Видессос осажден
Шрифт:
"Наполните его", - сразу же сказал Маниакес. "Это более опасно для нас, чем когда-либо может быть полезно".
Гориос пощипал себя за бороду, обдумывая это. Через несколько секунд он кивнул. "Хорошо", - сказал он.
"Туннель, ваше величество?" Глаза Камеаса округлились. Мягкая плоть под его безбородым подбородком дрогнула, когда он удивленно отпрянул. "Нет". Он нарисовал солнечный знак Фоса над своим сердцем. "Я никогда не слышал о таком. Но тогда, ты должен помнить, Ликиний Автократор всегда был из тех, кто держал то, что знал, как можно ближе."
"Это
"На это, ваше величество, я, возможно, смогу ответить", - ответил Камеас. "Во время восстания Генезия Ликиний никогда не воспринимал его достаточно серьезно. Он называл его "командующий сотней", как бы говоря, что никто с такой малой ответственностью не мог надеяться свергнуть Автократора видессиан ".
"Должно быть, он не осознавал, как сильно армия на Астрисе ненавидела его, там, в конце", - сказал Маниакес. "И все остальные, там, в конце", - согласился вестиарий. "Стражники у Серебряных ворот открыли их, чтобы впустить солдат Генезия в Видесс, город. По их словам, ничто не может быть хуже Ликиния". Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, сквозь годы. "Достаточно скоро Генезиос позволил им - позволил всем нам - понять, что они ошибались".
"Ликиний был умен", - сказал Маниакес. "Он должен был быть умен, иначе он не правил бы Империей двадцать лет, он не убедил бы такого способного человека, как мой отец, что у него нет шансов на трон, и он не использовал бы войну, чтобы вернуть Шарбаразу макуранский трон, чтобы получить так много. Но он был умен в вещах, в идеях, не столько в людях и чувствах. В конце концов, это дорого ему обошлось ".
"Мы привыкли говорить, ваше величество - я имею в виду, мы из его двора, - что он думает как евнух", - сказал Камеас. "Это не было ни комплиментом, ни осуждением. Но он казался несколько отделенным от большей части человечества, как и мы, и также оторванным от страстей, обуревающих человечество ".
"Я подозреваю, что мой отец согласился бы с тобой", - ответил Маниакес. "Хотя я сомневаюсь, что он когда-либо сказал бы это, пока Ликиний был жив".
"Проблема с тем, что сделал Ликиний, заключалась в том, что для продолжения работы требовался он на троне", - заметил Регориос. "Как только вместо него у нас был Генезиос, все развалилось быстрее и хуже, чем могло бы развалиться, будь все проще". Он повернулся к Маниакесу с тем же наглым выражением лица. "Я рад, что вы милы и просты, мой двоюродный брат, ваше величество".
"Я тебя упрошу", - сказал Маниакес. Они с кузеном оба рассмеялись. Автократор внезапно протрезвел. "Знаешь, мне вдруг кажется, что я начинаю понимать Тикаса".
"Мне так жаль тебя!" Воскликнул Гориос. "Вот, сядь и помолчи, бедняга. Я пошлю за Филетом из Коллегии чародеев и за патриархом Агафием тоже. Вдвоем они должны быть в состоянии изгнать любого злого духа, запустившего в тебя свои когти."
Маниакес снова рассмеялся, но настаивал: "Клянусь благим богом, я не шучу. Тикас, должно быть, многому научился, служа под началом Ликиния. Он ничего не мог с этим поделать, каким бы хитрым он ни был - и остается, к несчастью.
"Ваше величество, я полагаю, что вы правы", - сказал Камеас. "Я признаю, однако, что мой опыт общения с Тикасом ограничен".
"Хотел бы я, чтобы мой был таким". Но Маниакес не позволил себе пасть духом. "Теперь я не беспокоюсь о нем, хвала Фосу. Он - забота Абиварда, там, на дальней стороне переправы для скота. Насколько я понимаю, Абивард приветствует его."
Упоминание об Абиварде вызвало тишину, как это часто бывало. "Почему он все еще сидит напротив?" Наконец Регориос сказал: "Что он будет делать теперь, когда знает, что не сможет перебраться через пролив и напасть на нас?"
Он, Маниакес и их родня задавали друг другу один и тот же вопрос с тех пор, как разгромили кубратов на море. "Мы все еще не знаем, будь оно проклято", - сказал Маниакес. "Я пытался разобраться в этом последние несколько дней. Может быть, он думает, что Этцилий сможет снова привести кубратов на юг и начать осаду еще раз".
"Он не может быть таким глупым, не так ли, ваше величество?" Сказал Камеас, в то время как Регорий яростно качал головой. Маниакес развел руками. "Хорошо. Я сам в это не очень верил. Этцилиосу повезет, если кто-нибудь не снесет ему голову за то, что он привел кочевников к катастрофе ". Он говорил с мрачным удовлетворением, которое может испытывать любой человек, созерцая поражение своего врага. "Но если это не ответ, то что же тогда?"
Региос сказал: "Пока он там..." Он кивнул на запад, в сторону пригорода Видессоса, города. "... он блокирует наш самый легкий путь в западные земли".
"Это правда", - сказал Маниакес. "Тем не менее, поскольку у нас есть флот, а у него нет, мы можем ввести наших людей туда, куда захотим, когда захотим - если, конечно, позволит погода. Но даже в темные дни, до того, как у нас появилась какая-либо армия, достойная упоминания, мы использовали корабли, чтобы отправлять рейдеров в западные земли и выводить их обратно ".
"Не то чтобы мы останавливались с тех пор", - сказал Региос.
"Вряд ли", - согласился Маниакес. "Хотя, помимо этого, у нас происходили дела и поважнее". Гориос и Камеас одновременно кивнули. Маниакес продолжал: "Мой кузен, ты владеешь частью правды, но я не думаю, что ты владеешь ею всей. Как я уже сказал, я думал об этом с тех пор, как мы увидели, что Абивард никуда не денется ".
"Мы все видели", - сказал Гориос. Он ухмыльнулся. "Но тогда просвети нас, о мудрец века".
"Я попытаюсь, мой двоюродный брат, хотя после такого наращивания сил все, что я скажу, не будет звучать как нечто особенное", - ответил Маниакес. Они с Региосом оба рассмеялись. Уголки рта Камеаса медленно поползли вверх, как будто вестиарий не хотел, чтобы это произошло, но обнаружил, что ничего не может с собой поделать. Маниакес продолжил: "Самое пугающее в этой осаде то, насколько близко она подошла к успеху. Другое пугающее то, что мы не предвидели ее приближения, пока она не оказалась здесь. Шарбараз, царь царей - да заберут его льды - очень хорошо подготовил свои позиции ".