Весна в душе
Шрифт:
Невидящий взор барона Эшера утопал во мраке комнаты - остальные Лесные стражи тихо похрапывали, не слыша сумбурных слов своего командира.
«О Боже, сделай меня серым бесчувственным камнем, чтобы я смог справиться со всем этим шквалом чувств и переживаний, съедающих меня!» - мысленно взмолился Красный Джон и в следующую же секунду провалился в глубокий, спасающий душу, сон.
В то время как голова Райта была пуста, голову Винтера переполняли мысли, подобно тому, как заполняли идеи юный мозг Эвелины. В душе элегантного блондина поселилась весна. Короткий яркий сон завершился, и Робин разомкнул глаза. Перед ним всё ещё плыла стройная фигурка леди Ребекки Течер, стянутая узким корсетом, но уже в следующий миг ему приветливо улыбались глаза шотландской принцессы, а очаровательная баронесса Лот кивала рыжими локонами.
Минувший вечер для молодого стража стал серьёзным испытанием чувств, ведь вокруг оказалось множество соблазнительных юных девиц и дам, интересовавшихся его персоной так настойчиво, что спрятаться от них не представлялось возможным. Робин блаженно улыбался. Он был невесть каким по счёту, единственным сыном и пятым выжившим отпрыском древнего дворянского рода, не обременённого титулами, поэтому и в мыслях не мог допустить, что когда-то окажется в одном танце со столь именитыми представителями знати. Но не пёстрая придворная толпа заставляла его лицо светиться счастьем. Верный друг Джона Райта понял, что окончательно и бесповоротно влюблён в свою маленькую Диану и никогда ни за что не променяет её на светский лоск.
«Господи, то, что было сегодня - это всё прекрасно, но Ты же знаешь, что в моём сердце живёт лишь одна девушка, - мысленно обратился к Создателю сэр Роберт Винтер.
– Я люблю лишь мою Ди, и ничто на свете: ни золотые кудри, ни синие глаза не заменят мне её тихого очарования. Боже мой, хочу жениться! Сколько ещё моя Ди будет думать? Прошу Тебя, пусть уже она скажет мне «ДА», и я сделаю её самой счастливой женщиной на свете!»
Во дворце погасли почти все окна. Одинокая свеча горела только в спальне фаворитки короля, вдовствующей графини Винтефриш, к которой никак не приходил Морфей. Женщина даже не думала раздеваться, вернувшись с праздника. Она долго ходила из угла в угол, отослав прислугу, потом опустилась на колени перед распятьем и горячо зашептала слова молитвы, после чего ещё несколько раз обошла комнату.
Огарок свечи на окне намекал, что скоро в спальне станет темно. Вдова тяжело опустилась на стул возле своего письменного стола, оперлась на столешницу локтями и опустила на руки голову... Вынимая шпильки по одной и качая светлыми локонами, женщина произнесла лишь одну странную фразу: «О, эти голубые глаза... Не дадите вы мне пощады...»
Сердца леди Винтефриш впервые за много лет тоже коснулась любовь... Но теперь она молила Бога лишь о том, чтобы Он помог сохранить ей женскую честь и достоинство своего рода, потому что считала своё увлечение недостойным леди благородных кровей.
День шестой, 8 апреля
Берингтон с самого утра находился возле королевских конюшен. Вчерашнее происшествие и смерть Беркли не давали ему покоя всю ночь. Сразу после завтрака красавица-маркиза появилась там и, находясь, как обычно, на известном расстоянии между ними, холодно обратилась к воздыхателю:
– Как Вы рано встаёте, герцог.
– Не всегда, Ваша Светлость, но сегодня мне не спалось.
– Такое бывает, - как ни в чём не бывало, ответила красавица и быстро перевела разговор на другую тему: - Где мой Граф?
– В стойле.
– Проводите меня, милорд, - подавая несчастному влюблённому руку в тонкой перчатке и тем самым даря ему смутную надежду на снисходительность, холодно произнесла маркиза.
Берингтон едва коснулся пальчиков девушки и провёл её в конюшни, к чистому стойлу, где содержали королевских скакунов. Отняв ладонь, Анжелина подошла к прекрасному жеребцу, одарила его улыбкой, какой не удостаивала ни одного мужчину, и стала гладить по морде, ласково приговаривая:
– Граф... Красавец мой. Милый конь...
– Велеть оседлать его?
– осведомился герцог, искоса глядя на преображённое лицо маркизы.
Действительно, без отпечатка холодной гордости она становилась ещё прекраснее обыкновенного.
– Отличный жеребец, - не обращая внимания на мужчину, произнесла племянница короля.
– Просто чудо. Он должен стать производителем.
– Миледи...
– Что Вам угодно, герцог?
– обратив холодный взгляд на поклонника, наконец отреагировала красавица.
– Я...
– только и успел произнести мужчина, но, встретив странный взгляд девушки, осёкся.
– Ответьте мне честно на такой вопрос, милорд, - вдруг шагнув к герцогу так близко, что подол её юбок скользнул по сапогам Берингтона, произнесла маркиза, - Вы любите меня?
Альфред опешил. Неожиданность такого прямого вопроса поставила его в тупик, и пэр совсем позабыл, о чём хотел поговорить. Едва первое оцепенение отпустило мужчину, он опустился на одно колено и, поймав ручку маркизы, покрыл её поцелуями.
– Миледи, Вы правы: я люблю Вас без ума!
– Полно, герцог, полно...
– аккуратно вынимая ладонь из цепких пальцев поклонника, промурлыкала первая леди.
– Так значит, Вы готовы ради меня на всё?
– Я люблю Вас больше жизни, - подняв глаза на предмет своего обожания, ответил несчастный лорд.
– Встаньте, Альфред, и выслушайте мою волю, - ласковее, чем обычно, приказала девушка, впервые назвав мужчину по имени.
Берингтон поднялся.
– Обещайте мне, что исполните всё в точности так, как я Вас попрошу.
– Я обещаю Вам, маркиза!
– У Вас есть корабль. Он нужен одной знатной даме для совершения путешествия. И я хочу, чтобы Вы предоставили ей его.
– Я всё сделаю, - кивнул герцог и снова поцеловал руку Анжелины.
Первая леди отошла от мужчины на несколько шагов и, как прежде, холодным тоном, надменно проговорила:
– Скажите, милорд, как Вы относитесь к жарким странам?
– Я?
– переспросил Берингтон, растерявшись.
– Вы, - взглянула на него красавица, и глаза её загорелись странным огоньком.
Герцог понял, по какому раскладу нужно играть.
– Я, признаться, не думал об этом, моя госпожа.
– Напрасно. Вы смогли бы послужить отличную службу своему Отечеству, если бы примкнули к нашей Ост-Индийской компании.