставляя Красному рыцарю даже шанса ухватиться хотя бы за одну из них.
Изредка его сухие губы чуть слышно шептали: «Друзья... Лагерь... Король... Любовь... Измена... Токкинс... Ирен... Дружба... Преданность... Счастье... Друзья и любовь... Любовь и друзья... И снова обманы, предательства, измена... И снова друзья... Мой лагерь, мой лес... Мой король... Титул...»